Вскоре силуэт брата скрылся за воротами, а Рейва все еще смотрела вдаль. То ли ей было страшно, то ли она мечтала о чем-то или просто наслаждалась спокойствием перед тем, как ей предстояло взять на себя власть хотя бы над этим замком — она и сама не знала.

За те две недели, что занял путь до Алага, Кайрин окончательно утратил человеческий вид. Сказать, что он сейчас напоминал измученного и одичавшего варвара — значит, непозволительно преуменьшить.

Его тощее лицо заросло черной щетиной, засаленные волосы окончательно свалялись, а одежда, несмотря на холод, провоняла потом. Кайрину было мерзко от самого себя, но у него не было ни сил, ни возможности привести себя в порядок.

Все дни в пути он останавливался, едва услышав, что кто-то на дороге был в опасной близости и прятался в лесу, где бы его ни за что не заметили. Об темпераментных жителях Алага ходили не самые лучшие слухи — и кто знал, насколько они были выдумкой? Кайрин прекрасно осознавал, что в нем сразу распознают чужака и не собирался навлекать на себя гнев здешних жителей. К тому же, из этой битвы ему точно не выбраться живым. И все же Кайрин был вооружен до зубов — на спине в ножнах висел меч, несколько кинжалов распиханы по голенищам сапог и еще пара спрятана в рукавах.

Покидая отцовский замок, Кайрин прятался, словно малолетний воришка, впервые стащивший какую-нибудь ерунду. Если бы кто-то из слуг его увидел, то отец узнал бы все подробности — Кайрин обязан был докладывать о всех своих отъездах за территорию замка главному конюху, чего он, разумеется, не сделал.

Таким образом, о том, куда вообще подевался Кайрин, знала лишь Рул, но в ней парень не сомневался. Служанка ничего не расскажет отцу, ведь он отправился в Алаг именно по ее просьбе, хоть и со своей выгодой. А по возвращении Кайрин придумает какую-нибудь отмазку для Сайзанга — пока ему не хотелось об этом думать. Если он вообще решит вернуться. И если выживет, конечно.

Кайрин бы ни за что не поехал в Алаг из-за того бредового пророчества, о котором говорила Рул. Он действительно боялся своей смерти — ему ведь только исполнилось восемнадцать, и почему-то именно в свой день рождения он почувствовал, что хотел увидеть эту жизнь еще со слишком многих сторон. И еще слишком многого он не сделал. И дело тут было не только в мести за мать — Кайрин понимал, что у него все же было то прожигающее насквозь желание, присущее всем его ровесникам. То желание, которое он видел в глазах Эралайн и даже Сеитты. Намеки на него можно было заметить и в лице Ван Илара. Быть счастливым.

Хоть он не имел никакого понятия, что же такое счастье, он все же хотел им обладать.

И именно поэтому Кайрин намеревался прожить дольше восемнадцати лет.

А для этого ему всего-навсего надо было найти в этих холодных северных землях травяную ведьму, хотя Кайрин не был уверен, что ему поможет какая-то деревенская псевдо-травница. Он вообще не был убежден даже в адекватности Рул, и особенно парень разуверился в ней, когда служанка осмелилась поцеловать его — отравленного эликсиром, изуродованного и измученного. Неужели ей не было противно?

Поймав себя на этих мыслях, Кайрин засомневался и в собственной адекватности.

Перед ним расстилались поля такой величины, что горизонт казался далек, словно небо. Оно пасмурно нависло над бескрайними холодными землями Алага, готовое разразиться то ли снегом, то ли мерзким ледяным дождем. Среди туч не просвечивалось ни единого солнечного луча, и Кайрин давно потерял всякий счет времени из-за отсутствия солнца.

Он пустил лошадь в галоп по узкой замерзшей дороге, пересекающей поле, снег с которого уже почти сошел, оставив вместо себя сухие стебли прошлогодней травы. Погода здесь была капризна и колебалась от оттепелей до заморозков, это было понятно по замершей грязи под копытами коня.

Кайрин трясся от холодного пронизывающего ветра, который свистел у него в ушах и трепал полы его плаща. Если остановиться, то точно можно было услышать свист яростных порывов, хозяйничающих над пустующей землей. Парень плотнее закутывался в плащ, но ветер то и дело норовил сбросить капюшон у него с головы.

