– Сам бы брал, а то только спрашивать: где?

– Давай сюда! – приказал Лыков. Ворона нехотя поднялся и пошел в смежную комнату. Вынес шкатулку и пачку денег, бросив их на колени Аркадия:

– На!

Тот первым делом пересчитал сотенные бумажки. Наблюдая как быстро и ловко работают его пальцы, Ворона пожалел, что не отначил еще хотя бы сотню-другую – кто бы его проверил? Тем более, открыли дурачки стрельбу, и было им не до чего, кроме собственного спасения. Сначала он тоже испугался, а потом успокоился – никто не приходит, не ловит, вроде обошлось.

– Есть у них денежки, есть, – приговаривал довольный Аркадий, вынимая из шкатулки кольца, бусы, часы. – Осечка произошла, а то бы взяли больше.

– Этот? – сглотнув набежавшую слюну, осевшим голосом спросил Кислов, – малый этот… жив? И баба?

– Не знаю, – отмахнулся Лыков. – Главное, охрана в квартире была. Хорошо!

Жедь выбросил в форточку окурок и недоуменно поглядел на инженера: заговаривается что ли, чего же хорошего?

– Не сечете? – поймав его взгляд, усмехнулся тот. – Добро свое они охраняют, ясно? А если нет ничего, зачем охрана?

– Я о другом думаю, – протянул Жедь. – В следующий раз нас тоже могут встретить людишки со стволами. Кончились игры в обыски и милиционеров.

Он не стал говорить, что давно сжег форменную рубашку, купленную им в магазине «Железнодорожник» и разорвал старый милицейский китель и брюки. Весело горело тряпье, облитое бензином, отполыхал маленький костерчик во дворе приемного пункта стеклотары, и на душе у Жедя стало немного легче. Золото, взятое у Котенева, он положил в стеклянную банку и зарыл – пусть лежит до поры. Он не выдаст места, где зарыта заветная баночка, даже если будут «гладить» утюгом.

– Не встретят, – уверенно ответил Аркадий. – Меитам Лушин не помощник, поскольку за себя боится и Котенева им не выдаст, а своих боевиков у них нет. Иначе уже ждали бы.

– Ну, не знаю, – отвернулся Жедь.

– Витек прав, – торопливо заговорил Кислов. – Надо переждать, затаиться. Кто знает, что происходит сейчас там, у Лушина? Не, я пока никуда ни ногой.

– Дурак! – захлопнув шкатулку, засмеялся Аркадий. – Знаешь, на сколько это тянет? – Он покачал резную коробочку на ладони, словно взвешивая. – Надо действовать, наступать, пока они не опомнились. Наступающий всегда побеждает, а вы зовете к обороне? Пропить добытое, купить шмотки, видео, стерео, балдеть и страдать, что не решился еще раз, не пошел к их казначею? Ведь есть у них казначей, есть! Наверняка это Рафаил! Григорий, ты машину новую присмотрел?

Анашкин кивнул. Машина действительно подобрана, стоит у одного дурачка в гараже. Ездит он редко, а замочек плевый, открыть – и ты опять на колесах. Интересно, чего сегодня решат: временно бросить дело или опять идти, но уже к третьему?

– Да пойми ты! Опасно бить без конца в одну точку, – не выдержал Олег. – Они повязаны друг с другом. Если это не так, то у Лушина не оказался бы тот бугай. Котенев ему все рассказал, предупредил. Могли предупредить и Рафаила, даже наверняка предупредили. Витя прав, нас там могут ждать!

– Ты лучше скажи, облигации на деньги поменял? – перебил его Аркадий. – Нет еще? Чего ждешь, меняй. И готовьтесь, будем брать Хомчика. Прямо в квартире, тепленького, но уже без выкрутасов. Жестко, напористо, быстро! А потом конец! Стволы – в речку, деньги делим и ведем жизнь советских обывателей.

В комнате повисла тишина. Кислов прислонился плечом к стене и вспоминал тот день, когда они с Аркадием потрошили здесь похмельного Гришку, рассказывавшего о подпольном миллионере. Кажется, так давно это было, а уже сколько наворочали.

Жедь разминал сигарету и прикидывал – сколько он еще положит в заветную баночку, если случится удача у Хомчика? Рафаил мужичок хлипкий, по внешности сразу видать, что трусоватый и» семейственный, а такие все отдадут, если детишкам к головенке приставить наган.

