Он очень хорошо знал Смирнова, и знал, что так полковник ему этого не оставит — избиения своей жены. И никакие деньги здесь ему не помогут, да и связи тоже. Сорокин вздохнул, вспомнив вдруг, как на одном из приемов в мэрии, за бокалом шампанского тот ему прямо сказал, что придет время и он его, зэчару вонючего, все равно засадит и никакая депутатская неприкосновенность его, ему в этом не помешает. На что, он лишь отшутился, что сейчас не тридцать седьмой, и нечего тявкать, когда укусить не можешь! Уж очень он высоко забрался, что бы его можно было теперь вот так, запросто, с этого «высока» сбросить. «Прошло ваше время, Александр Васильевич, — улыбнулся он в ответ. — Демократия у нас; все, что не запрещено — разрешено…»

— Посмотрим, — бросил Смирнов и на этом их разговор закончился.

Но, похоже, что Сорокин в своей неприкосновенности ошибся. Этому отморозку с Лубянки, кажется, было плевать на его неприкосновенность и скоро, пожалуй, следовало ждать продолжение той «дружеской» беседы на вечеринке, только вот он уже, похоже, улыбаться не будет, да и шампанского ему полковник вряд ли уже предложит. «Дурак, — ругался про себя Сорокин. — сам голову в пасть сунул… И где ты только взялась, подстилка чекистская, на мою голову? — он налил себе еще одну стопку водки и залпом опрокинул ее в глотку. — А что она там про свою дочку то пела, куда она пропала? Да и с этой старой сучкой побазарить бы не мешало. В какую такую больницу её заперли?»

Немного подумав, депутат поднял трубку и набрал номер:

— Зайди, — приказал он, когда услышал в динамике знакомый голос помощника, — дело есть.

Положив трубку, он поднялся с кресла, подошел к окну и, заглянув вниз, отыскал глазами там свою машину. Раскаленный на солнце джип ждал своего хозяина. «Ну, это мы еще посмотрим, кто кого, — хищная улыбка появилась на его лице. — Посмотрим еще, кто из нас кровью то харкать будет…»

Все то же день, но только другое место. Дверь бесшумно открылась и Коршун в белом халате, накинутом поверх рубашки, осторожно протиснулся в образовавшуюся щель. Единственное окно в палате было занавешено плотными портьерами. Света через них проникало мало, и здесь царил полумрак. Елена Сергеевна лежала на одной из двух больничных кроватей, стоящих вдоль противоположных стен. Вторая кровать была пуста и аккуратно застелена. Её старая хозяйка была сегодня утром выписана, а новая еще не объявилась.

Глаза больной были закрыты, а к руке была подведена капельница. Нос распух, голова перебинтована, правый глаз, вообще, заплыл и посинел, а на распухших, изуродованных губах еще остались запекшиеся следы крови.

— Вы? — удивилась она при виде нежданного посетителя и даже попыталась приподняться. Кого-кого, а уж его она здесь точно не собиралась увидеть. — Как вы меня здесь нашли?

— Извините, — Коршун подошел к тумбочке и поставил пакет с апельсиновым соком. — Просто я подумал, что… — он замялся. — Конечно, глупо было это делать, — вздохнул он, — ведь я тоже, каким-то боком причастен к тому, что с вами сегодня случилось, но…

— Зря старались, — женщина устало снова откинулась на подушку. — Мне ваша помощь не нужна…

— Да, конечно, — стал он оправдываться, пятясь спиной к двери, — извините, я не подумал… У вас пропала дочь, я слышал… Вот я и подумал…

— Только дочь мою не лапайте, — женщина разволновалась и судорожно сжала в комок простыню, прикрывающую избитое, все в синяках тело.

— Хорошо, хорошо, не волнуйтесь, я ухожу. Никто ей ничего плохого не сделает. Я, просто, хотел вам немного помочь, вот и все… Тем более, что у меня теперь есть свободное время.

— Выгнали, что ли? — догадалась Елена Сергеевна.

— Что-то вроде…

— Шел бы ты отсюда, хороший мой, — Елена Сергеевна устало прикрыла глаза, давая понять, что разговор окончен.

— Его звать Сорокин Сергей Иванович, — Коршун взялся за ручку двери и медленно потянул ее на себя. — Прошу вас, будьте с ним поосторожнее, такие как он ни перед чем не останавливаются.

