С первого дня своего правления Данга пыталась постичь ее основы, но ей до сих пор казалось, что она стояла по щиколотку в ручье, в то время как магия представляла собой океан. За магию она боролась, ее пыталась выгрызти зубами из этой бесполезной земли, но что это дало? Данга родилась пустышкой, и как бы она не пыталась, искрящееся сияние волшебства не поддавалось ей, хотя она все усиливала хватку. Другое дело — Тарварра: будучи первой, но не самой сильной наследницей клана, она крала магию и запирала ее в собственной крови, как в клетке. И вот она уже была не обыкновенной Многоликой, а настоящей ведьмой. Данге не хотелось доверять этой девушке, она была не настолько глупа, чтобы не понимать — ничто в этой жизни не делается бескорыстно — но другого выбора у нее не было, да и про свой план Данга тоже не забывала.

Она сидела в теплой комнате возле камина, как любила делать при жизни, особенно, когда была в замке — слишком холодном, сыром и гнетущем, по ее мнению. Пламя от факелов плясало на бревенчатых стенах, на Дангу навалилось непривычное чувство уюта, комфорта и удовлетворения. Конечно же, это было лишь мимолетной слабостью, потому что довольной Данга могла стать только тогда, когда получит желаемое. Хотя бы одно из них.

Тишину нарушили шаги Тарварры, вошедшей в комнату в своей привычной бесцеремонной манере. Данга уже успела к этому привыкнуть. Многоликая, стуча каблуками сапог, прошла к креслу напротив и устроилась в нем. Ее лицо выдавало желание сказать что-то важное.

Тарварра была высокого роста — Данга доставала ей лишь до плеча — и как-то по-своему, неуловимо красива. Черты ее лица, как и голос, и движения, были немного грубоваты, но привыкая, это перестаешь замечать, принимая эту особенность как данность. Волосы у Многоликой вились от природы и спускались темно-русыми прядями по извечно прямой спине. В-общем, на ее фоне Данга чувствовала себя корявеньким ребенком, и это было еще одной причиной не доверять наследнице Многоликих.

— Ты просила… спрашивала про обряд. — Неуверенно начала Тарварра.

Данга оживилась, она не ожидала, что ведьма сама об этом заговорит. За все время их знакомства они затрагивали эту тему только по инициативе Данги.

— Я, кажется, нашла способ его провести. — В голосе Тарварры появились привычные властные нотки, пропитанные презрением. Поначалу это злило Дангу, пока она не поняла, что Многоликая разговаривает так абсолютно со всеми.

— И как же? — Не удержалась Данга, ей даже показалось, что призрачное сердце заколотилось у нее в груди, — Ты сможешь провести его прямо сейчас?

— Попробую.

Тарварра повела Дангу за собой через широкое поле, которое никогда не было безветренным. Многоликой стоило бы обратиться птицей, чтобы они могли добраться до места гораздо быстрее, но Данга не стала об этом спрашивать, подумав, что Тарварра бережет силы для обряда.

Вскоре вдалеке показался лес. На заснеженных ветвях покоился тяжелый снег, иногда сваливаясь на землю крупными хлопьями. Почему-то сейчас Данге особенно остро захотелось почувствовать кожей его колющий холод. Вот бы обряд прошел, как следует!

Они вышли к небольшому озерцу, вокруг которого деревья собрались кружком. Их ветви склонялись к воде, на которой почему-то не встал лед. Темная вода, казалось, поглощала весь дневной свет, идущий от пасмурного неба. Данга тряслась от волнения, хотя вряд ли это свойственно призракам.

— Это озеро точно подойдет? — Спросила она.

Тарварра стояла у самой кромки воды, всматриваясь куда-то вдаль. Не оглядываясь, она ответила:

— Да. Точно.

Дангу резко заинтересовало то, что не должно было ее интересовать: сколько утопленниц было на дне этого озера? Все ли они покончили с собой по своей воле? Хотели бы они, чтобы их смерть дала кому-то продолжение жизни?

— Тогда давай начнем. — Сказала Данга, приказав самой себе не думать о жертвах этого озера.

И все же она не сдвинулась с места.

Тарварра наконец-то обернулась:

— Подходи. Не думаю, что ты боишься.

