Наши круглосуточные новости в сетях кабельного ТВ уже давно выбирают ту или иную сторону в культурных и политических войнах. Даже наша музыка, кажется, пытается нас разделять. Когда-то у нас были классика, поп, кантри и вестерн, а также джаз, теперь же мы имеем бесчисленные музыкальные стили и направления, призванные разделить и обособить расы, поколения и этнические группы.

Мы отделяемся друг от друга не только в вопросах морали, политики и культуры, но и в расовом отношении. После инаугурации президента Обамы пошли разговоры о новой «пострасовой Америке», высказывались определенные надежды. Но спустя всего три недели представитель администрации Обамы, генеральный прокурор Эрик Холдер, начал «месячник «черной» истории»[4], назвав нас «нацией трусов», поскольку мы не желаем обсуждать расовые темы более открыто. Консерваторов, которые выступали против судьи Сони Сотомайор и поддерживали сержанта Джеймса Кроули в его противостоянии с профессором Гарвардского университета Генри Луисом Гейтсом-младшим, публично заклеймили расистами. Они же в ответ швырнули это уродливое слово в лицо своим обвинителям и лично Бараку Обаме.

В августе 2009 года, когда к муниципалитетам стекались целые толпы, протестуя против реформы здравоохранения, лидер сенатского большинства Гарри Рид назвал этих людей «злобными поджигателями», а спикер палаты представителей Нэнси Пелоси охарактеризовала их поведение как «антиамериканское»{5}. Тем не менее, к концу года у американцев сложилось более благоприятное впечатление о Движении чаепития[5], чем о Демократической партии.

Когда конгрессмен Джо Уилсон крикнул Обаме «Ложь!» во время выступления президента на совместном заседании палат конгресса, его заставили извиниться; президент принял извинения Уилсона, но они не удовлетворили «черную клику» конгресса, которая потребовала поименного голосования, чтобы примерно наказать Уилсона. Один из представителей «черной клики», конгрессмен Хэнк Джонсон, сказал, что Уилсон «спровоцировал» расовый скандал и должен понести наказание, иначе «мы снова увидим, как люди надевают белые плащи с капюшонами[6] и разъезжают по сельской местности, запугивая население»{6}.

В своей статье «Внутри разума Джо Уилсона» Рич Бенджамин, автор книги «В поисках белой утопии. Невероятное путешествие в сердце белой Америки», пишет, что эмоциональное высказывание конгрессмена «обнажило яд расизма и паранойи в отношении нелегальных работников»{7}. Джимми Картер расценил выкрик Уилсона как «основанный на расизме… Многим гражданам этой страны свойственно ощущение, что афроамериканец не может быть президентом»{8}. Картер вернулся к данной теме и на следующий день:

«Думаю, что столь наглядно продемонстрированная враждебность к президенту США Бараку Обаме основывается прежде всего на том, что он чернокожий, что он афроамериканец…

Я живу на Юге, и я видел, как Юг проделал долгий путь, я видел ту часть страны, которая разделяет отношение Юга к меньшинствам, в особенности к афроамериканцам»{9}.

Откуда Картер узнал, о чем помышлял Джо Уилсон?

Почему Картер убежден, что подавляющее большинство вышедших на митинги перед муниципалитетами руководствовались прежде всего тем, что Обама «чернокожий, что он афроамериканец»?

На той же неделе в сентябре 2009 года на церемонии вручения премии MTV Music Video Award рэпер Канье Уэст выскочил на сцену, выхватил микрофон у исполнительницы кантри Тейлор Свифт и заявил, что она нисколько не заслужила приз за клип на песню «Ты мой». Эта награда, по его мнению, должна была достаться Бейонсе{10}.

Расовая острота нарастает. Действительно, первый год президентства Обамы, похоже, во многом радикализировал белую Америку. Рон Браунштейн цитирует поразительные данные опроса, проведенного журналом «Нэшнл джорнэл»:

«Белые не только сильнее беспокоятся, но и оказываются более отчужденными. Большинство белых считает, что потрясения минувшего года снизили их уверенность в правительстве, корпорациях и финансовой индустрии… Отвечая на вопрос, какому институту они доверяют относительно экономических решений и защиты их интересов, большинство белых старше 30 лет выбрало вариант «Никому» – весьма тревожный симптом»{11}.

К осени 2009 года большинство граждан страны, опрошенных «Ю-Эс-Эй нетуорк», полагало, что мы, американцы, «слишком разобщены» из-за вопросов расы и религии, а три четверти опрошенных заявили, что мы «слишком разобщены» из-за чрезмерного внимания к политике и экономике. Большинство считает, что в новом столетии разобщенность усугубилась. Всего один из каждых четырех опрошенных оценил расовое и религиозное многообразие как признак силы нации{12}.

Вот лишь некоторые из вопросов, за разрешение которых мы сражались нередко на протяжении десятилетий: молитва и изучение десяти заповедей в государственных школах, кресты в общественных парках, теория эволюции, смертная казнь, аборты, эвтаназия, исследования стволовых клеток эмбрионов, позитивные действия[7], квоты, школьные автобусы, флаг Конфедерации, дело об изнасиловании в университете Дьюка, разрешение умереть Терри Шайво[8], амнистии, пытки, война в Ираке. Сегодня это «трибуналы смерти»[9], глобальное потепление, однополые браки, социализм, книги по истории и вопрос о том, является ли Барак Обама полноценным гражданином Соединенных Штатов Америки. Если бы некая супружеская пара спорила столь же ожесточенно, как спорим мы, американцы, по поводу этих основополагающих вопросов, она бы давно развелась, и каждый из супругов зажил бы собственной жизнью.

Ожесточенность наших публичных дискуссий сочетается с отсутствием вежливости. В политике недостаточно победить соперника. Следует его демонизировать, опозорить и уничтожить. Традиция политических противников, которые превращаются в закадычных друзей, когда солнце заходит (такую традицию поддерживал спикер палаты представителей Сэм Рэйберн, приглашая республиканцев после окончания рабочего дня на встречи «Совета по образованию» в своем кабинете), увы, миновала. Ныне мы криминализируем политику и норовим вцепиться в горло соперникам.

В январе 2011 года, когда чокнутый стрелок, затаивший обиду на конгрессмена Габриэль Гиффордс, устроил на нее покушение в Тусоне (погибли шесть человек, в том числе девятилетняя девочка и федеральный судья, а раненых оказалось вдвое больше), Маркос Мулицас из «Дейли кос» мгновенно твитнул: «Миссия выполнена, Сара Пэйлин»{13}. Так началась недельная кампания по обвинению Пэйлин и консервативных политиков в моральном соучастии в массовом убийстве: дескать, они подготовили почву для события, обеспечив «атмосферу ненависти», в которой действовал убийца. Вместо того чтобы объединить нацию в трауре, случившееся вбило между нами очередной клин.

В феврале, когда губернатор Скотт Уокер предложил государственным служащим штата Висконсин «поделиться» своими более чем щедрыми страховками и пенсиями и ограничить повышение заработной платы уровнем инфляции, капитолий штата оказался захвачен десятками тысяч разъяренных демонстрантов. Затем прошла череда «диких» забастовок учителей, а сенаторы-демократы поспешили в Иллинойс, чтобы при голосовании по данному предложению не допустить кворума в сенате штата.