Наконец он положил трубку, изобразил на лице радость и игриво сказал:

— Здравствуйте-здравствуйте! Вы — Тамара Ивановна? Правильно?

— Да. Здравствуйте.

— А меня зовут Аркадием Петровичем. Приятно с вами познакомиться. Очень хорошо, что вы пришли. Я много слышал о вас от Михаила Павловича.

«Много слышал» — было явным преувеличением. Что мог рассказать о ней Дергачев, если с ним она встречалась всего один раз?! Разве что какие-то выдумки. Или ее собеседник сейчас просто врал, как говорится, из любви к искусству. И вообще Тамара отметила про себя, что Татошкин, как и его шеф, склонен к кокетству. Хотя оснований для этого вроде бы не имелось: небольшой рост, килограммов двадцать лишнего веса, дряблая желтоватая кожа и два пучка волос по обеим сторонам обширной лысины, похожих на рожки. Но, возможно, самоуверенность, завышенная самооценка свойственны всем политикам.

— Меня уже проинформировали, что у вас к нашей фирме есть какое-то деловое предложение, — не очень вежливо прервала его комплиментарное словоизлияние Тамара.

Татошкин сделал вид, что не заметил этой грубости. Он немедленно нацепил маску озабоченности: прижал к губам сложенные лодочкой ладони, прищурился, словно размышляя, с чего начать важный разговор.

— Да! — после многозначительной паузы сказал он. — Предложение к вашей фирме у нас имеется. Думаю, оно будет взаимовыгодным… Дело в том, что партия наша на подъеме. Вы, конечно, это знаете?

Тамара деликатно кашлянула.

— Ну, не важно, — тут же продолжил ее собеседник. — Однако растет не только число наших сторонников во всех уголках страны, но и функционеров. Мы позарез нуждаемся в новом, солидном помещении, пока хотя бы здесь, в Москве, и ваша риелторская компания можете нам в этом помочь. Естественно, такая работа будет хорошо оплачена.

Далее он начал подробно излагать, что они хотели бы заполучить, какого размера здание, в каком месте, за какую примерно сумму, и Тамара невольно втянулась в этот профессиональный разговор. Она стала задавать вопросы, что-то уточняя для себя и даже делая пометки.

Здесь не могло быть мелочей. Выполняя заказы клиентов, приходилось обращать внимание и на их будущих соседей, и на количество имеющихся парковочных мест, и на планы городских властей по реконструкции прилегающей территории, и даже на предшествующих владельцев приобретаемого объекта.

— Да-да, — обрадовался ее вопросу Татошкин, — в здании, которое вы для нас подберете, ранее не должны были квартироваться никакие одиозные заведения, даже сто лет назад. Как говорится, ни тюрьма, ни публичный дом. Иначе газетчики замучат нас своими пошлыми сравнениями.

В заключение разговора Тамаре ничего не оставалось, как пообещать, что их фирма подготовит первые предложения уже через неделю-полторы. И это очень обрадовало Аркадия Петровича. По его словам, руководство партии было заинтересовано в скорейшем решении проблемы.

Когда они заканчивали, дверь со стуком распахнулась и в кабинет, как к себе домой, ввалился Дергачев. Увидев гостью, Михаил Павлович тоже изобразил счастливую улыбку, больше похожую на маску.

— Рад вас видеть! — рассыпался он в любезностях. Было заметно, что вначале политик хотел протянуть руку, но потом решил не рисковать, не ставить себя в дурацкое положение. — Я же говорил, что мы еще встретимся. Ты уже рассказал, что нам надо? — бросил он взгляд на зама.

— Да, — подтвердил тот. — И Тамара Ивановна согласилась с нами сотрудничать.

— Вот и отлично! — сумел продемонстрировать Михаил Павлович еще большее умиление.

Он уселся напротив гостьи, забросил ногу на ногу и явно приготовился к длительному общению. Послеобеденные парламентские слушания вполне могли подождать.

— Ваши пожелания я передам нашим специалистам, — сказала Тамара, торопливо складывая свои записи и пряча их в сумку. — А в дальнейшем, думаю, вам лучше будет общаться с ними напрямую, без посредников.

— Ни в коем случае! — огорченно воскликнул Дергачев. — Общаться мы будем только с вами!

