Грезы изнуряют. Они — кровоизлияния души. Об использовании этой цитаты Рольфом Дитером Бринкманом см.: Деревянный корабль, с. 500. (Для слова Träume, «грезы», там дан другой возможный перевод: «сновидения».) Насколько буквально Янн понимал это выражение, видно из его письма Херберту Егеру от 7 июля 1950 года (Briefe II, S. 624–625):
До сих пор единственный — разгромный — разбор «Свидетельства» имел место на Мюнхенском радио. Там меня разнесли в пух и прах. Как ни странно, я злюсь, когда меня так грубо недопонимают, искажают. Я тогда сразу чувствую свою бездомность: бездомность во времени, в которое меня занесло. И мною овладевает странное оцепенение. Мой мозг сжимается, а чувственная экзистенция испытывает стыд, который ничем не смоешь. «Свобода», выразителем которой я являюсь, сразу становится своего рода исступлением, сопровождаемым полным кровоизлиянием души, чем-то противоестественно-естественным.
45
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 58.</b>
…любовную стрелу, умащенную священными силами чудодейственных гормонов. Органы размножения, как женские, так и мужские, у улитки расположены непосредственно позади головы. Поэтому когда улитки располагаются бок о бок, каждая из них может играть в спаривании одновременно роль самца и самки.
46
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 59.</b>
После двадцати лет брака моя мама еще раз вернулась на родину и в свои девичьи воспоминания. Янн рассказывает здесь и далее о поездке, которую совершил в двенадцать или тринадцать лет с матерью на ее мекленбургскую родину. Под именем Небель (Nebel; буквально: туман) описывается городок Бютцов, расположенный у слияния рек Варнов и Небель. Гастов — в действительности город Гюстров. 8 августа 1943 года Янн, вспоминая о давней поездке, писал брату Людвигу: «Я провел в Бютцове поистине драгоценные недели, которые все еще живы у меня в памяти, — возможно, самые прекрасные в моей жизни» (Epilog. Bornholmer Aufzeichnungen, S. 872). Мушгу он рассказывал (Gespräche, S. 43): «Там, в Бютцове, в тринадцать лет я пережил свою первую любовь; но я не знал, что это была любовь».
47
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 63.</b>
Я увидел ведьму. Я громко вскрикнул. Я настолько потерял самообладание, что маме пришлось меня тут же увести. См. в беседах с Мушгом (Gespräche, S. 25):
Меня, двенадцатилетнего мальчика, мама однажды взяла с собой в Мекленбург: к отдаленной родственнице, похожей на уродливую ведьму. Эта женщина так меня напугала, что ничто не могло заставить меня оставаться с ней в одной комнате, и маме пришлось отвести меня в отель, в чужом городе, чего она долго потом не могла мне простить.
48
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 64.</b>
Братья были мещанами-земледельцами. То есть горожанами, имеющими и обрабатывающими участок земли за городом.
49
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 66.</b>
…чем у ангел-махерши. Ангел-махершами (Engelmacherin) называли женщин, которые за определенное вознаграждение брали в приюте детей, якобы на воспитание, а на самом деле посредством недостаточного питания и плохого ухода постепенно доводили их до смерти.
50
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 66.</b>
…«картофельным животом»… Такой живот бывает у маленьких детей, страдающих нарушением пищеварения — из-за того, что они питаются исключительно картофелем.
51
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 67.</b>
…был кровяной суп, именуемый также черной солянкой. Blutsuppe (Schwarzsauer) — традиционное крестьянское блюдо в Северной Германии и Восточной Пруссии.
52
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 74.</b>
Стези Твои источают тук. Пс. 64, 12–14.
53
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 74.</b>
…vice versa. Наоборот (лат.).
54
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 77.</b>
Жена пекаря — я ее называл тетей — была голландкой. Высокая, полная… Она управляла обширным хозяйством, демонстрируя властную силу и доброту. Янн здесь и далее описывает семейство пекаря Мейера и его жены Ренске Мейер, в девичестве Геркес (Fluß ohne Ufer. Eine Dokumentation, S. 171).
55
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 79.</b>
В то лето у нашего хозяина гостили еще и две его внучки, дочери лесного объездчика. См. в беседах с Мушгом (Gespräche, S. 43):
В доме наших мекленбургских родственников жили две кузины, которые совершенно явно пытались флиртовать со мной; но я вообще не понимал, чего они хотят.
56
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 80.</b>
Он был сыном забойщика скота, чей низенький дам я видел на противоположной стороне улицы. Речь идет о семействе Фрица Финка, чья мясная лавка находилась напротив пекарни. Фотографии этого семейства — самого Фрица Финка, его первой жены Анны, матери Альфреда (в романе он носит имя Конрад), Карла, сводного брата Альфреда (в романе его зовут Франц), и мачехи, Софи, — а также фотографии обоих домов можно увидеть в издании: Fluß oihne Ufer. Eine Dokumentation (S. 170–172).
Имя этого мальчика, Альфред, Янн, может быть, подарил своему персонажу Альфреду Тутайну, Конрад — имя другого мальчика, школьного товарища Янна, чуть позже сыгравшего в его жизни сходную роль (Gespräche, S. 61–62):
Шел 1910 год. <…> Среди школьных товарищей двое были для меня особенно важны. Конрад М. имел дерзкий профиль и большие, карие, поистине колодезной глубины глаза. Он был фантастической фигурой, красивым извергом, — но я это понимал так же мало, как и то, что я его люблю. В школе я сидел сразу за ним; волосы у него вились, и я все время смотрел на них, потому что у меня таких локонов не было. Я любил его и сочинял о нем стихи — в полнейшей невинности. <…> …я никогда не вступал в более тесные отношения с М., разве что он вовлек меня в движение перелетных птиц
<юношеское туристическое движение. — Т. Б>
. <…> М. определенно был нехорошим типом, но я об этом не догадывался. Позже он, заболев сифилисом, отправился на войну и погиб там.
57
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 87.</b>
…Puls, Gloriosa, Царь-Колокол, La Savoyarde, Maxima, Dreifaltigkeit, Banchloche, Большой Том, Святой Петр, Сигизмунд, Мария или как там их всех зовут… Puls (Пульс) — так в Германии часто называли самый большой колокол церкви с самым глубоким звуком; Gloriosa (Славная, лат.) — тоже колокол с глубоким звуком, звучащий по праздникам; La Savoyarde — самый большой колокол Франции; находится в Париже, в базилике Сакре-Кёр; Maxima (Наибольший, лат.) — колокол, отлитый в 1853 году для Люксембурга; ныне хранится в немецком музее колоколов в Херренберге; Dreifaltigkeit (Троица, нем.) — большой колокол в церкви Санкт-Галлена (Швейцария).