— Конечно, нет. — Солгала Данга, делая несмелый шаг вперед.

Когда она поравнялась с Тарваррой, та строго посмотрела на нее:

— Все помнишь?

Данга кивнула, хотя и поняла, что забыла все до единого правила, что рассказывала ей Тарварра. А Многоликая продолжила:

— Все. Иди.

Когда босая нога Данги коснулась глади воды, девушка вздрогнула, но, естественно, не от холода. Страх сковал ее по рукам и ногам, оставляя на прежнем месте, и ей понадобились все силы, чтобы заставить себя рухнуть в эту бездну холода, что был ей чужд.

Задержав под водой дыхание, Данга видела, как стоящая на берегу Тарварра подняла руки к небу, а ее губы зашевелились, произнося заклинание. А то, что было дальше, Данга могла бы назвать обыкновенным счастьем, хотя это ощущение было едва ли не самым неприятным из всех, что она испытывала в своей жизни.

Холод воды и ее гладкие прикосновения проникли в нее со всех сторон, чувствительность живой, человеческой, а не призрачной кожи, захлестнула Дангу, как лавина. Она не ожидала, что ей станет так больно. Она не предвидела, что в этот момент испугается своей смерти.

Ей внезапно вспомнилось одно из правил обряда: десять секунд. Сколько она уже провела под водой? Естественно, Данга напрочь забыла о том, что надо считать. Она зажмурилась, чтобы выждать хоть еще немного, но ее тело уже начало сдаваться жуткому холоду, и Данга, собрав все свои силы в кулак, рванулась наверх.

Она глотнула холодного воздуха, чувствуя себя в этот момент, как новорожденный младенец, у которого впервые рачкрываются легкие. Вытащив руку из воды, Данга почувствовала, как за нее схватилась Тарварра и стала вытягивать ее на берег. Данга никогда не чувствовала себя такой слабой. Слабой настолько, что она едва смогла затащить свое дрожащее тело на берег. Стуча зубами от холода и абсолютно не слыша, что говорила ей Тарварра, Данга посмотрела на свою руку.

Кожа на ней была настолько бледной, что вены казались неестественно темными, но эта кожа была… человеческой.

Данга все еще не могла нарадоваться, что нуждалась в дыхании, она хватала воздух так воодушевленно, будто совершала какое-то чудо, а не исполняла обыкновенную человеческую потребность.

На столе перед ней была разложена карта Лоури. Данга знала ее наизусть, поэтому глазела по сторонам, пока Тарварра придирчиво рассматривала узор рельефа королевства.

— И все же где эта чертова Башня!? — Бубнила Многликая себе под нос, непонятно, обращаясь к Данге или разговаривая сама с собой.

— Возле Дагора. Несколько километров к северу, если я не ошибаюсь. — Решилась ответить Данга, даже не оборачиваясь.

— Ты прокляла их, и до сих пор не знаешь точного расположения!? — Завопила Тарварра.

Данга была невозмутима:

— Ну, допустим, прокляла, отрезала от внешнего мира, обрекла на медленную смерть, и что с того? Башня все равно невидима. Всегда.

— Очень хотелось бы это исправить… — Задумчиво протянула Тарварра.

В этот момент дверь открылась, и в комнату ввалился молодой парнишка из Многоликих, невысокий и бледный. Данга не помнила его имени.

— Он согласился. — Задыхаясь от быстрого бега, выдохнул парень.

Губы Тарварры тронула сдержанная улыбка, адресованная больше самой себе, чем парню.

— И тебе удалось его выманить? Так запросто? — Спросила она, — Он не из сговорчивых…

— За полгода у любого пыла поубавится. — Подметила Данга, повернувшись к парню, — Когда он явится?

— Он… уже здесь. Следовал за мной.

Тарварра подозрительно прищурилась, в то время как Данга резко вскочила на ноги, не ожидая такого скорого развития событий. Она только-только вернула себе человеческое тело и начала заново к нему привыкать, как на горизонте замаячил, возможно, союз с самыми сильными волшебниками на этой земле.

— Проверь, все ли в порядке с конем, на котором он ехал. Нельзя ему доверять… — Приказала Тарварра, — И зови его сюда.

Парень кивнул и тут же скрылся за дверью. Оставшись в тишине, Тарварра уставилась на Дангу: