– Как ваша девичья фамилия? – неожиданно спросил Купцов.

– Моя? – Лида чуть не поперхнулась. – При чем здесь моя девичья фамилия? Ну, если хотите, Манакова. И что?

– Ваш брат за что осужден?

– Виталик? – она с нескрываемым испугом поглядела на Ивана, явно не зная, как себя вести и что отвечать.

– Я жду, – поторопил Купцов. – Или вы не хотите говорить на эту тему? Но мы и без вас можем проверить.

– Виталик? – беспомощно повторила Лида. – Он ни в чем не виноват, поверьте. Молодой, глупый, его втянули…

– Во что втянули?

– Ну, в это… Торговать валютой, – неохотно ответила Котенева, опуская голову. – Мне действительно тяжело говорить об этом. И так дома…

– Я понимаю, – заверил Иван. Кажется в глухой обороне наметился слабый участок? – Так, что дома?

– Дома? Вам интересны наши семейные склоки? Извольте, если хотите. Чего уж теперь… Муж ругает брата, считает, что он опозорил семью, а для меня Виталик все равно родной, где бы и кем бы он ни был. Разве я могу его предать?

– Кто втянул вашего брата в незаконные операции с

валютой?

Лида зябко повела плечами, словно ей вдруг стало холодно.

– Боже мой! Да я толком ничего не знаю… Говорили на суде, что он вступил в преступный сговор с неким Зозулей, так того тоже судили.

– Ладно, давайте начистоту, – предложил Купцов. – Ведь они у вас были, приходили под видом обыска. Когда?

– За несколько дней до того, как пришли к Луши-ным, – после долгой паузы почти шепотом ответила Лида. – Вечером… Сначала в дверь позвонил слесарь из жилищной конторы. Муж открыл, а потом снова позвонили и дверь пошла открывать я. Мы полагали, что вернулся слесарь.

– Сколько их было?

– Трое. Один в форме милиционера, лысоватый такой.

– В каком звании? – уточнил Иван.

– Я не разбираюсь в ваших звездочках, – закрыв лицо ладонями, глухо ответила Лида, – и до того ли нам было?

– А двое других?

– В штатском. Молодые, прилично одетые, чистенькие.

– Много взяли? – Купцов все еще не мог поверить, что ему, наконец, удалось выйти на след преступников, разговорить Лиду, заставить ее довериться ему.

– Искали что-то, рылись в вицах. Сначала предлагали сдать добровольно ценности, а потом забрали деньги, облигации, кое-что из моих украшений и ушли. У меня до сих пор все дрожит внутри, как только вспомню, а уж стоит подумать о том, как поступили с Путиными, так вообще сердце обрывается.

– Можете описать внешность преступников? – делая торопливые пометки в блокноте, бросал вопрос за вопросом Иван. – Как они выглядели, во что одеты, как называли друг друга, нет ли у них татуировок, особых примет? Ну, к примеру, шрам, зубов не хватает?

– Описать я, конечно, попробую, – Котенева немного успокоилась и голос ее стал звучать ровнее. – Хотя труд но, но было время их разглядеть, пока они у нас все обшаривали. Про лысоватого я уже говорила, а молодые – один лет тридцати, а второму не больше двадцати трек – двадцати двух лет, рослые, подтянутые, вином от них не пахло. Называть друг друга по имени они избегали. Или я просто не обратила внимания?

– Номера облигаций не помните?

– Зачем запоминать? – горько усмехнулась Лида. – Они у нас все переписаны.

– И… записка с номерами сохранилась? – еще не веря в такую удачу, спросил Купцов.

– Сохранилась, – подтвердила она. – Вам нужно? Я дам.

– Прекрасно, просто подарок судьбы. Скажите, Лида, а почему вы сразу не заявили? Они вам угрожали, предупредили, чтобы молчали?

– Нет, не угрожали, – нехотя откликнулась Котенева.

– Наоборот, вели себя предельно вежливо. Я все время думала, что они действительно из милиции, по старым Виталькиным грехам. А муж… Он у меня вообще такой мнительный и щепетильный. Когда они ушли, Миша приказал никому ни о чем не рассказывать. Не хватает нам еще, сказал, по судам да милициям таскаться, хватит, говорит, того, что твой братец сидит.

– Понятно, – протянул Иван, – Вы не могли бы отпроситься и поехать со мной в управление? Там поговорим подробнее и поможете фотороботы преступников составить.

– Хорошо, если надо, я попробую. Только сейчас мужу позвоню и предупрежу, чтобы он не волновался.