Кайрину начинало казаться, что все, что он видел прежде — закованные камнем улицы Грери, окруженные высокими факелами крепкие дома поселения Многоликих и даже замок Сайзанга, почти ставший ему домом — все это картинка, а не настоящий огромный мир. Он с ужасом понял, что не видел ничего до этого момента.

Алаг был диким севером, но в его необузданной пустоте было что-то прекрасное. Кайрин любовался бескрайними полями, наконец-то сменившими опостылевшие ему за две недели леса.

Но именно из-за открытой местности здесь было негде спрятаться. Кайрин с нетерпением ждал, когда же в поле зрения появятся первые дома, и он сможет поспрашивать у местных о ведьмах. Каким бы ужасным ни был этот план, другого у парня не нашлось.

Он не был особо сведущ в магии, хоть и сам являлся ее частью. До того, как Рул рассказала ему о своей сущности, Кайрин знал о ведьмах лишь понаслышке. Ему известно было о разнообразии их незначительных способностей и о том, что ведьма могла родиться в абсолютно любой семье. И, стоило всем узнать о ее способностях, как от несчастной отворачивались даже родные.

Именно из-за своей магии Рул была оторвана от семьи и осталась абсолютно одна. Кайрин не хотел ее жалеть, но все же к нему в душу закралось почти незаметное сочувствие. Ему снова вспомнился их поцелуй в коридоре замка.

Ветер снова ударил ему в лицо своим гневным порывом, но на этот раз Кайрин учуял в нем запах дыма.

Неужели люди где-то рядом?

Мимолетная радость сменилась обыкновенной для Кайрина подозрительностью. Если это было какое-то особое войско Алага, его явно приняли за врага. Еще хуже, если поблизости находились разбойники — тогда Кайрину точно не сдобровать.

Он остановил лошадь и пристально всмотрелся вдаль. Если ехать вперед, то скоро он доберется до людей. От предчувствия встречи с ними Кайрина бросило в дрожь. Если повернуть назад — можно вернуться. Не попытаться найти дурацкое пророчество, не попробовать вылечиться. Оставить все, как есть.

Это было еще страшнее, поэтому Кайрин решительно дернул за поводья.

Вскоре дорога совершила крутой поворот, и Кайрин принялся медленно спускаться с холма. Внизу, у подножья, он уже видел небольшое поселение, которое сразу же показалось ему странным. Парень никогда прежде не видел таких домов — у них не было стен. Сквозь толстые шкуры, натянутые на каркасы из толстых балок, держащих на себе сводчатую крышу, виднелись небольшие квадратные прорези. Кайрин ставил на то, что это окна, хоть и глубоко в этом засомневался. Дома были приземистыми и небольшими. Они казались невероятно хрупкими, и Кайрин искренне не понимал, как здешний порывистый ветер не наносил им никакого вреда.

Он насчитал всего пятнадцать домишек, разбросанных по пустырю. Где-то на горизонте маячили макушки лесных деревьев. Вдалеке можно было разглядеть реку, и воду, скорее всего, жители брали именно из нее. В остальном же место не выглядело таким уж пригодным для жизни. Возможно, здесь жили какие-то кочевники, меняющие место жительства чуть ли не каждую неделю. Эта догадка показалась Кайрину наиболее правдоподобной, потому что дома действительно были слишком хлипкими для постоянного жилья.

Раздался свист, и плечо Кайрина пронзила боль. Парень, заглушив сдавленный крик, схватился за древко стрелы торчащей из его тела. Где могли прятаться лучники? Кайрин огляделся по сторонам и увидел, что со стороны деревни к нему уже бежало несколько вооруженных крупных мужчин. Сердце парня забилось чаще, а рука неосознанно вытащила кинжал из голенища. У него не было никаких шансов против этих громил.

Он выдернул стрелу из своего плеча, отбросив ее в сторону и закричав от боли. В этот же момент у него в глазах потемнело, и Кайрин едва удержался в седле. Неужели все закончится так? Он должен был это предвидеть.