— Зачем же играть в испорченный телефон. Все равно конкретно работать над вашим заказом будут наши менеджеры. Они в этом — профессионалы.

— Нет-нет! У меня глаз наметан на людей, и вы — то, что нам надо!

Этот треп продолжался еще несколько минут, и чтобы избавить себя от грубой лести, а также от чаепития с конфетами, — секретарша уже начала расставлять чашки, — Тамара вынуждена была сказать: она, мол, согласна на такое сотрудничество, но сейчас ей позарез надо бежать в свой офис, где ее уже ждут.

Ушла она со страшной головной болью и с занозой сидевшей в голове мыслью: что же все-таки задумал Дергачев?! Что ему от нее надо?! Естественно, кроме кассеты.

И еще Тамару мучило, что она даже не попыталась выполнить задание Зимина: намекнуть политику на возможность выкупа пленки. Это оказалось выше ее сил.

Долгие годы круг общения Тамары был весьма ограничен, и она всегда мечтала его расширить, приобрести новых интересных знакомых, может быть, даже с кем-то по-настоящему подружиться, чтобы по вечерам и в выходные ее телефон не молчал, словно его отключили за просрочку абонентской платы. Иногда она даже поднимала трубку и проверяла, действительно ли аппарат работает? Может быть, там что-то сломалось, перегорело? А услышав длинный гудок, досадовала на себя: мол, лечиться надо, милая! Кащенко по тебе плачет!

Но теперь, когда назойливое внимание к ней стали проявлять так много людей, причем людей богатых, облаченных властью и совсем не дурных внешне, она этому совсем не радовалась. Их цели были ужасными, помыслы — мерзкими, что невозможно было замаскировать ни слащавыми интонациями, ни заверениями в искренности дружеских чувств. Заблуждаться здесь не стоило, не девочка уже. А последняя встреча с Дергачевым и его замом вызвала у Тамары что-то похожее на приступ тошноты.

Ей очень захотелось ощутить хотя бы немного любви, искренности, участия, поэтому, возвратившись из Государственной думы в свой офис и подробно ответив на многочисленные вопросы Арутюняна, чрезвычайно вдохновленного перспективой сотрудничества с видным политиком и уже подсчитывавшего возможные дивиденды, Тамара сразу же позвонила Веронике. Ближе человека в Москве у нее просто не было.

Уже самый общий треп с подругой по телефону сказался на ее самочувствии положительно. Но чтобы усилить результат этой терапии, Тамара напросилась в гости.

— Давай я заеду сегодня вечером, — предложила она.

— Тебя же надо будет чем-то кормить, — немножко поныла Вероника, — а у меня пустой холодильник.

Готовка вообще не являлась ее любимым занятием. Поджарить яичницу она, конечно, могла, но больше похвастать ей было нечем. Возможно, как раз это и стало причиной краха раннего брака Вероники. Молодой супруг, студент, привык к опеке мамы и двух бабушек, и конкурировать с такой командой было нелегко.

— Не беспокойся. Все необходимое для ужина я привезу, — заверила Тамара.

После работы она заскочила в ближайший супермаркет и купила бутылку белого вина, уже нарезанную аппетитными ломтиками и пустившую слезу слабосоленую семгу, баночку черной икры, свежий, душистый хлеб, овощи для салата и небольшой тортик. А затем прямиком направилась к подруге, стараясь избежать обычных для этого времени дорожных пробок.

Вероника жила в районе Филей. Как и у Тамары, у нее была небольшая двухкомнатная квартирка, сияющая чистотой, только подчеркивавшей одиночество хозяйки. Самое удивительное, что идеальный порядок сочетался здесь с изобилием самых разнообразных женских штучек — с мягкими игрушками, вазочками, салфетками, подсвечниками, милыми, но не функциональными светильниками в виде божьих коровок, подушечками, фарфоровыми фигурками различных зверушек. Но у каждого из этих предметов было свое строго определенное место, где они как раз и находились и которое не покидали уже много-много лет.

Расцеловавшись с подругой у порога, Тамара пошла на кухню, чтобы выложить продукты. Она знала эту квартиру не хуже своей, и ей не нужно было указывать дорогу.