И с этими словами она исчезла, а меч Вайна распорол воздух. Парень замер, не понимая, что сейчас произошло. Почему-то Сеитта не была удивлена. Решив не тратить лишнего времени, она повернулась к брату, нацепив на лицо лживую улыбку.

— Сеитта, — Слабым голосом позвал Крам, заставив сестру поднять на него глаза, опущенные в землю, — Не пытайся обмануть меня. Ты же плачешь.

Девушка собиралась возразить, но из ее глаза, как назло, выкатилась огромная капля. Она сползла вниз по щеке и упала на землю, мгновенно впитавшись в щель между брусчаткой.

— Нет, ты не умрешь. Правда. — Сеитта решила найти хоть один здравый аргумент, и это ей удалось, — Кто же будет спасать Башню, если не ты? Камень-то у меня!

— Я… — Крам обессиленно закрыл глаза, напугав сестру. Его лицо застыло с выражением сосредоточенной серьезности, какое у него можно было увидеть очень редко.

— Эй! — Сеитта осторожно ударила его по щеке, — Крам… ты чего?

Вайн уже оказался возле Сеитты, так же, как и она, стоя на коленях. Девушка взволнованно посмотрела на него и сразу же вернулась к брату.

Крам застонал, и его глаза снова немного приоткрылись. Как бы Сеитта не хотела этого не замечать, они утратили ту ясность, что была несколько минут назад. Он умрет. Через несколько минут.

— Я… не выживу. — Повторил Крам.

— А как же Башня!? Выживешь! Обязательно выживешь!

Кого она обманывала? Сеитта и сама не верила в это, но все равно говорила, повторяла, словно молитву. Даже маленький ребенок не поверит в такую чушь, а она пыталась убедить взрослого брата! Но что ей оставалось?

— Ах, Башня… — Простонал Крам, через силу пытаясь держать глаза открытыми, — Ты же теперь… тоже… из них?

— Из… кого? — Удивилась девушка.

— Пока я жив… — Хрипло выдохнул брат. Его бледное лицо обрело какой-то странный, неестественный оттенок, — Забери… забери… мою силу.

— Что!? — Сеитта едва не вскочила на ноги от заявления Крама, — Как ты можешь предлагать мне это!?

Крам посмотрел на нее гаснущими глазами:

— Только это… спасет Башню.

Внезапно разум Сеитты, поначалу испугавшийся этого предложения, начал воспринимать его всерьез. Крам был прав — его уже не спасти, но за Башню повоевать еще можно. И только Сеитта могла это сделать.

Если она любит Ван Илара…

— Я не знаю заклинания. — Потупила голову девушка.

Она читала, как проходит обряд принятия чужой магии, и ее покоробило от осознания того, что ей придется сейчас сделать.

— Eitamatarusainaezda… gnetu. — Запинаясь, произнес Крам, — Я прочитал много… магических книг. На мгновение его лицо осветила искренняя улыбка, не имеющая ничего общего с его привычной кривой ухмылкой. Сеитта улыбнулась брату в ответ, беря его за руку. Она с ужасом посмотрела на залитые кровью пальцы брата. С них алыми каплями стекала его жизнь, падая на землю. — Давай же… — Заметив, что она застыла, прошептал брат, — Пока я… жив. Сеитта остановилась и едва не приняла решение положить его руку обратно. Нет, нельзя — нельзя забирать силу умирающего брата! Как низко нужно пасть, чтобы сделать это!? И получается, Сеитта действительно пала. Ради любви, что само по себе звучит возвышенно, но все же она пала. Она не могла оставить Ван Илара умирать… Всего двух людей она любила на этом свете. И обоим грозила смерть. Но если у Крама она была неизбежна, то Ван Илара еще можно было спасти с помощью силы брата. Так она даже оставит частичку Крама жить вечно. — Твоя магия с моей кровью обретет бессмертие. — Произнесла Сеитта прежде, чем ее язык скользнул по пальцам брата, слизывая с них кровь. Мерзкий соленый вкус взорвался на языке девушки, вызывая у нее рвотные позывы. Нет, нет, нельзя! — Eitamatarusainaezdа gnetu. —Протараторила она, пока вкус крови окончательно не забылся, а в гаснущих глазах брата оставалось еще хоть что-то живое. Это был взрыв. Только не на улице, вокруг нее, а внутри, где-то в душе девушки, где притаилась ее собственная сила Многоликой и частичка магии Ван Илара. Теперь там была еще и невидимость Крама — его дар, которому Сеитта когда-то завидовала. Она его получила, как и хотела в детстве. Только сейчас Сеитта отдала бы все, чтобы он, как и раньше, принадлежал законному владельцу. Живому. — Молодец, сестренка. — Похвалил Крам, закрывая глаза. — Нет, нет, нет! — Спохватилась она, бросаясь к нему, — Не бросай меня! Мне страшно, Крам! Сеитта говорила правду. Она боялась того, чем теперь стала. В ней ревело негаснущее пламя, и девушка опасалась, что не сможет обуздать его. Крам не ответил. Как грубо с его стороны! Сеитта никогда не игнорировала его, особенно когда брат чего-то боялся. Она всегда прятала его от любой опасности, надеясь на взаимность, когда они вырастут. Но Крам молчал. Он не собирался ее прятать. Да и от кого? От самой себя? Девушка провела пальцами по лицу брата, роняя на землю горячие слезы. Ей было плевать на то, что все это видит Вайн. Это все не для него. Для Крама. — Огонь не забудет тебя. — Прошептали ее губы. Разумом она понимала, что потеряла самое дорогое на свете. Но не сердцем. И не душой, где теперь горел свет его дара. И все же Сеитта упала ему на грудь и разрыдалась, потому что даже ее разум сейчас обрел чувства.

