В романе описание обстоятельств погребения жены доктора предвосхищает рассказ о мумификации и захоронении Тутайна.
16
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 32.</b>
От одной такой фразы могут раздраться небеса… Аллюзия на евангельский рассказ о смерти Христа (Мф. 27, 50–51): «Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись…»
17
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 33.</b>
Сам он хотел стать часовщиком. Первый засвидетельствованный в документах предок Янна, Иоганн Кристофер Ян (1754–1817), был часовым мастером из Ростока. Прапрадед Янна, часовой мастер Маттиас Фридрих Ян (1795-?), будто бы участвовал в создании знаменитых астрологических часов для любекской Мариенкирхе (см.: Fluß ohne Ufer. Eine Dokumentation, S. 30).
18
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 34.</b>
…а они как раз недавно решили отказаться от лжи как средства самозащиты. См. об этом: Свидетельство I, с. 804, коммент. к с. 252.
19
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 34.</b>
Это была «Stella Maris». Stella Maris (лат. Звезда моря) — эпитет Девы Марии как покровительницы моряков или звезды, указывающей человеческой душе направление в «море жизни». Мария Морская — это также Венера, богиня моря и любви: а еще раньше — Исида, покровительница моряков.
20
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 36.</b>
Так и получилось, что я начал мало-помалу меркнуть пред очами Господа — как и ОН мало-помалу меркнул во мне. Янн рассказывал Мушгу (Gespräche, S. 69):
Мое благочестие было вентилем, который меня спасал. Оно началось в декабре, когда мне исполнилось семнадцать, и длилось до следующей осени, то есть охватило первые три четверти моего восемнадцатого года. Я тогда боролся не на жизнь, а на смерть со всеми силами мира и остался победителем. Эти переживания сгустились до настоящих видений, и знаком завоеванной победы стало то, что мне явился на стене распятый Христос.
Я переживал глубочайшую депрессию. Я хотел изобрести такой взрывчатый материал, немногих килограммов которого хватило бы, чтобы разом взорвать все человечество. Я был одержим этой идеей и колебался лишь в том, должен ли я убить себя или других. Я пришел к мировидению, которое отличалось от взглядов всех прочих людей и сводилось к тому, что человек — наихудшая из всех живых тварей; что только нетронутая человеком Природа величественна, тогда как все, что создает человек, дурно.
21
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 36.</b>
Бог — нигде; его иносказательный образ — Нуль… См.: Деревянный корабль, с. 301–302 и 468; Свидетельство I, с. 787.
22
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 36.</b>
…это каменная полость сердаба… Сердаб — замурованное помещение в древнеегипетской гробнице, где размещалась статуя умершего.
23
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 39.</b>
Забойщиком скота, рядовым, работал отец другого мальчика. Очень приятного, упитанного, с маленьким ртом и слишком красными губами. Этот мальчик немного любил Тутайна. Звали его Диппель. Он постоянно хотел в чем-то каяться. Об этом мальчике Янн рассказывал Мушгу (Gespräche, S. 71–72):
Среди моих товарищей был Диппель, единственный сын забойщика скота. Ни одну профессию я, в детстве, не ненавидел так сильно, как эту; и тем не менее почти все мои дружеские знакомства приводили меня в соприкосновение именно с ней. С Диппелем я никогда не поддерживал тесных отношений, он ничего особенного из себя не представлял и стал хорош лишь в воспоминаниях. Но он во всех своих внутренних и внешних неурядицах обращался ко мне и устраивал передо мной настоящие исповеди; это приводило меня в благотворное спокойное расположение духа; его потребность исповедаться оказывала на меня умиротворяющее воздействие, потому что я легко мог успокоить его относительно овладевшей им тревоги и общего состояния мира.
24
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 39.</b>
Краут — именно так его звали. Краут, несмотря на грубое телосложение и разницу в возрасте — он был старше, — любил непритязательно. Он только целовал предмет своего обожания, от чего жизненный опыт Тутайна не расширялся. Это воспоминание Тутайна восходит к детским впечатлениям Янна, который рассказывал Мушгу о своих переживаниях в школе в 1910 году (Gespräche, S. 62).
25
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 41.</b>
…oremus et pro perfides Judaeis. «Помолимся и за неверных иудеев» (лат.). Слова, которые католический священник произносил во время службы в Страстную пятницу. Только в 1960 году по распоряжению Папы из этой фразы было удалено слово «неверных».
26
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 42.</b>
…Католическая апостольская церковь. Речь идет об ирвингианах — секте, основанной в тридцатых годах XIX века в Лондоне пресвитерианским проповедником Эдвардом Ирвингом (1792–1834). Сами ирвингиане называли себя апостолами последних дней, Католической апостольской церковью, Староапостальской церковью. В настоящее время общины ирвингиан существуют во всех странах Европы и в Северной Америке, но их численность на конец XX века не превышала 50 000 человек.
27
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 43.</b>
…Царицы Ночи… Царица Ночи — персонаж «Волшебной флейты» (1791) Моцарта.
28
<b>Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 43.</b>
По дороге в школу я ежедневно проходил мимо старого концертного зала с позолоченным стеклянным куполом, напоминающего здание парламента или Верховного суда. Речь идет о гамбургском районе Санкт-Паули, где располагался дом деда Янна, Роберта Фридриха Яна. И там же, на острове Штайнвердер посреди Эльбы, была судостроительная верфь, на которой работал отец Янна. Янн рассказывал Мушгу (Gespraähe, S. 39):
В девять с половиной лет я поступил в класс Sexta реформированного реального училища в Санкт-Паули. Добираться до школы мне было очень далеко: час туда и час обратно. Я ехал на трамвае до Нового Лошадиного рынка, а оттуда шел к школе пешком. В этом районе я, в подростковом возрасте, собственно, и жил, он и есть моя «идеальная родина». В то время там действительно много чего можно было увидеть.
Упоминаемый Янном зал — Концертный зал Людвига, или Народная опера, — до 1908 года был крупнейшим концертным залом в Гамбурге; это роскошное здание, построенное по образцу венского придворного театра, не сохранилось.
