Роберт Гиббс сравнил их с «бунтом братьев Брукс»[143] в штате Флорида{520}. Некоторые комментаторы усмотрели в этих протестах расовый подтекст. В статье «Толпа в муниципалитетах» Пол Кругман пишет, что «циничные политические манипуляторы… использовали расовые страхи рабочего белого класса»{521}. Синтия Такер подсчитала, что от 45 до 65 процентов нелестных выкриков в адрес Обамы продиктованы расовой враждебностью к чернокожему президенту{522}.

Насколько же далеки наши левые от реальной жизни! Полгода спустя опрос «Уолл-стрит джорнэл» и «Эн-би-си ньюс» показал, что «Движение чаепития оценивается более положительно – 41 процент одобряет, 24 процента относятся негативно, – чем обе политические партии»{523}.

Что объясняет массовую отчужденность рабочего класса Америки?

В статье «Закат американского мужчины» в «Ю-Эс-Эй тудэй» Дэвид Зинченко пишет: «Среди 5,2 миллиона человек, которые лишились своих рабочих мест с лета прошлого года, четверо из пяти – мужчины. Ряд экспертов прогнозирует, что в этом году, впервые в истории, американки будут занимать больше рабочих мест, чем мужчины»{524}.

Эдвин Рубенстайн, бывший редактор журнала «Форбс», писал, вспоминая начало президентства Буша-младшего, что на каждых 100 выходцев из Латинской Америки, трудоустроенных в январе 2001 года, насчитывалось 124 вакантных рабочих места в июле 2010 года. Но на каждых 100 человек иного происхождения, трудоустроенных в январе 2001 года, лишь 97,8 сохранили работу в 2010 году»{525}.

В период с января 2001 года по июль 2009 года занятость среди «латино» увеличилась на 3 627 000 позиций. Для других рас занятость сократилась на 1 362 000 позиций{526}. Для белого рабочего класса десятилетие Буша плохо началось и плохо закончилось; возможно, именно поэтому Обама получил от них больше голосов, чем Керри или Гор.

Почему отчуждается средний класс?

На глазах этого поколения их христианскую веру изгнали из школ, которые содержатся на их налоги, и стали издеваться над нею в кино и на телевидении. Их заводы закрылись, рабочие места «утекли» за рубеж. Триллионы долларов налогоплательщиков расходуются на программы «Великого общества», но самого общества нет и в помине – только преступность, незаконнорожденные и деклассированные. Кабельное ТВ показывает, как нелегалы проникают в их страну, пользуются бесплатным здравоохранением и образованием, отнимают рабочие места у американцев и маршируют с мексиканскими флагами в американских городах, требуя гражданства США.

Средний класс видит, как ведут себя банки Уолл-стрит, читает, что банкиры используют миллиарды долларов не для кредитования экономики, а для сомнительных операций, но не забывают получать бонусы. Они видят, что правительство швыряет миллиарды компаниям из списка «Форчун 500», спасая страну от финансового кризиса, возникшего по вине того же правительства и тех же компаний и банков. Они чувствуют, что теряют свою страну. И они правы.

Демография – это судьба.

Как говорят, первым изрек эту фразу Огюст Конт, философ и математик, известный как отец социологии. Тем не менее, она была истиной до него и осталась таковой после. Европейцы, пересекавшие Атлантику в шестнадцатом, семнадцатом и восемнадцатом столетиях, определили участь коренных американцев. Население потерпевшей поражение Германии стремительно росло, тогда как численность населения победившей Франции стагнировало, и это справедливо внушало серьезные опасения Кэ д’Орсэ[144] – настолько серьезные, что они побудили союзников настоять на унизительном Версальском мире, который обесчестил, обезглавил и разделил побежденную Германию в ноябре 1918 года.

Впрочем, демография – не всегда судьба, ведь совокупный человеческий капитал неравноценен. В ходе мировой истории нередко имело решающее значение «качество» людей. Вспомним, например, достижения горстки греков в Афинах пятого века, вспомним триста спартанцев при Фермопилах – или дар, преподнесенный миру сыном галилейского плотника и дюжиной его учеников. Вспомним, чего добились несколько десятков человек в Филадельфии в 1776 и 1787 годах[145]. К 1815 году расположенный у берегов Европы остров с населением восемь миллионов человек победил Наполеона, обрел владычество над морями и создал огромную империю, подчинив себе четверть человечества. Вспомним, наконец, что в итоге совершили несколько большевиков, устроив штурм Зимнего дворца и вынудив в панике разбежаться Временное правительство.

Демография приобрела еще большее значение в наше время. Почему?

Во-первых, потому что демократия является религией Запада. Согласно американским воззрениям, политическая легитимность возникает исключительно из консенсуса управляемых, каждый из которых обладает равноправным голосом. Демократия есть «насильственный множитель» демографии. Численность в конечном счете равна власти.

Во-вторых, благодаря всплеску этнонационализма во всем мире и утверждению политики идентичности в Америке, демография все больше определяет распределение богатства и общественного вознаграждения. В-третьих, и это взаимосвязано, следует учитывать торжество эгалитаризма, идеологии, которая полагает все этнические группы равными и видит в существующем неравенстве вероятное проявление институционального расизма.

Запад продолжает преклоняться перед алтарем демократии, он глубоко эгалитарен и широко распахнул двери для «третьего мира», где правит этнонационализм; судьбу этого Запада решит именно демография. Какова будет эта судьба? Обратимся к статистическим данным Отдела народонаселения департамента ООН по экономическим и социальным вопросам.

С настоящего времени по 2050 год:

_• исчезнет минимум одна из каждых шести восточноевропейских стран (в количественном выражении – 50 миллионов человек);

_• Германия, Россия, Беларусь, Польша и Украина потеряют 53 миллиона человек;

_• на момент освобождения в 1990 году Литва, Латвия и Эстония имели 8 миллионов человек, но 2,3 миллиона из этих 8 исчезнут к 2050 году;

_• с момента освобождения в 1990 году до 2050 года бывшие советские сателлиты Румыния и Болгария лишатся совместно 10 миллионов человек;

_• численность европейцев и североамериканцев составляла 28 процентов мирового населения в 1950 году, но упадет до 12 процентов в 2050 году; эта группа населения окажется среди наиболее возрастных на планете – ее средний возраст будет около 50 лет.

Ни один народ Европы или Северной Америки, за исключением исландцев, не обладает уровнем рождаемости, достаточным для естественного воспроизводства населения. Для всех характерна позиция ниже нулевого роста (2,1 ребенка на одну женщину) на протяжении десятилетий. Кто унаследует западный мир? К 2050 году население Африки удвоится до 2 миллиардов человек, Латинская Америка и Азия добавят к этой цифре еще 1,25 миллиарда человек. К 2050 году население Афганистана, Бурунди, Демократической Республики Конго, Гвинеи-Бисау, Либерии и Уганды утроится по сравнению с рубежом столетий, а население Нигера вырастет в пять раз, с 11 до 58 миллионов человек{529}.