Отодвинула шторку на окне экипажа и выругалась про себя — кажется, застряли мы здесь надолго, затор впереди образовался прочный. С тщательно сдерживаемой злостью задернула занавеску обратно и откинулась на спинку сидения, прикрыв глаза. Крис что-то восторженно рассказывал Лемму, а тот внимательно слушал, отвечал, и, кажется, был вполне счастлив. Непредвиденная задержка никак не огорчала лорда Брокка, в отличие от меня.

Я вздохнула, попыталась устроиться поудобнее на жесткой скамье и хоть немного вытянуть затекшие ноги. Долгое сидение в экипаже не пошло моей спине на пользу. Мне и раньше-то не часто доводилось прибегать к таким излишествам, как поездка в экипаже, а после шести лет в Оруме, где передвигаться на длительные расстояния приходилось исключительно верхом и кареты использовались только на коротких промежутках в черте города, который можно было объехать за час, совершенно отвыкла от многочасового сидения на неудобной лавке.

Кстати, об Оруме. Уезжать не хотелось, хоть я и понимала всю необходимость этой поездки. За шесть лет этот город стал мне настоящим домом. Там у меня появился первый в жизни дом, настоящая семья и даже друзья. Я слишком сильно прикипела к маленькому провинциальному городку, в котором знала по именам большую часть населения.

Лаура. Подруга не согласилась поехать со мной. Крайн все еще находился в госпитале и пусть мэтр Райден был уверен, что никаких последствий для его здоровья ранение не принесет, все же настаивал на том, что некоторое время ему необходимо на восстановление, а значит, ни о каких путешествиях и речи не шло. Оставить мужа, Лаура, само собой, не могла и потому их поездка в столицу являлась невозможной.

— Поезжай, — сказала она мне, когда мы уже прощались на пороге нашего дома, который теперь полностью принадлежал ей — я специально выторговала эту привилегию у Антуана. — Тебе это нужно. А мой дом здесь. Надеюсь, мы еще увидимся.

Мне не понравилось ни ее настроение, ни слова, которые она произнесла мне на прощание, но я промолчала. Звучало все так, словно подруга спроваживала меня навсегда и уже не чаяла вновь увидеть на пороге. Что ж, в свете последних событий, а я, конечно же, не смогла удержаться и рассказала Лауре о предложении Лемма, ожидать от нее иной реакции было бы глупо.

— Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливой, Айрин, — продолжала свою прощальную речь та, что стала мне сестрой, — и не упускай возможности ею стать. А если вдруг когда-нибудь, так случится, что… — она не договорила и отвернулась, пряча от меня глаза. но быстро взяла себя в руки, смахнула с ресниц предательскую слезинку, и продолжила: — Знай, что здесь у тебя есть семья и этот дом — твой, несмотря ни на какие бумаги. Но я все же верю, что ты построишь свою жизнь там, где бьется твое сердце или же рядом с тем, ради кого оно бьется.

Если я соглашусь на этот брак, в Орум мне уже не вернуться.

Жалела ли я об этом?

Было грустно. Моя жизнь в очередной раз делала крутой поворот и менялась слишком резко и кардинально, но нет. Я не жалела. Орум стал мне домом, я прикипела к нему душой, смогла полюбить непроходимые болота и дремучие леса, что окружали этот городок, даже нечисть, которой было полно в окрестностях воспринималась мной как нечто само собой разумеющееся. Не знаю, как быстро смогу смириться с тем, что не стоит все время быть начеку и держать наготове пару заклинаний. Однако подсознательно я всегда чувствовала, что мне в Оруме не место.

Сложнее всего было расстаться с Антуаном. Лорд Шариан все понял и, так же как и Лаура, не стал чинить мне препятствий и пытаться удержать. Обвинять ни в чем он меня тоже не стал, за что я была ему благодарна. Мне бы очень не хотелось, чтобы Антуан видел во мне врага. Он слишком много для меня значил, хоть я и не смогла ответить на его чувства. Сам лорд Шариан тоже понимал, что если за шесть лет я так и не нашла в себе сил полюбить его, то уже и не смогу посмотреть на него иначе, чем на друга. Но разговор с Антуаном вышел тяжелым и оставил неприятный осадок, пусть мы и не ссорились и не бросались обвинениями, а попрощались довольно таки сухо. Он тоже не ждал меня обратно, к тому же, в связи с тем, что за короткий период Орум лишился сразу всех своих магов, Лемм оставил там на должности временно исполняющего обязанности городского мага одного из своих заместителей, а поскольку ловцы все еще продолжали шарить по лесам в поисках схронов Эвана, то недостатка в магической поддержке у градоправителя Орума не будет.

