— Ты когда-нибудь видела его?

Та покачала головой в ответ. Верховный колдун Башни оставался загадкой едва ли не для всех, поэтому-то Данга так и волновалась. Не все секреты хочется узнать. Ведь они могут быть поистине ужасны.

Тот же парень распахнул дверь перед каким-то человеком, застывшим в темном коридоре, как статуя. Взгляд Многоликого метался туда-сюда, пока не остановился на огне, пляшущем в камине.

Только тогда фигура в коридоре шелохнулась и сделала шаг вперед. Под длинным подолом платья у Данги тряслись колени, но лицо она держала абсолютно невозмутимым.

Свет пламени из камина озарил высокую фигуру мужчины в капюшоне. Его одежда представляла из себя бесформенную мантию, складками наброшенную на широкие, но худые плечи. Крупными жилистыми ладонями он потянулся к своему капюшону, на котором начал таять снег, и снял его. Свет пламени заплясал на его неестественно-белых длинных волосах и на длинном худом лице с огромными голубыми глазами.

Полгода назад Данга не смогла захватить Башню, колдун отказался с ней даже говорить, но она нашла выход. Она наказала их. Прокляла, используя древнее, страшное заклинание, вытянувшее из нее все силы в тот день. Это был единственный раз, когда Данга прикоснулась к магии, и, если говорить честно, с тех пор она побаивалась возвращаться к колдовству.

Ее проклятье отрезало Башню от внешнего мира, заточила колдунов в их же собственном доме, не дав шанса выбраться. В голове у Данги проскальзывала мысль, что она просто-напросто обрекла этих людей на голодную смерть. Еще хуже было то, что она получала удовольствие от этой мысли. Вообще-то, Девушка думала, что колдуны протянут не больше пары месяцев, но у них в Башне, похоже, были кое-какие запасы еды и воды. Или просто вовсю процветал каннибализм…

Тарварре понравился тот план, что придумала Данга. Колдуны Башни были в безвыходном положении: умереть от голода или подчиниться. И, судя по их лидеру, первое случится довольно скоро, если проклятье не будет снято, что могла сделать только Данга.

Данга ни разу не видела Ван Илара — верховного колдуна — но о нем говорили очень многое, и среди этих сказок были целые истории о его красоте. Сейчас девушка медленно осознавала, что большинство из них не сильно преувеличивали: Ван Илар действительно производил невероятное впечатление. Он бы мог быть ангелом, но никак не человеком — даже его злые, холодные глаза не могли этого испортить. Даже выпирающие от худобы скулы и впалые щеки не могли испортить правильных пропорций его лица. Даже несмотря на истощение, он держал спину прямо и казался главнее даже самой Тарварры. Данга с трудом отвела взгляд. Возможно, Ван Илар просто решил ее околдовать, чтобы заставить делать все, что ему заблагорассудится?

— Наконец-то вы посетили нас. — Словно выходя из оцепенения, произнесла Тарварра, и Данга заметила, что Многоликая держится рукой за столешницу.

— Чего весьма не хотел делать. — С наигранно-приторной улыбкой ответил Ван Илар.

— Почему же? — С таким же наигранным недоумением спросила Тарварра, — Всем нам известно, что это в ваших же интересах.

— Извините за вопрос, возможно, он неуместен, — Вкрадчиво начал Ван Илар, пронизывая Тарварру взглядом, — сколько вам лет?

— Двадцать четыре…

— А мне, — сдавленно хихикнув, сказал мужчина, — триста тридцать три. А теперь скажите, что вы можете знать о моих интересах? Возможно, все, что мне нужно, это смерть.

— Тогда почему же вы не попросите кого-то из своих людей убить вас? — Вмешалась Данга.

Ледяной взгляд Ван Илара обратился к ней:

— Возможно, потому что есть вещи поважнее собственного эгоизма. Хотя вряд ли вы сможете это понять…

— Да как ты смеешь!? — Осознав всю глубину оскорбления, воскликнула Данга, — Тебе мало того, что я сделала с твоей Башней!? Я — твоя королева.

С наглой ухмылкой на лице Ван Илар покачал головой:

— У меня никогда не было правителя. Я пережил множество королей, и не присягнул в верности ни одному из них. Почему же должен тебе, недокоролева? У Лоури уже давно другой король, и он тоже не увидит меня на коленях.

