— Зия, ну почему ты не обратился ко мне, когда суперприз проиграли в первый раз?! Я бы никогда не допустил, чтобы подобное повторилось. — Он увидел, что Умаров сделал движение плечами и, опережая его возможную реакцию, быстро добавил: — Эти слова не значат, что я не буду решать твою проблему. Матусевича спасет только чудо. Но знаешь, он тоже способен поднять приличный шум — все-таки звезда, — и суетиться здесь не хотелось бы… Давай сделаем так: пусть пока все остается по-прежнему, а я буду искать подходящий повод убрать Леву, чтобы ни твои, ни мои интересы не были задеты. Понятно, что я накачаю Элладина и он внимательнее присмотрит за этим парнем. Однако если случится очередной прокол и твой миллион опять уплывет непонятно куда, то это я восприму уже как личное оскорбление. Тогда мне будет не до церемоний: Матусевич вылетит с канала с треском! А твои потери, абсолютно все, я компенсирую. Для меня это будет делом чести.

Несколько секунд Умаров молча улыбался. Его не совсем устраивало то, что предлагал Ольховский, но и чрезмерно давить на такого человека тоже было нельзя.

— Хорошо, — наконец кивнул он.

— Вот и отлично! — обрадовался Семен Абрамович. — Кстати, если мы с тобой и встречаемся, то только по делу. Давай как-нибудь пообедаем. А?

Умаров еще раз кивнул.

— Я тебе на днях позвоню, — сказал Ольховский.

Проводив гостя, он распорядился, чтобы немедленно вызвали Элладина — обсуждать по телефону только что услышанную историю ему не хотелось.

Дожидаясь гендиректора канала РТ, Семен Абрамович думал о гнусной человеческой природе. Он знал, что Элладин и Матусевич приворовывают рекламные деньги, за определенную мзду делают скидки рекламодателям, доят спонсоров, и всегда закрывал на подобные факты глаза: как говорится, другим тоже надо давать жить. Однако им оказалось мало. Из-за своей жадности они готовы были поссорить его с влиятельными людьми, бросить тень на репутацию канала. Таких вещей Ольховский не прощал, но и действовать грубо он не любил.

Ровно через двадцать минут появился Элладин. Не зная, зачем его вызвали, он вошел в начальственный кабинет с добродушным, простецким видом. Ему было всего лет на пять меньше, чем шефу, но он играл роль послушного и верного ученика.

— Садись, Аркаша, — кивнул на кресло Ольховский.

Семен Абрамович долго оценивающе рассматривал генерального директора, заставляя того нервно ерзать, поправлять галстук и глупо улыбаться.

— Час назад у меня был Умаров, — наконец обронил он.

Элладин покраснел и нахмурил брови. Он понял, что разговор предстоит не из приятных.

— Я понимаю… Как-то по-дурацки с ним получилось…

— И это все, что ты можешь сказать?!

— Семен Абрамович, неужели ты меня в чем-то подозреваешь?! — Элладин обращался к шефу по имени-отчеству, но на ты.

— Я всего лишь хочу понять, каким образом вы проиграли миллион долларов в «Супершоу». Проиграли так просто, словно речь идет о сотне баксов!

— Не знаю, — страдальчески воскликнул гендиректор. — Матусевич клянется, что все произошло случайно.

Повисшая после этого пауза была строже обвинительного приговора.

— Хорошо. — Ольховский аккуратно сложил на столе свои маленькие руки, и они отразились в полированной поверхности темно-вишневого цвета. — А ты знаешь, кто выиграл оба суперприза?

— Какие-то девчонки… Студентки…

— Да, они учатся в университете. Но это еще не все: они подружки каких-то двух парней, которые, оказывается, полгода назад работали на Матусевича, но потом их якобы с треском выгнали.

— Не может быть! — ахнул Элладин.

Новость буквально пришибла его. Скандал с потерей денег получался более грандиозным, чем казалось вначале. А главное, эта история могла бросить тень и на него.

— Люди Умарова все точно проверили, — подтвердил Семен Абрамович. — Никаких ошибок здесь быть не может. Это одна компания. Кстати, ты сам-то знаешь мальчишек?

— Да… — Элладин запнулся, сообразив, что именно он рекомендовал их Матусевичу. Все выходило очень и очень скверно. — Они даже как-то были у меня в кабинете… Господи, неужели Лева обманывал и меня?!

