Она их не видела, ей плевать было на них всех, толстых и худых, умных и дураков, плохих и хороших. Пошли они все к черту, все — без исключения. Взаимно. Люди тоже её не видели. Проходили мимо и не видели. «Не влазь, сами разберутся, нас это не касается». Сейчас, вообще, никто, ни где, ни кого не видит. Каждый заперт сам в себе. Равнодушие к другим и страх за себя… Не влазь…и все будет хорошо! Не будет, не надейтесь.

Пытаясь вырваться, она все еще продолжала колотить его в грудь, но все было бесполезно. Парень её отпускать не собирался. И она сдалась, руки заболели. Перестала лупить и вырываться, расслабилась и успокоилась. Стало все пофиг. Пошло все к чертовой матери, жизнь эта…

— Пусти, я никуда не денусь, — сказала она. Оглянулась на поезд, посмотрела на парня, потом пустым взглядом скользнула по залу: «Бред, какой- то…»

Время было позднее, но еще не ночь. Людей было немного, но все равно хватало. В метро людей всегда хватает, утром ли, ночью ли… Все куда-то все время спешат, бегут… Катающихся просто так, наверное, и не встретишь. Ну, если только ужратого копа какого с майорскими погонами, развалившегося в часе пик на все сидение, и уютно так похрапывающего, вывалив свое волосатое пузо из расстегнувшейся форменной рубашки, а так…

Все куда-то едут, едут… Куда…зачем? Просыпаются утром, умываются, одеваются, толкаются, в автобусы и в вагоны набиваются, иногда ругаются. Все ясно наперед, весь день расписан: остановка, эскалатор, офис, стул, стол, кофе, сигарета…работа. Взгляд в окно, вечер. И снова: лифт, эскалатор, вагон, остановка… Дома: ужин, телевизор. Там: реклама, смазливая дикторша, боевик. Дальше — храп. Еще дальше — секс…во сне. Все! День прошел, ура! А через сто лет и вспомнить нечего! Жизнь прошла… Руки трясутся, глаза смеются, в голове не одной здравой мысли…

Иногда так не получается. Как, например, у неё… Она ведь тоже домой собиралась…

— Ты кто? — девушка подняла голову и снова посмотрела на своего спасителя.

— Дед Пихто…

— Ты? — удивилась она, узнав в своем спасителе недавнего знакомого.

— Я…

Она снова оглянулась на поезд. В голове постепенно стало что-то проясняться. Поезд уже тронулся и быстро стал набирать скорость. Замелькали вагончики, окна слились в одну светящуюся сплошную полосу, секунда, и перрон снова опустел. Теперь можно снова подходить к краю платформы и…ждать следующего. Со второго раза… может и повезет. А там смотришь, и никакая старость тебе уже не грозит своими дряблыми ручками и подкашивающимися ножками.

Её передернуло.

— Я что…могла туда упасть? — она выразительно указала глазами на рельсы.

— Могла, — кивнул он и, наконец, разжал свои объятия. — Еще как, могла.

— Да? — она снова посмотрела на него. До неё все еще это не доходило.

— Да, — сказал он.

— Я совсем этого не хотела… — она снова посмотрела на рельсы.

— Верю, — парень взял её за талию и легонько подтолкнул её к середине зала, от греха подальше. — Ни кто не хотел…

— А эти где?

— Кто?

Девушка посмотрела в ту сторону, где они только, что стояли.

— Да психи, что собирались по шпалам путешествовать. Грязные такие…парень с чумой.

— С кем?

— С девкой, — уточнила она

— Не видел.

— Странно, а тебя как звать? Извини, я не помню…

— Леха.

— Рита, — представилась она.

— Знаю, мы уже знакомились…

— Странно, — сказала она. — Откуда вы все взялись. Ведь, только, что кроме меня и этих двух придурков здесь никого не было, — Рита стала озираться по сторонам. — А ты откуда взялся? Тебя ведь тоже не было?

— Я был.

— Я тебя не видела.

— Не важно…

— Я умерла, да? — Рита вцепилась ему в руки. Страшная догадка пришла в голову. — Я умерла, да? Скажи… я умерла? — глаза её заблестели. — Скажи, не молчи… А где моя сестра? Она здесь? Отвечай же, чего же ты молчишь? — девчонка отпустила его руки и вцепилась ему в рубашку. — Отвечай, — пуговицы посыпались на пол. — Куда вы её дели?

— Пойдем, — Алексей взял её за руки и постарался их оторвать от своей рубашки. С трудом, но у него это получилось. — Пойдем, — повторил он, — Я тебя домой отвезу. Ты где живешь?

— Черт, — девчонка его совсем не слышала. — Я её видела. Это же она стояла с этим очкариком. Боже мой… — она постаралась получше вспомнить чумазое личико блондинки.

— Идем… — похоже, что её спаситель потихоньку стал от неё уставать.