Она сняла трубку телефона и набрала номер. На том конце провода ответила секретарша Михаила Павловича. Помня распоряжение Котенева ни с кем не соединять, она с удовольствием ответила «мымре» своего шефа, что тот отсутствует.

– Ну что же, – положив трубку, вздохнула Лида. – Подождите минут пять, я схожу отпрошусь…

Блондинка успела вовремя отскочить от двери и отбежать в сторону. Изобразив на лице любезно-безразличную улыбку, она сделала вид, что сию минуту появилась в коридоре, и окликнула шедшую из дверей Лиду.

– Вы уже поговорили?

– Да, конечно, спасибо, Тамара.

– Откуда этот интересный мужчина? – пустила пробный шар блондинка.

– Это по делу, – сухо ответила Котенева.

«Знаем мы теперь ваши дела», – про себя усмехнулась Тамара и вошла в комнату.

– Ну как? – садясь на свое место, спросила она. Может быть, этот, из милиции, окажется более разговорчивым? – Уже уходите?

– Да, собираюсь, – встал Купцов, увидев, что Лида вернулась и – в ответ на вопросительный взгляд – чуть заметно кивнула. – Разрешите я вам помогу, – он взял у нее сумку, – мне тоже к метро.

– Лидочка, если позвонит ваш супруг, что ему сказать? – пропела Тамара.

– Я ему позвоню, – уже от дверей откликнулась Котенева.

– До завтра, – ласково ответила Тамара.

… Зазвонил телефон. Сняв трубку, Тамара услышала знакомый голос Котенева:

– Здравствуйте. Это Тамара? Лида моя на месте?

– Здравствуйте, Миша, – на правах знакомой назвав его по имени, ласково – торжествующе приветствовала его дама. – А вашей Лидочки нет. Она пошла в милицию…

– В милицию? – неподдельно удивился Котенев. – Зачем?

– А за ней пришел молодой человек оттуда, – пытаясь скрыть злорадство, делано безразличным тоном пояснила Тамара. – Говорят, вас обокрали? Какой ужас, я вам искренне сочувствую.

– Господи, какая ерунда! – не выдержав, взорвался Котенев. – Это просто недоразумение, понятно?!

Зло хлопнув трубку на рычаги и даже не попрощавшись с Тамарой, он с силой выдохнул скопившийся в груди воздух:

– Дура!

Неужели Лидка попалась на крючок операм, занимающимся делом Лушина? Если эта крашеная мартышка не врет – а врать ей не имеет смысла, – то дела приобретают новый, весьма неприятный оборот…

…Дорогой молчали, раздумывая каждый о своем. Рогачев вновь и вновь возвращался к мыслям об истинном лице Лушина и Котенева – кто они на самом деле? Случайные жертвы преступников или темные дельцы, успешно скрывающие от окружающих свои «левые» доходы и «высчитанные» конкурентами или уголовниками?

Вопросы, вопросы… и пока никакой ясности. Что может сделать милиция, когда тяжело больна экономика? Давно перестали говорить «купил» или «продается» – эти слова сменились другими: «добыл», «достал», даже «отгрыз», а про товар говорят «выкинули», «выбросили»… Деньги уже вроде и не деньги. Хронический дефицит способствовал образованию «черного рынка» товаров и услуг, где огромные суммы в виде переплаты за дефицит кочуют из одних рук в другие, иногда по нескольку раз на день меняя владельцев.

Коль скоро есть теневая экономика, то в ней существуют и свои «лидеры», умело использующие ситуации с дефицитом и всеми силами старающиеся его приумножить. Трудно точно подсчитать обороты средств теневой экономики, но еще труднее высчитать тот ущерб, который она ежегодно наносит экономике страны.

Система теневой экономики поставила перед преступным миром задачу создания специальных теневых структур управления подпольным хозяйством. И они, зачастую действуя параллельно с легальными, государственными, имеют над ними приоритет, а то и вступают с таковыми в «родство». Как только это удается, «теневые люди» начинают диктовать свои правила игры – возникает система теневого налогооблажения: преступники «отстегивают» часть прибыли своему предводителю, а тот, соблюдая принятые в темном царстве законы, – преподносит ее «крестному отцу». Целые пирамиды теневых иерархий. А там уже подтянуты и другие «законы» – хочешь на должность, заплати по «тарифу», заплати за награду, за льготы, загранкомандировку, устройство детей сначала в престижный вуз, а потом на «теплое» местечко…