Его рука до боли стиснула ее ладонь, но с каждым произнесенным словом колдуна Сеитта чувствовала себя все увереннее. Ван Илар произнес свою клятву, и его глаза сразу же обратились к девушке, в то время как она уже уставилась в толпу:

— Я, Сеитта Эваинес, бессмертная Многоликая, беру в мужья этого мужчину и клянусь быть ему верной, любить и ценить его…

Девушка едва узнавала свой голос, пока произносила эти слова. Он еще никогда не звучал так уверенно и твердо.

— И пусть со мной он проведет свою вечность! — Сеитта вложила в эти слова все, что в ней было, всю свою душу — человеческую и птичью.

Зал взорвался аплодисментами, и это выглядело довольно странно, но Сеитте было не до них. Ван Илар повернулся к ней. Они были так близко, что могли соприкоснуться носами. Теперь он взял в свою ладонь и вторую ее руку, а после чего поднес их к своему лицу.

— Вверяю тебе, моя судьба, свою любовь, свою силу и свою душу. — Значительно тише произнес колдун.

То, что произошло дальше, Сеитта не могла предвидеть. Из рук Ван Илара вырвался искрящийся, режущий глаза сияющий свет, напоминающий солнечный, и в тот же миг он, завертевшись облаком в воздухе, устремился прямо в грудь девушки.

Она ожидала, что будет больно, но сгусток силы будто бы теплой волной солнечного света прошел сквозь нее, оставляя за собой приятный след. Сеитта с облегчением выдохнула, еще не до конца понимая, что с ней только что произошло.

В полной мере она поняла это, когда через мгновение зал перед ее глазами исчез, а вместо него перед ней появилась деревня. Образ девочки, промокшей насквозь и холодной, как лед. Рука на ее груди. Резкий вздох и ликующие крики людей. Поцелуй какой-то девушки, едва касающийся губ. А потом… зеркало, и в нем отражение. Ван Илар, тот самый, к которому она привыкла и которого так любила, но в его лице было столько страданий, что сердце Сеитты будто сдавило тисками.

А потом зал вернулся, а девушка будто вынырнула из воды. Она хрипло втянула воздух, видя перед собой то же самое лицо, что и в видении, только улыбающееся. И только тогда Сеитта поняла — это были его воспоминания.

Боялась ли она, что колдун увидит самое страшное, что было в ее жизни? Что его взору предстанет то, что до сих пор гложет Сеитту в кошмарах? Нет, ни капельки. С каменной уверенностью девушка повторила за Ван Иларом:

— Вверяю тебе, моя судьба, свою любовь, свою силу и свою душу.

Вспышка света это все, что Сеитта увидела в этот момент. Она стремительно вырвалась из нее, взмыла в воздух и пронзила грудь Ван Илара, словно стрела, а уже через миг его невозмутимое лицо стало вдумчивым и неопределенным.

Он видел то, что было внутри нее.

Когда глаза колдуна прояснились и впились в девушку, она поняла по его лицу, что именно он увидел — похотливое лицо Сайзанга и его тянущиеся к ней руки. Эти воспоминания не могли стереть даже прошедшие годы, но сейчас девушка осознала, что ей стало легче после того, что кто-то еще это видел и почувствовал ее страдания на себе.

Безо всяких слов и объяснений Ван Илар обхватил ее лицо руками и притянул к себе для поцелуя. Еще никогда он не целовал Сеитту так самозабвенно, будто пытался скрыть ее от всех и раствориться в ней посреди этого переполненного людьми зала. Сеитта тоже этого хотела, и теперь, став женой Ван Илара, она имела на это право.

Самое странное, что у них это получилось.

Неужели судьба так расщедрилась, что подарила ей столько счастливых дней подряд?

Сеитта думала об этом, пока лежала в теплой постели в комнате Ван Илара и щурилась от резкого солнечного света. Колдун все еще спал, повернувшись к ней лицом. Во сне он казался смешным и даже еще моложе, чем был на самом деле.

Он обрел бессмертие в двадцать один год, но сейчас девушка вряд ли дала бы ему больше восемнадцати. Ладно, девятнадцати.

