— Осторожней, — схватила его за руку Лика и рванула на себя, да так, что он чуть не растянулся от неожиданности на перроне.

— С ума сошла, — Лорман непонимающими глазами уставился на девчонку, — ты чего меня дергаешь?

— Стоишь на самом краю…

— Ну и что?

— Что-что? — передразнила его Лика. — Мог упасть, вот что…

Парень посветил фонариком вниз на край платформы.

— Ну и что? Там я только мог, а с тобой смог, руку, во всяком случае, ты мне точно выдернула.

— Извини, а ты, правда, ничего не слышал?

— Нет, а что такое я должен был услышать?

— Да нет, — Лика отпустила руку, — ничего. Мне показалось.

— Что?

— Ерунда, — она подошла к краю платформы и осторожно заглянула вниз.

— Да говори же, — не выдержал парень, — что тебе показалось, и что ты там такое пытаешься в темноте рассмотреть?

— Ты точно ничего, правда, не слышал?

— Нет, я ничего не слышал, — почти по слогам проговаривая каждое слово, ответил ей Лорман. — Выкладывай, давай, что ты слышала.

— Слышала, как поезд проехал…

— Что?!

— И еще… «Мамочка, прости меня…»

— Не понял…

— Я слышала, как кто-то в темноте, перед тем, как у тебя за спиной промчался этот поезд, попросил у своей матери прощения.

— Ты это серьезно?

— Не знаю… нет, конечно, нервы, извини.

Лорман снова вернулся к краю платформы, и луч света заскользил по рельсам.

— Подержи, — протянул он ей фонарь и портфель.

— Что ты собираешься делать? — насторожилась Лика, но вещи все-таки взяла.

— Хочу проверить… Если то, что ты сказала, хотя бы насчет поезда, правда, то рельсы должны быть…

— Теплыми, — догадалась она.

— Правильно, — добавил он, спрыгивая уже вниз. — Части работающего механизма всегда нагреваются, физика. И они…

— Что они? — Лика светила сверху и видела, как Лорман присел на корточки и положил ладонь на ржавую поверхность железа. Затем парень опустился на коленки и прижался к рельсе ухом. Лика застыла. — Ну, — повторила она в нетерпении.

— Теплые… — подтвердил он свое предположение. — Но это еще не все.

— Что еще?

— Я слышу, как он удаляется от нас все дальше и дальше…

— Эверт?

— Что? — парень уже поднялся с колен и вскарабкивался на платформу.

— Мне страшно.

— Ерунда, — Лорман даже улыбнулся, когда был уже на верху и разгибал спину. Хорошо, она в темноте не видела его этой идиотской улыбки. А то ей бы стало еще страшнее. — Подумаешь, — сказал он, — поезд проехал…

Кстати, о поездах, средняя скорость паровоза в метро, где-то около сорока километров, — продолжил он, как ни в чем не бывало прерванные расчеты. — Следовательно… до Курской, всего несколько километров.

— Десять?

— Сейчас. — парень достал из портфеля калькулятор и быстро произвел все необходимые расчеты. — Один километр, триста тридцать метров, — выдал он.

— Какая точность, — покачала она головой.

— Хорошо то, что мы хоть знаем, где находимся.

— Под землей, где же еще?

— Вот именно, — Лорман вернул брошюру назад в портфель. — Но мы туда сейчас не пойдем.

— Мы и так там! — съязвила девчонка. — Нам бы наверх, Сусанин.

— Мы еще здесь не все обследовали, — подыграл ей Лорман. — История нам этого не простит. Сейчас по ступенькам наверх, всего три минуты ходу и мы на другой станции. А там…

— На радиальной.

— А-а, — протянула она. — Думаешь, там выход есть?

— Надеюсь.

— Хорошо тебе…Тебе здесь нравиться!

Лика и Лорман стали подниматься по ступенькам.

— Ты, правда, слышал поезд, — снова спросила девчонка, когда они уже почти заканчивали подъем.

— Вранье, — Лорман ответил не раздумывая.

— Почему?

— Почему? А ты видела те рельсы, а слой ржавчины на них?

— И что из этого?

— А то, что по ним уже сто лет никакие поезда не ездили…

— Правда?

