Явившийся под номером 4), господин Вяйня Кауппи: К тому времени, когда я, шесть лет назад, принял на себя руководство филиалом Мариахафенской сберегательной и ссудной кассы в Ротне, господин Г. А Хорн уже был клиентом нашего банка. В нашем отделе вкладов хранились на его счету английские государственные бумаги, в номинальной стоимости которых на протяжении всех этих лет ничего не изменилось. В последние месяцы перед смертью упомянутого Г. А. Хорна на его счет поступали большие суммы, но отмечались и снятия со счета больших сумм, хотя эти движения денежных средств нельзя назвать экстраординарными. По моему разумению, наличность, которая хранилась дома у покойного, не превышала сумму в 1500 крон. По желанию господ исполнителей завещания ценные бумаги были проданы и мы подвели итог на 31 декабря. Вклад покойного, за вычетом 17 000 крон, которыми распорядились исполнители завещания, составляет 63 360,37 кроны; но за истекшее время эта сумма, за счет процентов и гонораров, увеличилась почти на 2000 крон. Выплата явившемуся под номером 5) может быть осуществлена, как только суд по наследственным делам даст нам соответствующее распоряжение.

Явившийся под номером 5), господин председатель общины Ларс Монссон, как представитель главного наследника: Мне известно содержание завещания господина Густава Аниаса Хорна. В нашем общинном совете много об этом говорили. Я имею поручение принять наследство и одновременно подтвердить, что община будет уважать как дословный текст завещания, так и тот образ мыслей, который в нем выражен. Мы намерены почтительно ухаживать за могилой покойного. Дам, где он жил, должен сохраняться в том виде, в каком находится сейчас; между тем в данный момент мы не можем сказать ничего определенного относительно того, как этот дом будет использоваться в будущем. Община согласна, чтобы письменное наследие покойного и другие произведения искусства перешли в собственность музея в Мариахафене.

Явившийся под номером 6), господин старший вахмистр Фэлт Оаку: Я первым из полицейских оказался на месте преступления. После того как я все увидел собственными глазами, я позвонил своему начальнику, его превосходительству господину полицмейстеру Оливенкроне^{480}, в Мариахафен. Мне на помощь прислали двух служащих криминальной полиции, не лишив меня права руководить работой и расследовать обстоятельства преступления. Оба упомянутых господина, инспекторы Крусель и Петерссон, делали фотоснимки и проводили необходимый осмотр. После того как состав преступления был расследован во всех деталях, а судебный медицинский эксперт и господин доктор Грин-Энгель представили мне свое заключение, я предоставил господам исполнителям завещания право свободно распоряжаться помещениями дома и оставленными в нем вещами. Я сделал это с тем большей готовностью, что относительно личности убийцы очень скоро было высказано предположение, граничащее суверенностью. Правда, следствие в течение короткого промежутка времени шло по ложному следу, поскольку господин ветеринар Льен стал чуть ли не клятвенно заверять нас, что слуга Аякс фон Ухри никак не может быть заподозрен в преступлении. Тем временем этот человек, навлекший на себя всякого рода подозрения, покинул наш остров; по крайней мере, мы не смогли обнаружить его в тех местах, где он бывал раньше. О способе его бегства ничего не известно. Сейчас высказываются предположения, что он погиб, пытаясь перебраться на материк в открытой гребной лодке, — или скрывается за границей. После 21 ноября его следы совершенно теряются. Смертельный удар, видимо, был нанесен 20 или 21 ноября^{481}. Аякса фон Ухри объявили в розыск. Между тем четыре девушки, еще не достигшие совершеннолетия, обратились в полицию, со всей определенностью утверждая, что они забеременели от Фон Ухри. Одной из них он будто бы по всей форме сделал брачное предложение. В качестве доказательства она ссылается на тот факт, что уже был назначен день предстоящей свадьбы.

Явившийся под номером 7), господин доктор Грин-Энгель: Мой друг, ветеринар Льен, тоже представляющий одну из сфер врачебного искусства, дал исчерпывающее описание внешнего вида умершего. Других ранений обнаружено не было. Единственный удар, нанесенный с необычайной жестокостью, привел к незамедлительной смерти. Я, само собой, вызвал из Мариахафена господина судебного медицинского эксперта Финзена^{482}. Мы с ним очень быстро пришли к единому мнению относительно мер, которые следует предпринять, и сочли, что осмотра трупа на месте будет совершенно достаточно. Мы с пониманием отнеслись к тому, что господа исполнители завещания возражают против вскрытия. Полиция не была непосредственно заинтересована в такой процедуре. Господин прозектор Брейдаль мог бы приехать на остров только перед самым праздником Йоль. Мы сочли себя вправе избавить его от неприятной поездки в столь неподходящее время.

Все это было занесено в протокол, оригинал которого хранится у меня, зачитано вслух, одобрено всеми дававшими показания и собственноручно подписано ими — подписи следуют ниже, — а также подписано мною, нотариусом, и скреплено печатью.

Нарастающее по мере работы над книгой Янна ощущение, что сопоставлять ее эпизоды надо бы не с отдельными мифологическими историями, а с чем-то цельным — с календарным земледельческим циклом, с функциями божеств, — привело меня к удивительному открытию: события книги жестко привязаны к римскому календарю. Почему именно к римскому? Может, потому, что он достаточно хорошо известен. И потому, что впитал в себя обычаи многих народов, сам стал основой для позднейших обычаев европейцев, поклонявшихся уже другим богам… Во всяком случае, к сюжету и композиции книги, к ее отдельным главам стоило бы вернуться еще раз.