Он никогда не думал, что так полюбит розы.

А может быть, ему и не стоило их любить, потому что этим цветком Айвен подставила под удар себя, желая вытащить его из этой передряги. А вот удалось ли ей это — еще вопрос.

Пока ревущая толпа умчалась вслед за Айвен и Гаулой с криками «ведьмы» и требованием их убить, а Кайрин любовался на заколдованную розу, захватившую власть над мечом, которым должны был обезглавить его, Кирис Зетт озадаченно переглядывался со своими солдатами.

— Что это такое? — Рявкнул мужчина кому-то, кто стоял за спиной Кайрина.

Парень все еще был связан и стоял на коленях возле плахи. Его сердце громко стучало в груди, хоть он и пытался быть спокойным, и поначалу, когда его вели сюда, это даже получалось.

Кайрин не знал, каким образом, но ему удалось смириться со своей участью. Он даже и бровью не повел, пока разгневанная толпа освистывала его и выкрикивала какие-то оскорбления. Он собирался быть невозмутимым и тогда, когда ему зачитают обвинения в том, чего он не совершал, и даже тогда, когда его заставят положить голову на залитую чьей-то кровью деревянную поверхность. И парень был уверен — это бы удалось ему, если бы не Айвен, которой взбрело в голову сдержать обещание.

Теперь он волновался за нее.

— Айвен! — Кирис бросился к краю помоста. Он наконец увидел, что жители деревни погнались за ней, словно стая волков за одним-единственным оленем.

Что за дикари!? Увидев, что Айвен обладает магией, они не только позабыли, зачем пришли, но и решили всей оравой устроить над ней самосуд просто потому, что она создала розу! Не сводя с них глаз, Кайрин все сильнее понимал, что они ничем не отличаются от тупого стада блеющих овец.

И как же Айвен жила здесь все эти годы? Разве среди этих тупых дикарей можно нормально жить? Нет, только мучиться, что Айвен и делала все семнадцать лет своей жизни.

— Это сделала она? — Указал на розу кто-то из людей Кириса.

Прищурившись, отец Айвен посмотрел на меч. Если он скажет «да», то выдаст главную тайну дочери, которую уже и так знали почти все. И все же какая-то часть души Кайрина надеялась на то, что отец вступится за девушку и солжет хотя бы им. Пусть это бессмысленно, но этим он хотя бы покажет, что он не один из этого тупого стада.

Тяжело вздохнув, мужчина кивнул. Кайрин со злостью стиснул челюсти, исподлобья наблюдая за Кирисом, расхаживающем из стороны в сторону по помосту.

— Айвен — ведьма? — Не отставал тот же мужчина, — И вы знали?

— Нет. — Солгал Кирис, — Увидел сейчас. Вот до чего ее довел этот ублюдок!

Взгляды мужчин снова вернулись к Кайрину, и парень постарался придать лицу каменное выражение абсолютного безразличия.