Зато состоялся взрыв этнического национализма в уцелевших доминионах и колониях европейских империй. Индия при Ганди добилась независимости в 1947 году. Восточный и Западный Пакистан отделились. Вспыхнула религиозно-этническая война, обошедшаяся в миллионы жизней. В мае 1948 года евреи объявили о создании собственного государства. Арабы решили уничтожить «сионистское государство» силой оружия, арабские граждане из зоны военных действий укрывались в лагерях ООН, где им предстояло жить на протяжении нескольких поколений, ибо «своя» страна, Палестина, существовала только в их сердцах.

В 1946 году вьетнамцы, настрадавшиеся от колониального господства и японской оккупации, восстали против возвращения французов. «У нас есть секретное оружие, – заявил Хо Ши Мин, – оно зовется национализмом»{843}.

Четыре десятилетия спустя, когда пала Берлинская стена, этнонационализм вновь сказал свое слово, ликвидировав сначала советскую империю, а затем Советский Союз, распавшийся на пятнадцать стран. Чехословакия разделилась надвое, как и в марте 1939 года. Югославия, рожденная в Париже в 1919 году, исчезла с карты, зато появились Словения, Хорватия, Босния, Сербия, Черногория, Македония и Косово. Отделение Хорватии и Боснии сопровождалось отчаянным сопротивлением. Тысячи людей погибли. Косово, колыбель Сербии, сумело отделиться лишь после семидесяти восьми суток американских бомбардировок.

«Когда исчезли железные кулаки бывшего Советского Союза и Югославии Тито, – отмечает Кристофер Мейер, – национализм и этническая напряженность, которые долго подавлялись, вырвались на свободу с убийственной скоростью»{844}.

Испания, Греция, Словакия, Румыния и Кипр отказываются устанавливать дипломатические отношения с Косово[219]. Все опасаются, что признание новой страны приведет к проблемам с сепаратистскими меньшинствами дома.

Распад СССР и Югославии на двадцать две страны показывает, что при отсутствии авторитарного режима или доминирующего этнокультурного ядра, все мультирасовые, многонациональные и многоязычные нации подвергаются риску коллапса. Отсюда вывод: по мере того как автократия отступает перед демократией, новые нации «вылупляются» из старых, и мир становится все разобщеннее и хаотичнее. ООН начиналась с 52 стран, а сегодня объединяет 193 страны. Балканизацию, зачастую кровавый распад государств и разделение наций из-за расовых, племенных, религиозных и культурных противоречий, вполне можно назвать определяющей силой нашего времени.

Что произошло с Советским Союзом – и что мало кто предвидел?

Марксизм-ленинизм, идеология, навязанная Российской империи в 1917 году и пытавшаяся покорить мир, умерла в душах советских людей. К позднему этапу холодной войны мало кто по-прежнему верил в ее принципы и в неизбежность ее триумфа. Воинствующая партия Ленина и Сталина, оплот умирающей веры, воспринималась уже не как наконечник копья революции, призванной построить рай на земле, но как монолит цепляющейся за власть и привилегии коррумпированной номенклатуры.

С распадом советской империи и окончанием холодной войны СССР утратил основу для существования. А поскольку партия лишилась лояльности народа, лишь инструменты государственной безопасности – армия и КГБ – удерживали СССР в целости. Но эти инструменты пребывали в безволии. Этнонационализм пережил марксистскую идеологию и приступил к разрушению «тюрьмы народов». Нельзя не отметить заслуг Михаила Горбачева, который не стал этому препятствовать. Первыми освободились прибалтийские страны – Литва, Латвия и Эстония. Их примеру последовали Беларусь, Украина, Молдова, Армения, Грузия и Азербайджан. В Центральной Азии появились пять новых стран: Казахстан, Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан и Кыргызстан.

Тем не менее, это был не конец, а лишь начало. Национальные меньшинства в новых государствах стали требовать места под солнцем, и Кавказ превратился в подобие Балкан первой четверти двадцатого века.

Приднестровье с боем отделилось от Молдовы. Нагорный Карабах, армянский анклав в Азербайджане, провозгласил независимость и спровоцировал войну между Арменией и Азербайджаном. Чечня попыталась освободиться от России. Москва устроила две войны, чтобы удержать мятежных горцев, пожертвовала полумиллионом человек и превратила чеченскую столицу Грозный в подобие Берлина в 1945 году. Южная Осетия и Абхазия отделились от Грузии. В 2008 году грузинское вторжение в Южную Осетию было остановлено Россией, которая признала отделившиеся области в качестве независимых государств.

В 2009 году погиб министр внутренних дел Дагестана. Президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров пострадал от нападения террориста-смертника, который врезался в его кортеж на «тойоте камри», набитой взрывчаткой{845}. Макшарип Аушев, лидер ингушской оппозиции, был убит – его автомобиль расстреляли из автоматов{846}.

К 2010 году нападения и убийства в Ингушетии, Дагестане и Чечне происходили практически ежедневно, и президент Медведев назвал Северный Кавказ наиболее нестабильным регионом России. В марте 2010 года сорок человек погибли из-за двух взрывов в московском метро – причем одна бомба взорвалась на станции «Лубянка». Этот теракт устроили женщины, обученные, как сообщалось, боевиками «Имарата Кавказ», исламистской группой, которая требует отделения Северного Кавказа и создания халифата{847}. В конце лета смертник на автомобиле врезался в главный вход рынка в столице Северной Осетии; погибли 16 и были ранены 133 человека{848}. «Мусульманский Северный Кавказ, – пишет Леон Арон, директор российского Департамента исследований АИП, – сегодня едва управляем, погряз в бедности и безработице и характеризуется постоянным присутствием исламского фундаментализма и терроризма. Едва ли проходит день, особенно в Дагестане и Ингушетии, без гибели официального лица – полицейского, судьи, прокурора, чиновника – в террористическом акте»{849}.

В январе 2011 года террорист-смертник вошел в зал прибытия международных рейсов аэропорта Домодедово в Москве и привел в действие взрывное устройство, убив 36 и ранив 180 человек. Лидер боевиков Доку Умаров в видеопослании сообщил, что приказал совершить этот теракт в рамках «тотальной войны» независимого исламского государства на Кавказе против России, и призвал мусульман Поволжья, Татарстана и Башкирии присоединяться к борьбе{850}. Владимир Путин пообещал, что «возмездие настигнет»{851}. Елена Милашина пишет в «Новой газете», что «весь Северный Кавказ в огне, и террористы-смертники играют ведущую роль в этой драме»{852}.

Путин не тот человек, которого легко запугать, что и продемонстрировала вторая чеченская война. Тем не менее, трудно понять, как Россия, чье население сокращается на полмиллиона-миллион человек ежегодно, может удержать регион, где привычка убивать и готовность умереть – едва ли не врожденные. Почти двести лет назад Пушкин писал: «Не спи, казак: во тьме ночной / Чеченец бродит за рекой»{853}.

Чарльз Кинг, автор книги «Экстремальная политика: национализм, насилие и гибель Восточной Европы», пишет, что неспособность справиться с этническим террором на Кавказе может привести к восстанию правых в России:

«Если Кремль не сумеет завершить бесконечный цикл атак и контратак, российские националистические группы, многие из которых придерживаются шовинистической риторики и демонизируют нехристианские меньшинства, могут укрепить влияние в российской политике. Такие группы уже отметились нападениями и убийствами мусульманских мигрантов с Кавказа и из Центральной Азии. Вероятность уличного насилия весьма высока и чревата дестабилизацией»{854}.