— О чем ты задумалась? — тихий голос Лемма привел меня в чувство и заставил вынырнуть из своих размышлений. Я открыла глаза.

— О том, что нам все же стоит остановиться на постоялом дворе, а потом попробовать подыскать себе временное жилье. У меня нет уверенности, что семейный особняк герцогов Нэшвилл — это самое благоприятное место для нас с Крисом.

Наше проживание в столице обсуждалось не один раз и являлось причинной жарких споров. Лемм настаивал на том, чтобы мы обживались в их родовом поместье на территории Райены, а я… стоит ли озвучивать причину, по которой мне этого совершенно не хотелось? И да, слухи и сплетни играли во всем этом последнюю роль. У меня практически не было знакомых в Райене и уж точно не было никаких родственников, так что переживать за собственную репутацию я даже не думала, а вот встречи с леди Брокк страшилась, мда…

С нее станется вспомнить события давно минувших дней и напомнить мне про условие печати. Кстати, стоит серьезно поговорить с лордом Аргоном по этому поводу. Тогда, шесть лет назад, отправляя меня на практику в Северный Край, он высказался предельно ясно:

— Я не стал блокировать твою искру, Лайрон. Считаю, что это слишком жестокое наказание для мага, всегда так считал. Но и ты помни — условия печати не должны быть нарушены иначе все будет зря. В этом отношении действие двенадцатой печати останется неизменным: за разглашение — жуткая смерть. И держись подальше от столицы, ничего хорошего тебя здесь не ожидает.

Интересно, являются ли его слова пророческими или же он просто очень сильно хотел убрать меня с глаз подальше, чтобы я одним своим видом не напоминала ему о совершенном преступлении. Я не обольщалась на этот счет, прекрасно понимая, что если меня ждет смерть за совершенное шесть лет назад преступление, то и лорд Аргон и сиятельные лорды Росс и Делгар вкупе с леди Брокк тоже поплатятся за сокрытие особо тяжкого преступления. К тому же, я ведь уже наказана — на мне горит двенадцатая печать, одна из высших мер наказания и пойди, докажи, что условия там не совсем корректные и основные принципы наложения были нарушены. А вот эти господа отделались только лишь клятвой на крови, а это ни разу не наказание. Так что и у ректора и у вышеназванных господ есть определенные причины не желать моего появления в Райене.

А еще мне было любопытно, что именно ректор вложил в условия. Я помню о том, что мне стоило как можно скорее убраться из столицы, забыть о том, что произошло в ту ночь в Академии, никогда никому даже словом не обмолвиться об истинных причинах наложения печати, не произносить имен и, единственное условие от леди Брокк — оставить в покое ее сына. Лорд Аргон сформулировал последнее условие довольно неоднозначно. Я прекрасно помню, как после требований герцогини, он произнес: «Отказаться от всех имеющихся договоренностей и обещаний, забыть о клятвах, если они противоречат налагаемым условиям!»

Вот так. Но… в условиях не было ни слова о том, что я не могу вернуться в Райену или же дать определенные обещания или клятвы повторно. Или все же не стоит рисковать?

Во всех справочниках двенадцатая печать характеризуется вполне однозначно — ее условия нельзя нарушать. Я смогла прочувствовать это на собственной шкуре, когда в Оруме приблизилась к месту проведения ритуала, о котором мне было приказано забыть. Но на Лемма печать не среагировала и границу Райены я преодолела вот уже около часа назад. Потому что условия были не слишком корректно сформулированы или была какая-то иная причина? Вот для того, чтобы окончательно разобраться со всем этим мне и требовалось встретиться с ректором. И только потом, я буду думать над тем, принимать предложение Лемма о замужестве или же оставить все как есть.