Она мечтательно уставилась в расписанный старинными узорами потолок и даже не сразу услышала, что Ван Илар рядом заворочался, просыпаясь. Когда Сеитта снова посмотрела на него, он уже вовсю таращился прямо ей в душу.

— Я забыл вчера сказать, что у меня здесь яркое солнце с утра. — Прошептал он, — Надо было закрыть шторы.

— Эйлар, — Сеитта накрутила на палец прядь его волос. Ей слишком сильно нравилось произносить его настоящее имя, — все это редкостная ерунда. Вряд ли вчера мы думали о шторах.

Колдун рассмеялся и приподнялся на локте. Волосы упали ему на лицо, но он не убрал их, а специально склонился на Сеиттой так, чтобы они щекотали ей шею. Девушка откинула прядь в сторону и чуть приподнялась, чтобы их лица оказались совсем близко.

— Надеюсь, Крам сможет подождать еще один денек? — Ван Илар хитро прищурился.

Этот вопрос был намного глубже, чем Сеитте показалось, но она с огромным желанием отбросила его в сторону. Один день ничего не решит для Башни, но решит многое для нее.

Она впилась губами в губы Эйлара, думая лишь о том, что счастье может быть только здесь и сейчас, а не где-то вдалеке. И незачем его упускать.

-Скажу сразу: бояться меня — не лучшая идея. — Заверила Айвен, заходя в душную палатку, натопленную небольшой печкой, стоящей прямо посередине помещения.

Даже несмотря на то, что уже третий день шел непрекращающийся дождь, и воздух на улице был по-осеннему холодным, в домике на окраине деревни было по-настоящему душно, и Айвен сразу же захотелось выйти отсюда и подставить лицо прохладному ветру.

Здесь в печи ревело пламя, и только его слабое мерцание давало хоть какой-то свет, чтобы различить силуэт девочки, сжавшейся на скамейке в углу. Она свернулась в клубок и то ли плакала, то ли просто дрожала, как лист на ветру — Айвен не стала подходить ближе и выяснять.

Она и была той самой принцессой и сестрой короля, и, в принципе, Айвен как-то так себе ее и представляла. Девочка оказалась худенькой и невысокой, со светлыми волосами и крупными, будто бы вечно испуганными, глазами.

Сейчас она бросила на Айвен косой взгляд и снова уставилась в стену, будто боясь даже смотреть на девушку. В чем-то Айвен могла ее даже понять: для принцессы она — похитительница, преступница и враг. А как может отреагировать беззащитный ребенок на то, что враг втирается к нему в доверие?

Как и любой нормальный человек — с подозрением.

А ведь девочка выглядела очень даже смышленой, и это заставило Айвен надеяться, что совсем скоро принцесса поймет, что ей можно доверять. Айвен не собиралась строить из себя ангела и как-то обманывать девчонку — наоборот, она хотела быть с ней предельно честной.

Принцесса не произнесла ни звука, в то время как Айвен по-хозяйски обхаживала жилище. Отец приказал ей охранять девочку и обеспечить ее всем, чтобы у принцессы ни в чем не было нужды, поэтому все последующие дни это небольшое жаркое помещение должно было стать ее домом. Айвен не слишком-то была этому рада, но перечить воле отца она не могла, особенно, после того, как сплетни о ней и Кайрине разошлись по деревне со скоростью пожара.

Девушке не хотелось вспоминать о юноше, но он стал настолько неотъемлемой частью ее жизни, что Айвен уже и представить себе не могла, как бы она жила сейчас без него — без тайных посиделок и его длинных рассказов о другой, такой красивой и манящей жизни за пределами Алага, без совместных блужданий по лесу до темноты и без того, что он сделал с ее душой. Айвен знала, что изменилась с тех пор, как сюда занесло этого богатенького сыночка, но что-то в этих изменениях нравилось ей самой.

Она стала смелее. И впервые в жизни позволила себе мечтать.

Точнее, впервые в жизни все ее мечты стремились к чему-то конкретному, а не к расплывчатым образам того, чего Айвен никогда не увидит.

Девушка мгновенно выбросила эти мысли из головы. Временно, конечно.

— Тебе не жарко? — Обратилась она к принцессе, — Как по мне, печь затопили зря.

Принцесса, естественно, не ответила ей, все так же исступленно уставившись в одну точку.