Данга едва преодолевала острое желание отвесить этому наглецу пощечину. Она представила, как бы нелепо это выглядело: разница в росте у них с колдуном была огромной, и ей пришлось бы тянуться, чтобы достать до его лица.

— И все же ты не так бессмертен, как думаешь. — Тарварра подкралась к нему сзади, но судя по лицу Ван Илара, он прекрасно знал, что она там, — Тебя убьет или голод или твой народ. Что хуже по-твоему?

Ван Илар обернулся и заглянул Тарварре, кажущейся на его фоне не такой уж и высокой, в глаза:

— Зато я никогда не заклеймлю свой народ как предателей. Мы колдуны, а не мятежники.

— Хм… — Протянула Тарварра, — Так разговор не пойдет.

В ее руке неведомым образом оказалось тонкое лезвие изящного кинжала, и оно уже касалось кожи Ван Илара на горле.

— Возможно, так ты станешь сговорчивее… — Прошептала она ему прямо в ухо.

Данга наблюдала за лицом колдуна, и с каждой секундой она все яснее понимала, что он не боится. Ни ножей, ни их угроз, ни смерти. Ван Илар имел вид сломленного, обессиленного человека, бледного и истощенного. Такой должен молить о пощаде и тарелке горячей еды, но в глазах колдуна лишь плясали отсветы пламени. Огонь во льду. Это было слишком красиво, чтобы не засмотреться.

Его пальцы метнулись к ладони Тарварры и сжали ее, судя по всему, настолько крепко, что Многоликая не могла вырваться. А потом лезвие кинжала неестественно засияло, воздух вокруг него начал колебаться, словно в нем пылало горячее пламя. И металл каплями стал стекать на пол.

Глаза обеих девушек расширились от ужаса, в то время как лицо Ван Илара перекосила самодовольная ухмылка. Сжав запястье Тарварры, он развернул ее к себе, заставив посмотреть ему в глаза:

— На твоем месте, ведьмочка, я бы не играл в такие игры.

Тарварра попыталась вырваться, но хватка Ван Илара была явно сильнее, чем она ожидала. Данга оцепенела. Чем она могла помочь Многоликой? Попробовать убить колдуна прямо здесь? Это было бы слишком глупо.

Данга чувствовала кожей, как воздух в комнате нагрелся, словно в жаркий день под палящим солнцем. Ее сердце пропустило удар. Такова была магия. Не та, что крала Тарварра, и не та, что Данга использовала для проклятья. Настоящая. Чистая. Магия того, кто родился с ней.

Настолько сильная, чтобы заставить своего хозяина исчезнуть.

Тарварра едва удержалась на ногах, когда Ван Илар пропал, будто бы его и не было. Он попросту растворился, заставив парня возле двери ахнуть.

Тарварра потирала свое запястье, по которому расползлись красные полосы от пальцев колдуна. Данга недоуменно уставилась на нее:

— Он исчез.

По лицу Многоликой она видела, что у нее появилась новая цель. Тарварра презрительно посмотрела на металлическое пятно на полу, когда-то бывшее кинжалом. О такой силе она мечтала. Никаких заклинаний — только мысли и чистейшая магия.

И теперь Тарварра любой ценой захотела ее заполучить. И способ был всего один.

Убить Ван Илара.

Он не знал, почему страх набросился на него, как бешеное животное, ведь Ван Илар перемещался с помощью магии в сотый раз за свою жизнь, если не в миллионный.

Когда он упал на каменную площадку, ободрав руки о грубую поверхность, Ван Илар подумал, что вот-вот потеряет сознание. Держать лицо и расправленные плечи было сложнее, чем он думал. За триста с лишним лет он ни разу не доводил себя до такого состояния — сейчас он едва стоял на ногах. Пусть он не показывал этого своим людям, но он видел, во что превратилось его некогда мускулистое и гибкое тело — в высушенный скелет. Голод творит страшные вещи даже с бессмертными.

И Ван Илар прекрасно понимал, что его смерть никогда не была ближе, чем сейчас.

Он решился на перемещение на свой страх и риск, даже не соображая, куда перенесет его собственная магия. Слежка за этой Многоликой — Тарваррой — что пыталась подкрасться к нему со спины, и "сражение" с ее кинжалом отняли у Ван Илара много сил, хотя раньше он бы даже не заметил усталости, наколдовав втрое больше. Он вообще начал бояться за свою жизнь, и впервые бессмертие показалось ему зыбким, как обычная смертность.