В статье 2010 года «Демографическая бомба: четыре мегатренда, которые изменят мир», опубликованной в журнале «Форин афферс», Джек Голдстоун показывает, как западные народы, чьи империи правили человечеством накануне Великой войны, стареют, умирают и уходят в небытие:

«В 1913 году в Европе было больше людей, чем в Китае, и доля мирового населения, живущего в Европе и бывших европейских колониях в Северной Америке, превысила 33 процента…

К 2003 году объединенное население Европы, США и Канады составляло всего 17 процентов мирового населения. В 2050 году эта цифра, как ожидается, снизится до 12 процентов – что значительно меньше показателя 1700 года»{530}.

Поколение наших родителей и наше собственное поколение стали свидетелями эпохального краха христианского мира. Все произошло в один век, с завершением эдвардианского периода, после кончины короля Эдуарда VII в 1910 году. Великие европейские державы сражались между собой в двух мировых войнах. Все они лишились своих империй. Все наблюдали неуклонное сокращение армий и флотов. Все утратили христианскую веру. Все фиксировали падение рождаемости. Все отмечали старение населения – и его вымирание. Все оказались уязвимыми для вторжений из прежде покоренных стран, народы которых отбирают метрополии у внуков колонизаторов. Все государства всеобщего благосостояния столкнулись с кризисом, отягощенным угрозой распада на племена и последующей гибели.

«Размышляя об участи Рима, внук Чарлза Дарвина[146] оплакивал ход истории: «Неужели цивилизация всегда приводит к ограничению размера семьи и к последующему ее упадку, за которым наступает прилив из варварских земель, каковым, в свою очередь, суждено пережить тот же опыт?»»{531}

Так писал Филипп Лонгман, автор «Пустой колыбели». Кто заменит нерожденных детей Запада? На наших глазах начинает сбываться дерзкое пророчество президента Алжира Хуари Бумедьена, сделанное в 1974 году на заседании Организации Объединенных Наций:

«Однажды миллионы людей покинут Южное полушарие нашей планеты, чтобы перебраться в Северное. Они придут не как друзья. Они вторгнутся, чтобы победить, покорить, и они победят, населив северные земли своими детьми. Победы придут к нам из чрева наших женщин»{532}.

Завоевание Европы цветными народами из бывших колоний уже в разгаре. Количество тех, кто выстроился в ожидании вторжения, и тех, кто их подпирает, поражает воображение.

К середине столетия десятка самых густонаселенных стран будет выглядеть так (по убыванию): Индия, Китай, США, Индонезия, Пакистан, Нигерия, Бразилия, Бангладеш, Демократическая Республика Конго, Эфиопия{533}. Пять азиатских стран, три страны Африки к югу от Сахары, одна из Латинской Америки – и Соединенные Штаты, единственная страна первого мира в этом списке. Впрочем, к 2050 году Америка по составу населения уже превратится в страну «третьего мира»: 54 процента от 435 миллионов человек населения США, по данным доклада ООН «Перспективы народонаселения» (2006), будут выходцами из Азии, Африки и Латинской Америки.

Реалии неопровержимы, их легко обнаружить на тысячах страниц этого доклада ООН.

Народы европейского происхождения находятся не просто в относительном, но в абсолютном упадке. Они стареют, умирают, исчезают. На Западе бушует экзистенциальный кризис. Среди же цветных народов, идущих на смену западным, быстрее всего плодятся беднейшие слои наименее развитых стран. Прежние лидеры, самые эффективные нации Азии, тоже, подобно Японии и Южной Корее, начинают стареть и вымирать.

В 2007 году Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), членами которой являются ведущие экономически развитые державы, выразила тревогу в связи с сокращением рождаемости в наиболее развитых странах.

«Уровень рождаемости в большинстве стран ОЭСР резко понизился, до всего 1,6 ребенка на одну женщину, что значительно ниже среднего показателя в 2,1 ребенка на одну женщину, необходимого для поддержания текущих значений воспроизводства населения.

Наиболее прямым следствием низкой рождаемости видится «порочный круг» сокращения численности населения: меньше детей сегодня – значит, меньше женщин детородного возраста спустя двадцать лет; поэтому кумулятивный эффект нынешнего падения рождаемости будет трудно преодолеть – если вообще возможно.

Влияние данного фактора на общество существенное. Меньше молодых людей, способных заботиться о пожилых родственниках; все больше государственных расходов на пенсии и страховую медицину; рабочая сила постареет и утратит мобильность; объем национальных сбережений также может уменьшиться»{534}.

«Сегодня около половины всех детей в большинстве стран ОЭСР растут без братьев и сестер»{535}. ОЭСР указывает, что рождаемость в Японии и некоторых странах Восточной и Южной Европы упала до 1,3 ребенка на одну женщину. Какие там две трети, необходимые для естественного воспроизводства населения! Краткое заключение звучит зловеще: «Рассуждая с сугубо биологической точки зрения, возможность вернуться к прежним уровням [рождаемости] по-прежнему существует, однако темпы подобного восстановления будут беспрецедентными в истории человечества»{536}.

Словом, ОЭСР говорит, что смерть Европы необратима и неизбежна.

В Португалии, Ирландии, Греции и Испании дефицит бюджета и государственный долг уже намного превышают нормативы ЕС и угрожают уничтожить европейский валютный союз. Эти дефициты связаны, помимо прочего, с тем, что все меньше и меньше молодых работников несут налоговую и страховую нагрузку для обеспечения пенсий и медицинского ухода за старшим поколением. Беспорядки, охватившие Грецию, Францию и Великобританию в 2010 году, коренятся в демографическом кризисе Запада и являются предвестниками трагического грядущего.

Не только народы Европы и Северной Америки демонстрируют рождаемость, которая сулит крах естественного воспроизводства. Две наиболее динамичные страны Азии также стоят на пути к национальному самоубийству. Япония, чье население достигло пика в 128 миллионов человек в 2010 году, потеряет к 2050 году 25 миллионов человек{537}; пятая часть населения исчезнет, каждому шестому японцу будет больше 80 лет. Средний возраст в Японии вырастет с 45 до 55 лет. Причем эти прогнозы предполагают увеличение темпов рождаемости японских женщин, признаков которого пока не видно.

В марте 2010 года поступили еще более суровые новости. Журнал «Маркетуотч» сообщил, что рождаемость в Токио упала до 1,09 ребенка на одну женщину; если «текущая тенденция сохранится, население Японии сократится до 95 миллионов в 2050 году с примерно 127 миллионов на сегодняшний день», потеряв 32 миллиона человек. В этом случае четверть нации сгинет бесследно за четыре десятилетия{538}. «Поскольку минимум 40 процентов населения старше 65 лет, – пишет Джоэл Коткин в журнале «Форбс», – независимо от параметров инновационности Dai Nippon[147] будет просто слишком старой для успешной конкуренции»{539}.

Отмечая, что в 2008 году рождаемость в Японии оказалась на 40 процентов ниже, чем в 1948 году, Николас Эберстадт пишет в «Форин афферс»: «Тренды рождаемости, миграции и смертности ввергают Японию в ситуацию старения… до сих пор возникавшую лишь в воображении фантастов»{540}.