— Рул, — встревоженно позвал он, — скажи, что ты меня не боишься.

— С чего бы мне тебя бояться? — Спросила женщина, не глядя на Кайрина. — Я знаю тебя с детства.

— Тогда посмотри на меня.

Она не шелохнулась.

— Рул, я не знаю, что со мной. — Продолжил Кайрин. — Это они… алхимик. Он что-то вколол мне…

Служанка наконец-то взглянула на него. Ей было где-то около тридцати, но она все еще была не замужем. Рул жила в замке, и здесь было полно мужчин, достойных ее. В общем-то, ее даже можно было назвать красивой, а по характеру женщина и вовсе была ангелом, и Кайрин искренне не понимал, почему она одинока. Хотя это его уж точно не касалось…

— Ладно. — После долгой паузы сказала Рул, поднимаясь с пола. На подносе у нее лежали осколки в одной куче и абсолютно невредимая еда — в другой. — Ты, наверное, есть хочешь?

Кайрин кивнул, и вскоре они уселись за стол, где он принялся с яростью жевать свой хлеб с сыром. Здесь были раскиданы медицинские приборы и раскрытая книга с какими-то странными символами, но у юноши не было желания и сил ее рассматривать. Рул все еще с опаской поглядывала на него, но все больше привыкала и уже скоро рассматривала его лицо как обычно, не сводя глаз.

— Как ты достала ключи? — Спросил парень. — Они были у Сайзанга.

— Я выкрала запасной, когда узнала, что тебя держат здесь уже два дня. Что этот старый идиот опять задумал!? Заморить тебя голодом? Ты совсем исхудал…

— Он ничего со мной не сделает, пока есть ты… Ты мой ангел-хранитель. — Весело ответил Кайрин.

— Однажды ты тоже окажешь мне услугу…

Кайрин с трудом проглотил хлеб:

— Какую?

Рул молча смотрела куда-то в сторону:

— Пока я не могу тебе этого сказать.

Лицо служанки переменилось: теперь вместо улыбки на нем была какая-то серая тоска, словно ей зацепили старую душевную рану. Кайрин был не из тех, кто пытался не наступать на больные мозоли. Он заглянул Рул в глаза:

— Почему?

— Придет время, и ты все узнаешь сам.

С этими словами Рул встала из-за стола и схватила поднос с осколками. Еды на нем уже не осталось — Кайрин оголодал так, что смел все под чистую. Служанка не произнесла ни слова и вышла, закрыв за собой дверь на ключ, словно ее здесь и не было.

Кайрин вытянул ноги, поудобнее усевшись на стуле, и прикусил губу. Ему стало гораздо лучше, но голова все еще кружилась, а зрение казалось каким-то туманным. Вряд ли Кайрин смог бы сейчас обратиться. Он не стал даже пробовать, тем более что в замке снова стал проворачиваться ключ.

Парень так резко вскочил с места, что едва не потерял равновесие от головокружения. Закинув покрывало, что было у него на плечах, на кровать, он вернулся к столу, на котором лежал, устроился на неудобной жесткой столешнице и снова притворился спящим.

Отец и Чайс зашли молча, словно им нечего было друг другу сказать. Скорее всего, они просто переживали за результат своего эксперимента, так же как Кайрин волновался по поводу своей магии. Если алхимика получится…

Он слышал, как Чайс подошел к столу и взял с него что-то металлическое. Шаги приближались, и чуть приоткрыв глаза, Кайрин увидел скальпель в руке алхимика. Ученый решил пустить кровь, в которой растворилась чистая магия. Что ж, пусть попробует.

— А что с его кожей? — Спросил Сайзанг.

Кайрина тоже волновал этот вопрос. Мысль о том, что ему придется ходить так всю жизнь, пугала едва ли не больше, чем перспектива остаться без дара.

— Еще один побочный эффект. Ерунда. Ты же сам сказал — тебе на него плевать. Ну подпортили мальчику мордашку — и что с того!? — С какой-то веселостью в голосе ответил Чайс.

Кайрин еле сдержался, чтобы не встать и не высказать алхимику в лицо все, что он об этом думает. Или просто «подпортить мордашку» ему в ответ.

Холодное лезвие коснулось кожи юноши на запястье. Кайрин стиснул зубы, приготовившись к боли и надеясь, что это проявление нервозности не так заметно. Скальпель распорол ему кожу, и теплая кровь полилась по руке. Парень терпел боль из последних сил, но осознание того, что ему придется лежать в собственной крови, еще больше пугало его. Кайрину стало противно.

Кровь испачкала всю его руку, Кайрин чувствовал, что она уже натекла лужицей вокруг его ладони и начинала капать на пол. Чайс ходил по комнате. Он снова приблизился, и по звуку падающих капель парень понял — алхимик собирает его кровь в какую-то емкость, возможно, в стакан или бокал.