— Конечно, правда, — Лорман снова улыбнулся. Сам, правда, он был в этом уже далеко не уверен.

— Ну и фиг с ним. А здесь, между прочим, все время газеты продавали и театральные билеты, — заметила она на ходу, когда они поднялись по ступенькам, прошли метров двадцать вперед по переходу и свернули налево, углубляясь в один из трех проходов, что висели над железной дорогой. — Так в театр хочется, что сил поспать негде…

— Издеваешься. То ты уже умерла, а то…

— Я передумала.

— Уже лучше, — повеселел Лорман.

Еще несколько шагов и ребята не заметили, как вышли на станцию. Луч света метнулся вперед и уперся во что-то непонятное.

— Действительно, — сказала она, потихоньку приходя в себя от увиденного, — здесь рядом. Только нам от этого, кажется, ни капельки не легче.

Состояние станции, действительно, было ужасающим и добраться до выхода, если и не представлялось совсем уж не возможным, то, во всяком случае, было очень и очень проблематично. Имеет ли смысл, вообще, описывать свалку металлолома, устроенную в каком ни будь заброшенном ангаре с обвалившимися стенами. Железо, грязь и…

Луч света шнырял по подземелью и везде натыкался только на искореженные, покрытые сплошной, как бывает только после пожара, ржавчиной вагоны, забившие собой до отказа обе ветки. Одни вагоны были сплющены полностью, другие залезли на них, словно собаки во время случки, а третьи… Вся платформа была усыпана битым стеклом и изуродованными, рваными остатками железа. И еще… Ребята даже сразу не поняли, что это такое… Покрытые толстым слоем пыли человеческие… Всюду только кости, черепа и еще раз кости…

Минут пять потребовалось ребятам, чтобы прийти хоть немного в себя от увиденного. Лика прижалась к парню, и тот почувствовал, как её мелкая дрожь вместе со страхом передается и ему. Картина полного разгрома и хаоса предстала перед ними.

— Апокалипсис, — ошарашено прошептал Лорман, продолжая водить фонариком по искореженному железу и черным стенам. — Кто бы мог подумать, что я до этого доживу и все это увижу своими собственными глазами.

— Мы, — поправила его Лика, — мы это увидим.

— Мы увидим. Пошли, — он взял её за руку и осторожно, обходя куски железа, двинулся к противоположному выходу со станции. Надежды, что там все нормально, и они выберутся, у него уже не было, но проверить это все равно было надо. Они шли, а битое стекло неприятно хрустело под ногами, сопровождая увиденное своеобразной, можно сказать, почти потусторонней музыкой.

— Вот попали, — вздохнула Лика. — Вчера еще в кабаке веселились, а сегодня… Мистика какая то. Ты знаешь, а я до сих пор во все это не верю. Ты можешь себе представить «Таганку» в таком виде? Вот и я — нет! Такое ощущение, что мы с тобой сейчас попали на затонувший «Титаник», честное слово: всюду только ржавое железо и… — продолжать она не стала, последние мысли озвучивать не хотелось.

— Только рыбки не плавают.

— Что?

— Я сомневаюсь, а он летит.

— Что?

— Сие от нас не зависит, говорю, бытие определяет сознание, — усмехнулся Лорман и стал перелазить через завалившую весь проход груду металла.

— А что от нас зависит?

— Найти выход и сделать жизнь лучше. Осторожней, здесь можно пораниться.

— Вижу, — Лика, держась за его руку, пыталась проделать тоже самое. — Ой… блин, зараза! Накаркал… ногу поцарапала.

Рана была небольшая, но грязная. Пришлось доставать остатки водки и обрабатывать её, что б, не дай бог, не случилось какого заражения.

— Говорил, осторожнее, — злился Лорман, прижимая платок к ране.

— А ты не мог обойти.

— Взяла бы и обошла, если такая умная.

— Смотри, — Лика посветила на противоположную стену. — А космонавт остался, надо же.

Лорман повернул голову, ожидая нарваться на пришельца, чему он, кстати, совершенно бы не удивился в данных условиях, но увидел лишь задравшее к небу руки, его настенное изображение, нагло выглядывавшее из-за смятого остатка вагона.

— Вот и готово, — сказал он, закончив с царапиной. — До свадьбы заживет.

— Спасибо.

— Пожалуйста.