— Пожалуй.

— Ну, посидите, посидите. Он где-то здесь. Только что прошёл. — Она вздохнула и с неожиданным возмущением спросила: — Нет, но как вам нравится Рейган? Он что думает, мы хотим войны? Бред какой-то! Ну скажите, Ника, своё мнение, всё-таки вы ближе к сферам, я убеждена.

— Я тоже считаю, что бред, — улыбнулся Рощин и в свою очередь спросил: — А как вы полагаете, каким путём он получил номер? Или вы… не в курсе?

— Ну, конечно, я не в курсе, — снисходительно улыбнулась Маргарита Вячеславовна. — Вы же знаете мои принципы. Но получить у нас номер… Я вам прямо скажу, Ника, тут нужны огромные связи или огромные деньги. Вы же понимаете, что я вам объясняю.

— Понимаю, понимаю. Ну а кто он такой?

— Представьте, я поинтересовалась, — снова тонко улыбнулась Маргарита Вячеславовна. — Из Москвы. Работник киностудии «Мосфильм». Цель приезда — выбор натуры. Собираются что-то снимать. Мы уже привыкли.

— Командировка, значит?

— Нет, просто со слов. Фамилия Журавский, Олег Дмитриевич.

— Ну и как он ведёт себя?

— Как все. Выбирает натуру. Живую, — Маргарита Вячеславовна ехидно рассмеялась. — Да вот он идёт. Видите? В синих шортах. С женщиной, тоже в шортах. Недурную натуру выбрал, как вы находите?

— Совсем недурна.

— Между прочим, женщина очень дорогая. Из наших. Узнаёте?

— Ещё бы. Верой зовут.

— Она, она. И не сегодня знакомы, кстати говоря. Прошлый раз он тоже был с ней.

Рощин давно уже обратил внимание на эту пару. Они было исчезли и теперь вот идут с теннисными ракетками. Ишь ты, как оживлённо, весело и непринуждённо болтают. Хорошо им. Его лицо по-прежнему невозможно рассмотреть за огромными тёмными очками. Вот только узкие прямые губы, родинка на левой щеке, немного странной формы нос и большие мясистые уши, прекрасная примета. А собственно, зачем ему этот Журавский? То есть как зачем? Ведь МУРу нужен Гарик, а этот Журавский — путь к нему.

Звонок из Ялты раздался, когда совещание у Цветкова ещё не закончилось. Трубку взял сам Фёдор Кузьмич. Что-то записав и не задав ни одного уточняющего вопроса, он поблагодарил и, передав привет майору Савчуку, повесил трубку.

— Интересные вещи раскопал этот Рощин в Ялте, — сказал Цветков. — Молодец. Правильно провёл одну-единственную беседу и с кем надо. Плюс личные наблюдения.

Сообщив все полученные сведения, Фёдор Кузьмич обернулся к Шухмину и неожиданно задумался.

— Что у нас завтра? — спросил он. — Дни уже перепутались.

— Понедельник, — подсказал Лосев и, не удержавшись, добавил: — Может быть, к этому типу Гарик и собрался?

— Сперва надо узнать, что за тип, — возразил Цветков и обратился к Шухмину: — Завтра с утра сразу поезжай на студию. Выясни, что и как. Осторожно, конечно. Человек может быть самый порядочный. Так чтобы тени не пало.

— Подозрительный у него выбор натуры, однако, — усмехнулся Лосев.

— Там будет видно. А пока работать строго, — Цветков погрозил пальцем и вздохнул. — Ну-с, что у нас ещё по этому делу? — Он взглянул на Лосева.

— Начать и кончить, — бодро ответил тот. — До сих пор не установлено, кто убитый. И никаких сигналов не поступает, никаких запросов, вот что странно. И тут главное направление поиска, я считаю, — это дорога. Надо установить, с какой станции приехал в тот вечер в Москву этот самый Гарик и его спутник. И начать поиск на этой станции.

— Это верно, — задумчиво согласился Цветков и добавил: — Поговори ещё раз с Помазневым. Он мог бывать на той станции. И откуда он с Булановой ехал в Москву, с её дачи, что ли? А как туда попал? Или ехали с той станции? Ну-с? Что ещё? — спросил Цветков. — Ты старший группы.

— Ещё приглядывать за Мариной. Как бы не улетела со своим дружком.

— Папаша ей улетит, — мрачно заметил Откаленко.

— Всё-таки у меня такое предчувствие, Фёдор Кузьмич, — вздохнул Лосев и задумчиво посмотрел в окно, — что кто-то стоит за этим убийством, за Гариком и тем, вторым.

— Или кто-то, или что-то, — добавил Откаленко.

