До дома травника она добралась за полчаса, дверь удалось отпереть не сразу, настолько замерзли руки. Вышедшая навстречу Хания улыбнулась ей:
- Лия, доброго дня. Пойдем-ка, я тебя отваром с пирожками угощу.
- Мне работать надо, - возразила девушка, поеживаясь.
- Успеешь еще наработаться. Вон, гляди, руки замерзли, как работать будешь? Сколько раз говорить - купи перчатки, все монетки жалеешь, глупышка деревенская, - беззлобно ворчала экономка.
Усадив Лию за стол, она налила ей отвара, пододвинула тарелку с пирожками и сказала:
- А мы с Долером через неделю женимся, - и зарделась, точно молоденькая.
- Поздравляю! - искренне воскликнула Лия, согревая руку о чашку и улыбаясь до ушей..
- Жаль только, что стара я рожать, - вздохнула женщина, пригорюнившись, - с первым-то мужем Боги дитеночка не дали, да я не больно и страдала. Молодая была, глупая... А сейчас и рада была бы, да мне ж уже через год сорок годков стукнет...
- Коли Боги будут милосердны, так все получится, - накрыла ладонью ее руку девушка, - а есть и травки всякие, что выносить ребенка помогут. Нешто мы с теном Долером не озаботимся?
- Спасибо, девочка, - улыбнулась Хания и смахнула набежавшие слезы, - вон, гляди, совсем как дурочка какая реву. Ну что, покушала, согрелась?
- Спасибо, все очень вкусно. Пойду я, а то тен Долер заругает!
- Пусть только попробует, - подбоченилась женщина, а затем подмигнула, - ладно, иди. И я тебе пирожков с собой положу побольше, а то скоро ветром унесет!
Принимаясь за работу, Лия улыбалась. Вот хорошо, и Хания теперь подобреет, и тену Долеру получше будет. А если еще и ребенок родится...
Через полчаса к ней зашел тен Долер.
- Лия, там рен Коррис пришел. Ты вроде бы хотела с ним поговорить?
- Да, сейчас иду! - откликнулась она.
Травник кивнул и вышел, а Лия взяла тот самый мешочек, что прихватила из общежития, и поспешила следом, предварительно проверив, все ли в порядке с ее платьем и волосами.
Последние две недели Лия как одержимая искала в семейной книге способ снятия заговора с капитана. Почему это было для нее настолько важным, она и сама не понимала, но зато твердо помнила, что сказала ей на прощанье Ясмина:
- Лия, я не вижу твоей судьбы, но иногда я чувствую в людях что-то... у нас это называют 'покров Маэры'. А раз так... Если ты почувствуешь, что должна сделать что-то - делай, даже если тебе покажется это странным или глупым. Так Богиня иногда влияет на таких, как ты...
Найденный способ оказался сложным и требовал многих весьма странных ингредиентов. Впрочем, оставался еще один, без которого он точно не подействует...
Когда Лия зашла в лавку, Коррис уже отсчитывал монеты. Подняв глаза навстречу легким шагам, он вдруг почувствовал легкую грусть от того, что может никогда больше не увидеть эту необыкновенную девушку. Травник пересчитал монеты, кивнул и сказал:
- Что ж, рен Коррис, мы с вами в расчете. Приятно было работать с таким заказчиком, надеюсь, вы не в последний раз обращаетесь к нам. Лия, - обернулся он к помощнице, - у тебя к рену капитану какое-то дело, не требующее лишних ушей?
- Да, тен Долер, - слегка смутилась девушка.
- Тогда я вас оставлю, как закончишь, возвращайся к работе.
Травник закрыл за собой дверь, оставив их наедине. Коррис вопросительно посмотрел на явно нервничавшую Лию и спросил:
- Теа Лия, что-то случилось?
- Я хотела спросить, вам удалось снять тот заговор?
- Нет. Маги говорят, что не видят его, увы, у меня с этим есть некоторые проблемы. Так что вся надежда на ваши чудодейственные зелья, жаль лишь, что их не хватит надолго.
- Я никогда такого раньше не делала, но нашла один способ. Не знаю, поможет ли... Только мне нужна капля вашей крови...