Потому что магическую кровь надо пить. Кайрин читал об этом, но естественно, не поверил в такие бредни. Сейчас же ему стало действительно страшно.

По звукам Кайрин понял, что Чайс подал кровь отцу. Парень напряг слух и, возможно, даже начал молиться. Он вспоминал имена тех богов, что покровительствовали Многоликим. Кайрин, как бы далеко от клана он не был, как бы не изменился внешне, всегда чувствовал себя одним из них. И сейчас тоже.

Напряженная тишина свидетельствовала о том, что отец сделал глоток. Кайрин напряженно ждал.

— Тьфу! — Рявкнул отец, выплевывая кровь на пол. — Ничего! Не работает. Я должен был что-то почувствовать! Я знаю, как это должно проходить!

Кайрин пытался бороться со своим лицом, оставаться невозмутимо-спящим, но он улыбался. Улыбался, чувствуя себя целым. У них снова ничего не получилось. Они снова ничего у него не отняли.

— Может, немного подождать? — Неуверенно предложил Чайс.

— Ты — никчемный шарлатан, а не ученый! Не собираюсь я ждать! — Яростно выпалил Сайзанг, уходя прочь.

Его тяжелые шаги стихли, удаляясь по коридору. Чайс рванул за ним, но Кайрин прекрасно понимал, что этого алхимика в замке больше не будет.

Тогда парень открыл глаза и ужаснулся. Кровь до сих пор текла из его раны. Она залила стол и уже скопилась лужицей на полу. Кайрин ожидал увидеть нечто подобное, вспоминая свое отражение в зеркале. И все же он был в ужасе.

Его кровь была черной.

У него болела голова от здешних запахов — дыма опиума, смешавшегося с алкоголем и неприятными ароматами одеколонов. Казалось, никто из остальных присутствующих этого не замечал, но Вайну действительно было не по себе. Он мечтал поскорее выбраться из этого тесного кабинета — душной коробки с мраморным полом и стенами, увешанными картинами и гобеленами. Здесь было темно, как в норе — свет шел от единственной свечи на отполированном до зеркального блеска столе, который уже заплевали и испачкали министры. Им вообще было плевать на манеры, никто даже не подумал прекратить курить в помещении, поэтому вонючий дым тяжелым облаком висел в воздухе. Вайну приходилось стоять на ногах — так ему казалось, что он имеет влияние над министрами. Естественно, это было не так. Министры открыто зевали и дремали во время речи нового короля, обсуждали что-то свое, когда Вайн просил ответа на заданный вопрос. Они выводили его из себя. Вайн стиснул челюсти и впился ногтями в ладони, чтобы уменьшить свою ярость, но она уже кипела настолько, что его самообладания не хватало, чтобы держать гнев в узде. Он громко хлопнул ладонью по столу:-Кому не интересно, можете проваливать! Повисла гробовая тишина, и только Вайн резко и порывисто дышал полной грудью. Он прожигал глазами каждого из министров. — Мы здесь не в игрушки играем! — Продолжил он, — Если вы пришли сюда поржать и почесать языком о своих шлюхах, за которых вы вчера отвалили целое состояние, то можете идти, я вас не держу. Если злость могла быть осязаемой, то сейчас Вайн чувствовал ее кожей. — Мальчик, — Проскрежетал королевский казначей, дряхлый тощий старик с мерзкой лысиной, — а не много ли ты на себя берешь? За те недели, что Вайн прожил в замке, он понял, что нужно вести себя по-другому. Не как тощий мальчик из самого бедного района города, борющийся даже не за жизнь, а за выживание, а как король. Теперь он стал королем, но все еще был безропотной дворнягой в глазах этих зажравшихся стариков. Это нужно было менять. Упершись ладонями в стол прямо перед казначеем, Вайн наклонился к старику и впился в него взглядом:-У меня к вам просьба, господин казначей. — Прошипел парень, — Не заставляйте меня напоминать вам каждый раз: кто вы, а кто — я. Знаете, что отличает короля от обычного человека? Его желания сбываются быстрее. Старик побледнел и отодвинулся, прислонившись к спинке кресла. Вайн снова встал во главе стола:-Подведем итоги. — Его голос прогремел в тишине — молодой, неуверенный, недостаточно грубый и, по мнению Вайна, ужасный из-за этого, — Вы не предоставили мне отчеты о правлении в провинциях, не собрали списки имен мятежников и подпольщиков, заявивших о себе за время правления Данги, не собрали все ее военные достижения в одном документе, а что самое главное — явились сюда, как ни в чем не бывало, считая, что я вам ничего не сделаю. Прекрасно.