— Это он тебя прислал? — Елена Сергеевна усмехнулась. — Испугался, выродок.

— Сам пришел.

— Узнал, что я жена полковника ФСБ, — больная будто его и не слышала, — и ножки у твоего крутого затряслись?

— Вы жена полковника Смирнова? — Коршун подумал, что ослышался, но совместив в уме фамилию потерпевшей с именем своего начальника, сразу же сделал правильный вывод.

— Вы его знаете? — настало время удивляться Елене Сергеевне.

— Лучше, чем хотелось бы, — усмехнулся его бывший подчиненный, вспомнив сегодняшнюю сцену в его кабинете. — Вы уже ему звонили?

— Конечно, — солгала она. — Сразу же, как меня сюда привезли.

— Значит, он все знает? — продолжал допытываться Коршун.

— Не успел, да? — съязвила больная. — Ствол в рот и дело в шляпе, только я уже сообщила ему номер вашей машины.

— Я вас еще раз спрашиваю, — он весь напрягся от напряжения, — вы точно сообщили полковнику Смирнову, что попали в аварию и находитесь здесь, или сейчас пытаетесь импровизировать?

— Чего вы от меня хотите? — волнение незнакомца передалось избитой. Елена Сергеевна села на кровати, прислонившись спиной к спинке и открыто взглянула в лицо врага, приготовившись защищаться. — Если вы сейчас не уйдете, я буду кричать…

— Звоните, — предполагаемый киллер достал мобильный телефон, набрал прямой номер полковника и протянул телефон женщине.

— Зачем?

— Звоните, я сказал. Я вам не верю, что вы звонили. Мне сестра сказала, что вам сделали обезболивающий укол, и вы два часа провалялись как убитая, — разозлился Коршун. — И потом, не мне же ему звонить и говорить, что я здесь с его женой прохлаждаюсь! Берите мобильник и расскажите ему обо всем, что с вами сегодня приключилось.

— Саша это ты? — женщина взяла протянутую трубку и произнесла первое, что пришло в голову.

— Я, — отозвалось в трубке, — ты где?

— В больнице…

— Где-е?!

Елена Сергеевна почувствовала, как ком подступил к горлу, мешая не только говорить, но и дышать.

— В больнице, — еле сдерживаясь, что б не заплакать, повторила она сквозь слезы.

— С Ликой?

— Нет, одна…

— Что ты там делаешь? — продолжал не понимать её полковник.

— Я попала в аварию, — всхлипнула она. — А потом меня очень сильно избили.

— Кто? — она почувствовала, как на другом конце провода зазвенел его голос. — Кто тебя избил, не тяни!

— Я не зна-ю, — заплакала она, — какой-то Сорокин.

— Успокойся, — попросил ее Александр Васильевич, беря себя в руки, — и не реви. Ты, в какой больнице находишься?

— Я не знаю её номера, — всхлипнула она.

— В тринадцатой, — подсказал Коршун.

— В тринадцатой, мне подсказывают

— Я сейчас буду, — голос мужа дрогнул, ты только не плач. Ты мне лучше скажи, что он с тобой сделал, этот, как его там?

— Сорокин, — подсказала она.

— Да.

— Не волнуйся, все нормально, — Елена Сергеевна попыталась даже улыбнуться своими распухшими губами. — Все цело, только сотрясение мозга… Лика объявилась?

— Нет еще… — полковник замолчал, подыскивая слова. — Но могу тебя порадовать, что в моргах она не числится и в больницах тоже. Гуляет где-то твоя девчонка, не расстраивайся, еще не вечер. Пусть только мне объявится, всыплю по десятой число…

— С ней что-то случилось, — перебила его Елена Сергеевна. — Она так раньше никогда не поступала, я чувствую.

— И после никогда не будет… Жди и не плачь, все будет хорошо. Я скоро буду.

— Спасибо, — женщина вернула Коршуну трубку. — Кто вы? На бандита непохож, на ангела — хранителя, тоже… И, откуда вы знаете телефон моего мужа?

— Елена Сергеевна, вам нельзя волноваться и говорить, — Коршун поднес указательный палец к своим губам, закрывая их на замок. — Отдыхайте, все будет хорошо… Теперь, — поправился он, — все будет хорошо.

— Зачем вы это делаете? — не отставала она.

— Не знаю, — честно признался он, — понравились, наверное. До свидания, поправляйтесь…