— Это и твой тоже ребенок.

— Хорошо, наш ребенок. У тебя, кстати, есть телефоны ее подруг?

— Есть телефон Риты, — Елена Сергеевна потихоньку стала успокаиваться. — Есть телефон Марины.

— Вот и славненько, — голос в трубке потеплел. — Нюни только не распускай, а езжай на работу и оттуда уже звони этим подружкам. Хорошо?

— Ладно, — Елена Сергеевна немного успокоилась и стала носовым платком вытирать покрасневшие глаза и нос, — уже еду…

Хорошо еще, что туш была несмываемая, и подкрашивать глаза второй раз необходимости не появилось. Женщина тяжело поднялась с места и взялась за ручку двери. Ее перламутровая «Тойота» как всегда стояла около подъезда и ждала свою хозяйку. До работы ехать было минут пятнадцать, не больше, но сколько потом она не пыталась вспомнить, как преодолела это расстояние и о чем тогда думала, сделать этого она так и не смогла.

Александр Васильевич же положил трубку и тут же вызвал к себе старшего лейтенанта Кудрявцева.

— Вызывали, товарищ полковник, — просунул тот свою кудрявую голову в образовавшуюся щель двери, постучавшись.

— Да, да, — полковник поднял голову от разложенных на столе служебных бумаг исписанных и чертежей. — Проходи, Алексей, присаживайся.

Высокий, подтянутый офицер прошел через весь кабинет и оказался рядом с начальником.

— Не в службу, а в дружбу, — произнес полковник, — сделай для меня одно доброе дельце…

— Слушаю, — офицер весь подобрался, всем своим видом показывая, что он готов к выполнению любого задания.

— Только постарайся, что бы ни кто об этом не узнал, хорошо?

— Хорошо, Александр Васильевич.

— У меня к тебе, Алексей, вот какое дело…

И в течение минуты полковник в нескольких словах изложил ему свою просьбу, что бы тот обзвонил все больницы и травмопункты столицы на предмет нахождения в них своей дочери, Смирновой Лики Александровны, уроженки Владивостока, студентки МГУ, проживающей в Москве и все такое….

— Если будет нужна еще, какая либо информация, — Александр Васильевич посмотрел на молодого человека, — то лучше приди и спроси, по телефону звонить не надо.

— Понял, — Алексей встал. — Разрешите идти, товарищ полковник?

— Иди, — отпустил его Александр Васильевич. — И вот еще, что, — остановил он его почти около самой двери. — Морги тоже прозвони… на всякий случай.

— Все так серьезно?

— Думаю, что нет, — полковник вздохнул, — но жена в истерике… Я больше за нее, если честно, переживаю, чем за эту вертихвостку. Даже позвонить не изволит, только подарки и любит получать, а что родители здесь сума сходят… Ну, да ладно, — он с досадой махнул рукой. — Иди… Сам еще такой же салага, как и дочь моя. Сделаешь, доложишь…

— Есть, — офицер вытянулся, отдал честь и, четко развернувшись, вышел.

«А если и, правда, с ней что случилось? — Александр Васильевич набрал полные легкие воздуха и стал медленно его выпускать через плотно сжатые губы. — Что тогда?» Но додумать он не успел. На столе зазвонил телефон, и он снова окунулся в повседневную рутину. О дочери он вспомнил лишь под вечер, когда пришел Алексей с докладом о проделанной работе.

Открылась дверь, и кабинет стал заполняться военными. Офицеры входили и рассаживались за длинным, массивным занимающим почти все пространство кабинета, дубовым столом. Большие светлые окна кабинета обрамляли тяжелые, тоже зеленого цвета портьеры, а со стены на всех присутствующих смотрел Феликс Дзержинский, польский шляхтич, волею судьбы оказавшийся русским революционером.

— Ну, что, — начал совещание полковник, — приступим к разборам полетов, господа офицеры? — и, не дожидаясь ответа, сразу же продолжил:

— Что там у нас по первому объекту, Геннадий Иванович? — Чем ты нас можешь порадовать после первого испытания?

С места поднялся довольно еще молодой, слегка лысоватый подполковник лет тридцати шести, не больше и открыл лежащую перед собой толстую кожаную папку.