— Лика! — остолбенела она. — Это была Лика! И голос её, я вспомнила. Почему, я сразу её не узнала? А очкарик, это же её немец…

— Лика? — удивился Кудрявцев.

— Вот нажрались вчера, дурни! — расцвела Рита в идиотской улыбке. Его она по-прежнему не слышала. — До сих пор по метро шатаются, никак выйти не могут.

— Где лазают?

Рита бессмысленно посмотрела на незнакомца. Она снова его не узнавала.

— Что? — спросила она и сморщилась.

— Где ты их видела, спрашиваю? — Алексей весь напрягся. — Куда они поехали?

— Отвяжись… Я все поняла, — Рита устало оперлась на его руку. — Отсюда выхода нет. С того света не возвращаются… Правда… Цербер? Все…оказывае…так про…

Рита закрыла глаза и тихонько постаралась опуститься на пол. Для неё последний день в этом мире закончился…

Стало темно и сыро. Странно. В метро так не бывает. Здесь всегда светло. Парень, только что стоявший рядом, куда-то пропал. Она снова осталась одна. «Где все?» Ей совершенно нет до них дела, но все равно странно, куда все подевались? Поезд давно приехал и ждет только её. Двери открыты, лампочки горят, людей нет. Странный поезд. Но ехать, все равно, надо. Она заходит в вагон и садиться. Сейчас двери закроются и… Рита закрывает глаза. Ждет… Время идет, но поезд не едет. Она открывает глаза, встает и выходит из вагона. В спину ей смеётся лицо с рекламы. «Купите, купите, купите…» Поезд стоит. Она идет вдоль всего состава, к машинисту. Ей надо ехать, почему он стоит? Ей надо знать. Она думала, что людей нет только в её вагоне, но, оказывается, ошиблась. Людей нет нигде. Она проходит вагон за вагоном, заглядывает внутрь, но все тщетно. «Где я?» Ей становиться страшно. Она хочет домой, она хочет поскорее выбраться… Но для этого надо еще дойти до конца станции. Рита смотрит вперед, еще далеко, еще только середина. Начинает считать вагоны… Вдруг она замирает. Отчетливо слышен, чей-то голос. Она прислушивается. Что это, галлюцинация? Но голос, действительно, слышен… Впереди кто-то плачет, или стонет…непонятно. Она подходит ближе…еще ближе… С каждым шагом её все страшнее и страшнее, но ноги идут уже сами, им голова уже не нужна. Кролик, удав, галлюцинация… Рита останавливается и судорожно начинает рыться в своей стильной сумочке. Под ноги летят кошелек, помада, сигареты… Наконец, она находит то, что искала — газовый баллончик. Теперь легче. Кто теперь кролик? Опускается на корточки и быстро начинает собирать с пола разбросанные вещи. Руки трясутся, но вещи все равно попадают в сумку. Она поправляет челку. Все, можно идти дальше… Поднимается, одергивает юбку, осталось два вагона. Делает шаг и замирает, как вкопанная. Галлюцинация превращается в реальность. Рита ясно слышит свое имя, но не это страшно… Ей страшно, что она узнает этот голос… Иголки впились в тело. Она не верит. Это обман…

— Р-и-т-а-а… — еще немного и она потеряет сознание, — по-мо-ги-и…

Пальцы судорожно впились в баллончик, зубы вцепились в губы, солоноватый привкус крови завладел полостью рта… Этого не может быть. Сестра лежит в морге, она сама её там видела. Этого не может быть, но это так, это её голос… Последний вагон заканчивается. Еще пару шагов… Стон идет снизу. Рита подходит ближе и, набравшись мужества, заглядывает под вагон… Тихо, там никого нет!!!

И вдруг, неизвестно откуда взявшаяся окровавленная рука с длинными красными ногтями цепляется ей в ногу и начинает тащить её к себе. Рита видит сумасшедший оскал рта и бешенный блеск глаз помешанной, пытающейся затащить её к себе под поезд. Смертельный ужас парализует все её тело. Она падает, но даже не может крикнуть, язык и глотка отказываются. Ошалевшими глазами, Рита видит, как сползает все ниже и ниже в пропасть. Короткая кожаная юбка задирается, обнажая ноги и открывая беленький, шелковый треугольник её… Руки судорожно пытаются вернуть юбку не место. Зачем? Смотреть, все равно некому. Она со всей силы бьет по вцепившейся в её ногу руке каблуком босоножки, но все бесполезно. Хватка мертвая. Девчонка переворачивается на живот и в надежде оглядывается назад: неужели никто не поможет… Нет. Перрон пуст. Рита из последних сил пытается схватиться руками за край платформы, потом за ступеньку вагона… Но, руки уже чужие, не слушаются, сил не хватает… «Господи, — слезы заволакивают её глаза, — ну кто ни будь…» Ногти ломаются, пальцы разгибаются и… только крик, страшный крик о помощи остается последней её надеждой.