«Кусался, стервец», – почти беззлобно подумал он, оглянувшись на валявшегося без признаков жизни Аркадия. Плечо заметно припухло, кровоточило и нестерпимо болело. Заперев снаружи дверь подвала, Михаил Павлович поднялся наверх, отыскал домашнюю аптечку и залил рану йодом. Потом, морщась от боли, залепил ее бактерицидным пластырем. Прихватив чемодан и заветный «дипломат», побрел во двор. У дверей остановился и спрятал браунинг в кабуру на ноге.

С трудом дотащив поклажу до машины, открыл дверцу и увидел Луку, корчившегося в бесплодных попытках освободиться.

– Скорее! – просипел тот, – помоги!

Развязав стягивающий его запястье ремень, Котенев помог греку сесть за руль, бросил чемодан и «дипломат» на заднее сиденье. И в этот момент на дороге перед домом показались несколько машин.

– Милиция, – дрожащими, непослушными руками включая зажигание, безошибочно определил Александриди.

– Успеем? – оглянувшись на мчавшиеся к их участку милицейские машины, обеспокоенно спросил Михаил Павлович.

– Уйдем!

И туг грохнул выстрел. Пуля ударила в ствол дерева, стоявшего рядом с «Жигулями».

– Живой, подлец! – выругался Котенев. – Из отдушин бьет!

– Я уж думал, все, – торопливо выруливая к задним воротам, сказал Лука. – Пригнись!

Машина выскочила на грунтовую дорогу и, чуть не сбив бросившегося к ней смуглого парня, помчалась прочь от особняка…

Лыков пришел в себя от жгучей боли в затылке. Открыв глаза, он сквозь багровый туман с трудом различил над собой низкий сводчатый потолок. Пахло землей, пряностями и кровью; в спину упиралось что-то твердое, неудобное, прибавлявшее боли и мешавшее опять соскользнуть в темноту забытья.

Пошарив вокруг себя руками в поисках опоры, он с трудом сел – к горлу сразу подкатила тошнота, перед глазами заплясали разноцветные светляки. Застонав от боли, Аркадий ощупал себя слабыми руками – проклятый Котенев, сильно разбил голову: на ладонях осталась кровь. Вытерев ее об джинсы, Лыков встал на четвереньки. Теперь понятно, что давило в спину – лопата, которой он хотел открыть клад, а потом убить Михаила Павловича.

Добравшись до стены, Аркадий подобрал парабеллум и пополз к двери – с Жедем все ясно, пусть остается в этом подвале, а ему надо выбираться наверх и гнаться за Котеневым. Да, не прост оказался миллионер. Цепко держится за свои сокровища. Крепко обманул их. Попались на приманку, спустились в подвал… Но где проклятый Мишка прятал пистолет?

Доковыляв до двери, Лыков поднялся на ноги и всей тяжестью тела налег на нее. Дверь не поддалась – сколоченная из толстых, плотно пригнанных друг другу досок, усиленная металлическими полосами, она была заперта на ключ с той стороны. Приставив ствол к замочной скважине, он нажал на курок. Стукнул выстрел, но дверь опять не открылась.

Шатаясь и с трудом подавляя приступы тошноты, Аркадий пробрался к отдушине – может быть, удастся пролезть в нее? Однако отверстие оказалось настолько мало, что в него не просунуть и голову. Выглянув наружу, он увидел Котенева, помогавшего пожилому незнакомцу сесть за руль «Жигулей». На заднее сиденье машины Михаил Павлович бросил «дипломат».

«Вот где деньги!» – понял Лыков и застонал от запоздалой догадки. Что стоило, когда осматривал комнаты, сразу обратить на него внимание и взять?!

Просунув в отдушину ствол парабеллума, Аркадий тщательно прицелился и выстрелил, метясь в автомобиль. Мимо! Мешали заросли, и пуля засела в стволе дерева.

«Спокойно, – приказал себе Лыков. В голове гудело, руки дрожали, но нельзя упустить Котенева. Надо заставить его и водителя «Жигулей» остановиться. – Спокойно, целься, спускай курок плавно».

Еще один выстрел. Опять мимо, а машина уже вылетела за ворота и, подняв облако пыли, понеслась по дороге.

Аркадий дико завыл и, забыв про боль в голове, метнулся к другой отдушине, надеясь оттуда достать беглецов пулей. Однако увиденное повергло Лыкова в ужас перед домом остановились милицейские машины, из них, сноровисто изготовившись к бою, высыпали люди в пуленепробиваемых жилетах и касках, с автоматами в руках. Развернулись цепью, охватывая участок и особняк.