Сказав это, Лия взглянула на капитана в упор, ожидая его реакции. Он не сомневался ни секунды: достав из ножен небольшой кинжал, уколол палец и протянул руку девушке. Та достала маленький холщовый мешочек, стянутый свитой странным образом бечевкой у горловины, и раскрыла его. Капля крови упала внутрь, а Лия затянула бечевку, одновременно шепча слова древнего заговора.
Похоже, он действовал: Лия чувствовала, как с каждым словом вокруг нее словно что-то меняется, и одновременно - как стремительно уходят силы, словно она пыталась поднять непомерно тяжелый груз. Последнее слово она почти выдохнула, в ту же секунду узрев на ткани возникший и сразу же исчезнувший странный знак. А потом все закончилось, давление ушло, и она протянула готовый оберег Коррису.
- Вот, это может помочь, только носите его всегда при себе.
Коррис смотрел на нее потрясенно. Не понаслышке зная о силе заговоров и оберегов, он представлял, как сложно было Лие его создать. Приняв мешочек, он спросил:
- Теа Лия, чем я могу отблагодарить вас?
Та покачала головой:
- Я не ради благодарности. Просто поняла, что должна вам помочь, мне кажется, вы хороший человек. Пусть Боги благословят ваш путь, рен Коррис.
Коррис сглотнул, не в состоянии говорить. Впервые со дня смерти матери кто-то по-настоящему позаботился о нем, не требуя ничего взамен. Он взял руку Лии в свою и поцеловал дрогнувшие пальцы, произнеся неверным голосом:
- Спасибо, теа Лия. Верю, Боги будут благосклонны к вам, вы удивительная девушка. И надеюсь когда-нибудь увидеть вас вновь.
Он выпустил ее руку, поклонился и вышел, подхватив сумки и не оглядываясь. Лия смотрела ему вслед, а пальцы словно до сих пор грело прикосновение его губ...
Коррис навьючил на коня сумки и вскочил в седло, с трудом сдерживаясь, чтобы не послать коня в галоп. Ледяной ветер хлестнул по лицу, заставив заслезиться глаза, но Коррис его почти не ощутил, настолько тепло ему было на сердце. Он все еще слышал последние слова девушки, а перед мысленным взором сияли ясные глаза...
Лия покачала головой, стараясь прийти в себя. Надо же, руку поцеловал, как знатной рее! Она опустила глаза и со стыдом подумала, что ее-то руки уж точно не для того, чтобы их целовали: кожа загрубела, ногти коротко острижены. Нет, надо возвращаться к работе и не думать об этом мужчине и странных чувствах, которые он в ней вызывает! Внезапно она ощутила спокойствие и абсолютную уверенность, словно кто-то обнял ее и шепнул: ты все сделала правильно.
То же время. Покои принца Эверна в Императорском дворце.
Принц Ориан вошел в покои отца, сидевшего за столом и что-то писавшего. Подняв голову, тот сухо приказал, кивнув на стоящее у камина кресло:
- Садитесь, Ориан, - и добавил, обращаясь к слуге, - Фиор, оставьте нас.
Как только дверь затворилась, Эверн встал и сел рядом с сыном, спросив:
- Как ты, сынок?
В голосе его звучала подлинная забота и участие. Если бы кто-нибудь из придворных видел отца и сына сейчас, то несомненно бы поразился явному контрасту с тем, что все считали общеизвестным: для принца Эверна его сын является одним из самых больших разочарований в жизни. Ориан откинул голову на спинку кресла, потянулся и вздохнул:
- Устал. Не представляю, как ты столько времени тянул на себе все это!
- Мне было и проще и сложнее: не надо было притворяться, зато каждый знал, куда ему целиться, - вздохнул его отец, - правда, и время для Тайной службы было поспокойнее. То, что творится последние пару лет... У меня такое чувство, будто кто-то целенаправленно разрушает империю!
- Если бы пару лет! Знаешь, в свете того, что происходит сейчас, мне все больше кажется, что это началось еще до войны с кшаси.
На лицо Эверна набежала тень. Вздохнув, он ответил:
- Ри, еще тогда война казалась мне ужасной ошибкой. Гибель Ланнара была трагедией, от которой дядюшка так и не оправился, но странно другое: наши войска напали на Наррос сразу же, как только это известие пришло! Тебе это не кажется странным?
- Ты никогда не говорил о том, что это тебя беспокоит, - вскинул брови сын, - почему?