Ворона не думал ни о чем. Просто хотелось, чтобы скорее заканчивали говорильню и приступали к распитию – он заранее сбегал в магазин и купил водки. Чего лясы точить, тем более Лыков твердо обещает, что возьмут у этого Рафика куш и лягут в тину.

Вспомнился вдруг Свекольный, суетившийся в гаражах, сшибающий деньжата с автолюбителей. А за ним мысль привела к спившемуся старому знакомому с ипподрома. Нет, ни таким, как Мясо, ни таким, как Свекольный, становиться не хотелось.

– Готовьтесь, – вставая, приказал Лыков. – Скоро пойдем к Хомчику…

Выйдя из метро, Саша сразу увидел дом, где размещалось учреждение Котенева – современный небоскреб из стекла и бетона. Поднявшись на лифте, Бондарев прошел длинным коридором, неслышно ступая по ворсистым паласам, затягивавшим пол. Отыскав на дверях нужную табличку, поправил галстук и вошел в приемную.

Подложив под себя стопку книг, неумело печатала на машинке ярко накрашенная девица.

– Вы к Михаилу Павловичу? Нельзя без доклада.

– Вот как? – улыбнулся Саша. – Тогда скажите, что пришел Александр Алексеевич.

– Подождите, – секретарша исчезла за дверью.

Потоптавшись, Бондарев подошел к столику и взглянул на лист, вставленный в машинку, – девица перепечатывала сонник.

– Пройдите, – секретарша вышла из кабинета и предупредительно придержала дверь, пропуская посетителя.

Котенев оказался моложавым мужчиной приятной наружности. Он вышел из-за стола и подал крепкую руку:

– Александр Алексеевич? – Не смущаясь, сверил имя-отчество по заранее приготовленной бумажке. – Очень приятно…

Он подвел Бондарева к стоявшим около журнального столика креслам, отодвинул одно из них, ухаживая за гостем. Лицо Котенева сохраняло радушно-равнодушное выражение, и Саша подумал, что разговаривать с этим человеком будет непросто.

– Чем могу? – возвращаясь к своему столу и собирая разложенные на нем бумаги, поинтересовался Михаил Павлович.

– Не хотелось вас приглашать к себе, – негромко начал Саша. – Я полагаю, мы вполне свободно можем поговорить здесь?

– Несомненно, – тут же согласился Котенев и, нажав клавишу селектора, наклонился к нему: – Люся! Меня нет на месте, ни с кем не соединяй и… Чай, кофе? – Он вопросительно поглядел на Бондарева, но тот в ответ лишь пожал плечами. – … И два кофе, – закончил Котенев.

– У вас хороший кабинет, – не желая начинать серьезный разговор до того, как секретарша подаст кофе, заметил Саша.

– Министерство! – многозначительно поднял палец Михаил Павлович. – Что ни говорите, а министерства сыграли свою положительную роль, особенно в годы индустриализации, войны и при восстановлении народного хозяйства. Думаю, и сейчас они сумеют обеспечить слаженную работу отраслей, стимулиррвать рост и качество продукции, чтобы выйти на мировой рынок.

«Чешет, как по писанному, – наблюдая за ним, отметил Бондарев. – Поднаторел, видно, на докладах. Скользкий тип».

Открылась дверь. Секретарша внесла поднос с кофейником, маленькими чашечками и вазочкой печенья. Ко-тенев достал коньяк.

– Вы знакомы с Александром Петровичем Лушиным? – задал вопрос Саша. Рука Михаила Павловича, державшая чашечку с кофе, не дрогнула.

– Не только с ним, но и с его семьей, – отпив из чашки, спокойно ответил Котенев. – Вы, наверное, пришли в связи с постигшим их несчастьем? Кошмарный случай.

– Когда вы узнали о том, что у них произошло?

– Трудно сказать, – Котенев, раздумывая над ответом, кусал нижнюю губу. Затем легко поднялся и подошел к столу. Наклонившись, перелистал настольный календарь. – Кажется, через день или два? А от кого, право, не припомню.

Михаил Павлович вернулся к журнальному столику и опустился в кресло. Пригубил рюмочку с коньяком и закурил сигарету. Бондарев тоже достал свои сигареты. У него возникло ощущение, что Котенев опутывает его словами, как паук муху в паутине.

– Боюсь, дорогой Александр Алексеевич, мало чем смогу быть вам полезным, – развел руками Михаил Павлович.

– У нас есть данные, что подобная история произошла и с вами, – поглядел ему в глаза Саша.