– Вот вам, вот! – в исступлении закричал Лыков, выпуская пулю за пулей в этих ненавистных ему людей. Он уже почти не соображал, его захлестнула ненависть, злоба и страх. Главное, страх – если они наденут на него наручники – это смерть!

– Вот он, парабеллум! – прислушиваясь к звукам выстрелов, определил Иван. – Здесь «драконы», здесь!

Выскочив из машины, он следом за Бондаревым поспешил к особняку. Впереди рассыпались в цепь ребята из группы захвата. Скоро они замкнут кольцо – и преступнику, засевшему в подвале, некуда будет деться.

Добежав до каменных столбов ограды, Купцов и Бондарев встали за ними, прячась от пуль. Подоспел начальник местного уголовного розыска. Вытащил из кармана форменных брюк с выпоротым кантом носовой платок и, вытирая мокрое лицо, сообщил:

– Ушел ваш Котенев. Во дворе наготове «Жигули» стояли. Наш сотрудник пытался задержать, но не удалось. А когда подошла наша машина, то из «Жигулей» начали стрелять по скатам, пробили, собаки, и ушли. Рация подвела, – прислушиваясь к доносившимся со стороны особняка выстрелам, оправдывался он, – техника старая… Один из наблюдавших за дачей побежал звонить, а потом занял позицию позади дома. Тут и мы подъехали…

– Значит, в подвале кто-то из «драконов», – заключил Бондарев. – И, судя по всему, заперт.

Иван считал выстрелы парабеллума – когда счет дойдет до восьми, надо ловить момент – преступник будет менять обойму, и за эти секунды ребята смогут подтянуться почти вплотную.

– Дороги перекрыты? – загибая для верности пальцы, чтобы не сбиться при подсчете выстрелов, уточнил он.

– Обязательно, – подтвердил начальник розыска, – городок маленький, отыщем, а выехать не смогут, попадутся.

Купцов осторожно выглянул – стрельба из подвала прекратилась, парни в бронежилетах моментально пришли в движение и перебежали ближе к дому, а двое успели подняться на веранду.

В узком окошечке отдушины мелькнул огонек, хлопнул выстрел, и пуля ударила в столб ограды, выбив облачко розоватой, кирпичной пыли.

– Предлагаю сдаться! – закричал в мегафон начальник розыска. – Вы окружены, сопротивление бесполезно!

В ответ щелкнул выстрел, потом еще один.

– Не сдастся, – прикуривая, буркнул Бондарев. – Жилетика на мой размер не найдется?

– Нет, вы гости! – отрезал начальник розыска.

– «Черемуху» давай, – решил Иван. – Пора!

Словно услышав его, один из милиционеров группы захвата забросил в отдушину патрон со спецсредством. Купцов представил, как по подвалу растекается удушливый, вызывающий неудержимые слезы, перехватывающий дыхание газ. Теперь надо подождать минуту-другую – и выползет задыхающий, кашляющий «дракон».

Еще оставались патроны, еще где-то в глубине души тлела надежда на чудо, на внезапное избавление, на потайные ходы, прорытые хитрым Мишкой-миллионером, на помощь бога или дьявола, который принесет ему главное богатство – свободу!

Трясущимися руками Аркадий достал запасную обойму и вставил в рукоятку парабеллума новый магазин. Ладони саднило, болела голова, перед глазами все плыло, подкатывала тошнота. Эх, Витек, вдвоем было бы легче! По крайней мере, можно было бы рискнуть и разыграть спектакль, сделав вид, что сдаешься, – выслать наверх безотказного Жедя, а там уж как кривая вывезет. Приникнув к отдушине, он оглядел пространство перед домом. Милиционеров много, на всех патронов не хватит…

Прежняя жизнь и работа в институте теперь казались ему недостижимым, неоцененным счастьем. Он готов был терпеть надоевших сослуживцев, их бутерброды, разговоры, игру в шахматы, мелкие страсти. Как прекрасно было давиться на распродажах и скидываться на пивко в дни получек и авансов. Он представил, как удивятся в институте узнав, что приключилось с Лыковым. Почему-то теперь ему казалось важным, что и кто будет говорить о нем. Хотя понимал, что говорить будут недолго – и забудут! И никто не вспомнит об Аркадии. Может, сестра?