— А кого еще он обманывал?

— Ну, этих парней. Во всяком случае, я так думал. Примерно полгода назад они подошли ко мне в коридоре, чтобы пожаловаться на Матусевича: мол, тот использовал их и выгнал. Мне пришлось пригласить их к себе, выслушать… Теперь все это выглядит совершенно иначе… Не исключено, что комедия была разыграна специально для меня. Если это так, я смешаю Леву с дерьмом!

Ольховский массировал пальцами виски и из-под ладони внимательно наблюдал за гендиректором канала РТ. Было непохоже, чтобы тот притворялся. Гнев был вполне искренним.

— Послушай, Аркаша, что-то здесь не стыкуется. Почему какие-то мальчишки пришли к тебе жаловаться на Матусевича?! Ты что, завел такие правила? Может, у тебя еще и день приема по личным вопросам есть?

— Нет, конечно, — поморщился Элладин. — Все дело в том, что именно эти ребята придумали «Супершоу». Ну а Лева использовал их идею, но никаких договоров подписывать с ними не стал. А когда они уже были не нужны — просто выгнал. Тем более что мальчишки ершистые и давали массу поводов так с ними поступить… в общем, подставлялись.

— Это больше похоже на правду, чем вариант, что они действовали сообща, — хмыкнул Ольховский.

— А что мне сейчас делать? Прижать Матусевича к стенке, чтобы он во всем сознался?

— Пустой номер. Тем более у нас нет никаких доказательств. Да и вообще, хотя Лева, конечно, бандит, но очень полезный. Знаешь… — продолжал размышлять вслух Семен Абрамович, — расскажи-ка ты ему о визите Умарова ко мне и что я пообещал безжалостно всех разогнать, если уплывет еще один миллион…

— Полмиллиона…

— Нет, миллион. Умаров решил увеличить суперприз. Широкая душа… В общем, скажи ему, что я страшно гневался. Если проигрыши действительно организовывал Лева, то он может испугаться и перестанет делать свои темные делишки, так сказать, заляжет на дно. Это было бы идеально. Мы бы и его сохранили, и Умаров бы со временем успокоился. Я бы нашел способ с ним помириться. Но если в ближайшее время вы проиграете суперприз, я точно вышвырну Матусевича, как он вышвырнул этих ребят.

Элладин почесал затылок:

— Здесь есть одна проблема.

— Какая?

— Если выставить Матусевича, то мы лишимся «Супершоу». Сто процентов, что Лева заберет его на другой канал, — а без работы он, конечно, не останется. И вряд ли ему можно будет помешать. Хотя мы частично финансировали подготовку программы, предоставляли студию, технику, но всю работу делала его команда. Это трудно оспорить. Тут мы проиграем ему в любом суде.

— Нет! — жестко отрезал Ольховский. — «Супершоу» нам ни в коем случае нельзя потерять. Это лучшая программа РТ… Знаешь, давай сделаем по-другому: расскажи своему другу, что у меня был Умаров и даже что он все знает об этих студентах, — пусть Лева испугается и поумерит аппетиты, — но не говори, что все это может закончиться для него печально. Не заставляй его искать отходные пути заранее. А сам подумай, как избавиться от Матусевича с минимальными для нас потерями и с сохранением игры. И не затягивай с предложениями. Мы должны иметь четкий план действий на любой вариант развития событий.

Получив от Ольховского задание подумать, как сохранить на канале РТ «Супершоу», если Матусевича все же придется убрать, Элладин добросовестно стал искать возможные варианты. При этом моральная сторона дела его нисколько не беспокоила.

Ему было важно спасти себя, сохранить добрые отношения со своим хозяином, и он не собирался жертвовать ими ради какой-то формальной дружбы. Богатый жизненный опыт Аркадия Аркадьевича однозначно свидетельствовал: в джунглях шоу-бизнеса шоумен шоумену может быть только волком.

Впрочем, внешне практически ничего не изменилось: Элладин тщательно скрывал от Матусевича, что уже держит за пазухой нож, уже строит коварные планы. Более того, в состоявшемся между ними задушевном разговоре генеральный директор всячески подчеркивал, что ему очень хочется уберечь старого доброго товарища от возможных неприятностей и никаких других мыслей у него нет.