— Сидите, — жестом остановил его начальник.

— Спасибо, — подполковник опустился на место и продолжил: — Согласно составленному графику, сверхвысокие Буфер-генераторы, снятые с неопознанного летательного объекта, потерпевшего два месяца назад аварию недалеко от Норильска и установленные для проведения испытаний в первом, втором и четвертом пролетах были запущены сегодня в 1 час 19 минут и 17 секунд по московскому времени. Всего было установлено шесть таких буферов обмена, по паре на каждой линии, два родных и четыре с них скопированных. Запуск их должен был происходить одновременно во всех точках, но, — подполковник замолчал и посмотрел на шефа, — один генератор во втором пролете по неизвестным пока для нас причинам запустился с опозданием на 2 минуты и 13 секунд…

— Тот, что мы сделали? — спросил полковник.

— В том то и дело, что нет, — офицер все-таки поднялся с места. — Забарахлило чудо из космоса.

— И чем это нам грозит? — сухо спросил Александр Васильевич.

— Повторением эксперимента, — офицер перевернул страницу в своей папке. — Мы не исключали такого и оказались правы. Над машиной надо будет еще поработать и возможно, что её все же удастся запустить.

— Почему, возможно? — насторожился полковник.

— Потому, что на данном этапе мы пока еще, вообще, не знаем, как она себя поведет.

— А какие результаты ожидаются после испытания?

— К сожалению, — подполковник протер платком свою лысину, — вынужден констатировать, что полностью удалась только первая часть эксперимента…

— Что это значит? — полковник поднялся с места. — Удалась первая часть, а вторая часть, где осталась?

— Испытуемый объект был облучен и отправлен в назначенную точку пространства, — офицер тоже поднялся. — Это первая часть…

— А вторая?

— Объект в назначенную точку пространства не прибыл.

В кабинете повисла напряженная тишина. Зная взрывной характер своего начальника, подполковник напряженно застыл, ожидая самого худшего и наблюдая за полетом мухи, выписывающей замысловатые фигуры на фоне окна. Но взрыва не последовало.

— Причины? — задал вопрос Александр Васильевич и снова уселся за свой стол.

— Причин несколько, — облегченно вздохнул подполковник. — Первая причина — это, как я уже говорил, отставание в запуске генератора. Вторая причина — думаю, что во времени облучения объекта…

Дальше шел подробный анализ проделанной работы и перечень всех возможных причин, приведших к срыву эксперимента. Александр Васильевич слушал молча, не перебивая, время от времени, делая пометки у себя в блокноте и задавая попутно наводящие вопросы.

— Все? — поднял он голову, когда подполковник закончил доклад.

— Так точно.

— Хорошо, то есть ничего хорошего, — поправился он. — Сколько еще потребуется времени для устранения неполадок и доводки всего оборудования до кондиции?

— Думаю, что трех месяцев хватит.

— Столько нам не дадут, Геннадий Иванович. Мы и так уже выбились из графика, а вы еще три месяца сверху просите. Если через месяц мы не дадим ожидаемого результата, ну, через два, максимум, то, честное слово, случайно оказавшийся пассажир в падающем самолете, и тот себя лучше бы чувствовал, чем будем чувствовать себя мы, сидящие в этом кабинете, если не уложимся в сроки и запорем проект. Я не шучу, — полковник обвел тяжелым взглядом присутствующих, — и хуже всего будет тому, кто этого так еще и не понял.

Елена Сергеевна поднялась на седьмой этаж и прошла по длинному коридору к себе в кабинет, где вместе с ней разместились еще два переводчика, вернее переводчицы. Поздоровавшись, она прошла в свой угол за стол, села и разложила перед собой бумаги. Но уже через минуту бессмысленного их созерцания она поняла, что работать сегодня уже не сможет. В голову лезла всякая чертовщина, только не мысли о работе. Тогда она поднялась, открыла пошире окно, что бы воздуха было побольше, взяла чайник и пошла в туалет за водой. Вернувшись с полным чайником, она достала из коробочки пакетик с чаем и принялась терпеливо ждать, пока закипит вода.