Позолоченные кариатиды и атланты из давно обратившегося в прах танцевального театра восстают из руин, собираются вокруг меня, как это однажды случилось с матросами на борту «Лаис», когда злой рок совокупился с картинами сладострастия в их мозгах. См.: Деревянный корабль, с. 111–114.

Кариатиды обращают ко мне мертвые формы своих архаичных лиц. В видении с кариатидами высвобождаются архаичные, примитивные формы человеческой психики. Но интересно, что в первой части трилогии этот рассказ завершается так (Деревянный корабль, 114):

То есть глава о кариатидах в «Деревянном корабле» предвосхищает состояние Хорна после празднества с Аяксом, чуть ниже (с. 385) буквально и названным «ангелом смерти».

Аякс не желал предаваться меланхолии — в отличие от Антиноя, в конце концов утопившегося в Ниле. Обстоятельства гибели Антиноя (ок. 111–130), любимца императора Адриана, неясны. Гибель в воде сближает судьбу Антиноя с судьбой ныряльщика Аугустуса.

…с белой богиней, обхватившей ногами буг. Об этом образе см.: Деревянный корабль, с. 441–442.

Я когда-то подумал и записал, что так могло бы быть: что над нами установлено наблюдение, что нас преследует какая-то тень. Шепот умирающего генерала проник в мое ухо. См.: Свидетельство I, с. 607–613. Речь идет о фантазиях Хорна, связанных с обстоятельствами гибели «Лаис».

Я произнес эти слова — «обломком луны», — потому что я, или чужой во мне, вдруг вспомнил о пространствах Универсума, не поддающихся обогреву. О «чужом» см. выше, с. 725–726, коммент. к с. 249.

…страдал от Angina pectoris… Angina pectoris (грудная жаба, лат.), или стенокардия, — заболевание, характеризующееся болезненным ощущением или чувством дискомфорта за грудиной.

Освобожденный от всех одежд, однако сплошь покрытый втертым в кожу и волосы пигментом цвета «английский красный», похожий на демона или ангела, неузнаваемый, но отлитый в изложницу собственного внешнего облика, я вернулся в спальню. Упоминание цвета «английский красный» определенно отсылает к словам Тутайна, которые он произнес после обмена кровью с Хорном, в период своего постепенного умирания (Свидетельство I, с. 744 и коммент. на с. 885–886):

О возможной связи термина «английский» с ангелами (старинное написание слова Англия — Engelland) см. выше, с. 697, коммент. к с. 18.

…большие куски ликованных парусов… Ликованные паруса — паруса, обшитые для большей прочности специальным тросом из растительных материалов или из стали (ликом).

…а ведь Аякс в самый решающий момент своей деятельности был замаскирован. Это отличительное качество насекомых — носить маски. То есть Хорн приравнивает Аякса к представителям самой примитивной, с его точки зрения, формы жизни. Интересно, что Аббадон, которому можно уподобить Аякса (см. с. 722, коммент. к с. 226: Лейф), представлен в Откровении Иоанна Богослова как демон, командующий полчищами саранчи («Царем над собой имела она ангела бездны; имя ему по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион», Откр. 9, 11).

Аякс вышел и вернулся с алмазом. Простая оправа из белого золота удерживала необычайно крупный сверкающий камень, в который словно вросло зеленое дыхание холодного вечернего неба. Этот драгоценный камень выступает в качестве символа твердости, прочности, блеска и света. Согласно поверью, алмаз должен приходить в руки к человеку честным путем, без применения силы, иначе он может оказать негативное влияние на нового владельца. Алмаз связан со знаком Весов, то есть с сентябрем. Это камень Солнца. Зеленые алмазы — самые редкие. Юнг пишет, что алмаз — «символ законченной индивидуации в восточных источниках (вспомните „алмазные“ стены буддийской мандалы» (Душа и миф, с. 22).

Это так называемый солитер, фантазийный камень. Фантазийные алмазы — то же, что цветные алмазы.

…и надел кольцо мне на палец… Можно подумать, что Аякс таким образом «обручился» с Хорном: как прежде, после расторжения помолвки Хорна и Геммы, «обручился» с ним Тутайн (Свидетельство I, с. 698–699).

Позже об этом кольце говорится (там же, с. 706), что Тутайн «так никогда и не снял его».

Но если Хорн обручился с «ангелом смерти» Аяксом, то понятно, что с этого момента начинается отсчет последних отпущенных ему недель жизни. В письме к Маргрит и Карлу Мумм (см. выше, коммент. к с. 222) Янн выделяет как особый период «последние два месяца» жизни Хорна, то есть как раз период с середины сентября до начала или середины ноября.

Меня обложили со всех сторон. Ср. в «Новом „Любекском танце смерти“»: «Нас обложили со всех сторон. Бегство — это не выход» (Деревянный корабль, с. 259); «Нас обложили со всех сторон. Ты называешь это одиночеством. Бренностью. Я же знаю, что дело в соседстве Неумолимого. Само его дыхание — опасность. Его прикосновение — худшее, что только может быть» (там же, с. 260); «Меня обложили со всех сторон! Бегство — это не выход» (там же, с. 284). Комментарий к этому выражению: там же, с. 301. Речь (в данном случае) идет о неизбежности смерти. Интересно, что философ В. В. Бибихин прибегает к той же метафоре, когда в лекции 1994 года «Непостижимая собственность. Мировой автомат» говорит о положении человека в Универсуме, о фактическом отсутствии возможностей для проявления нашей свободной воли (Собственность, с. 331):