— Простой грабёж, — возразил молчаливый Валя Денисов. — Портфель увели. А там наверняка деньги были.

— И немалые, — добавил со своего дивана Шухмин.

— Вот-вот, — оживился Лосев. — А откуда такие деньги? И почему они вдвоём приехали с такими деньгами из-за города, так поздно? Не-ет, братцы, тут всё не так просто.

— М-да, — согласился Цветков. — Много тумана. — И обратился к Денисову: — Как эта девица ведёт себя, Буланова?

— Зубрит. «Хвосты» у неё. Папаша с мамашей её на цепь посадили. Весь курс на картошке, а эту освободили по слабости здоровья, — насмешливо заключил Денисов. — Сейчас её даже к телефону не подпускают.

— Ну-у, тогда удерёт, — удовлетворённо сказал Шухмин и даже потёр руки. — Как пить дать удерёт. Ручаюсь.

— Глаз с неё не спускать, — строго сказал Цветков, обращаясь уже к Лосеву, и снова спросил его: — Какие ещё дела?

— Ресторан «Сибирячка», — вставил Откаленко и хмуро усмехнулся. — Там у меня дружок появился. Надо его завтра проведать по телефону. Просил.

— Это обязательно, — подтвердил Лосев. — Я думаю, визит Откаленко никого там напугать не мог. Наоборот. Гарик захочет узнать, что с Валеркой случилось.

— Кого ж там напугаешь, — проворчал Шухмин. — Теперь все смелые стали.

— Да, кстати, Фёдор Кузьмич, забыл вам доложить, — вдруг вспомнил Лосев. — В пятницу тут корреспондент из газеты был. Интересовался последним убийством.

— Ещё не хватает незаконченное дело ему давать, — сердито ответил Цветков. — Пусть обращается к руководству.

— Вот и я ему так сказал. А потом спросил, почему его именно убийство интересует. А он знаете что мне сказал? Слишком, говорит, много убийств в Москве стало.

Все заулыбались, даже хмурый Откаленко. «Опять он стал хмурым», — отметил про себя Виталий и продолжал:

— Ну, я его спрашиваю, что значит «слишком»? И сколько, по его мнению, их должно быть? А он так ехидно-ехидно улыбается и отвечает: «Вы сначала скажите, сколько их есть сейчас и, допустим, за первое полугодие и какова, мол, тут динамика?»

— Чего захотел! — возмутился Шухмин. — Так всё ему и скажи. Они и без того чёрт знает что про милицию пишут. Из всех щелей выколупывают всякую дрянь.

— Ну, я ему сказал, — продолжал Лосев, никак не прореагировав на реплику Шухмина, — что сообщить не имею права, цифра секретная. А он: где, мол, гласность? Цифр нет, а слухи ходят хуже любых цифр.

— Тут, кстати, резон есть, — согласился Откаленко.

— Не наше дело решать, — хмурясь, возразил Цветков.

— А если бы вам это поручили, как бы вы, Фёдор Кузьмич, решили? — засмеялся Лосев.

— Слава богу, не поручат, — ухмыльнулся Цветков, явно, однако, не желая влезать в дискуссию.

— Рано ещё оглашать, — безапелляционно заявил Шухмин. — Незрелый пока у нас народ. Только навредим.

— А главное, сразу обнаружится, как до сих пор врали, — добавил Лосев. — «Преступность неуклонно снижается из года в год», — процитировал он какой-то незримый документ и горячо заключил: — Да если бы все эти снижения сложить, у нас бы преступности давно вообще не было. Вот так мне этот корреспондент приблизительно и сказал.

— Ну-ну, Лосев, — сердито вмешался Цветков. — Никто по этому поводу не врал. Слова-то выбирай, что ты, в самом деле! Были по отдельным видам и снижения, были, сам знаешь.

— Но речь-то идёт о статистике, Фёдор Кузьмич.

— А статистика, между прочим, дело сложное и путаное, — неожиданно вмешался Валя Денисов. — В ней не каждый-то специалист разберётся, тем более в уголовной статистике, если хочешь знать. Так что Пётр прав.

Валя сказал, кажется, вдвое больше, чем обычно говорил по своей воле за один раз.

— Ладно, милые мои, — решительно и властно объявил Цветков. — Поговорили, и хватит. Опять ты нас, Лосев, в философию затянул. Что мне с тобой делать, не знаю. И воскресенье уже кончается. Словом, завтра все намеченные дела продолжим. Главное, Лосев, изучай дорогу. Откуда всё идёт. Уверен. А насчёт твоего предчувствия, так у нас с Виктором Анатольевичем оно тоже имеется.