Истории Коэна и Белла заставляют вспомнить участь еврейских лидеров движения за гражданские права – после того как чернокожие получили власть, доступ к средствам массовой информации и федеральные деньги. Их попросту «подвинули» ради чернокожих. Те, кто верит, будто приход Обамы к власти во главе «радужной коалиции» цветных народов означает, что белых, которые им помогали, наградят по заслугам, очень сильно заблуждаются. Белые на собственном опыте узнают, каково ездить в «хвосте» автобуса[130].

В начале 2008 года конгрессмен от Джорджии Джон Льюис, ветеран и герой Сельма-Бридж[131], оказался перед непростым выбором: ему пригрозили поражением в праймериз, если он не отречется от своей старинной подруги Хиллари Клинтон и не поддержит Барака Обаму. Льюис просчитал последствия – и переметнулся от Хиллари к Обаме. Свое обращение «по дороге в Дамаск» он объяснил так: «Что-то происходит с Америкой, что-то такое, чего некоторые из нас не ожидали… Барак Обама сподвиг нас на нечто исключительное… Это движение. Духовное движение… Происходящее поистине удивительно»{505}.

После вереницы побед Обамы на праймериз покойная Джеральдин Ферраро, икона феминисток с момента ее появления на публике в 1984 году как первой женщины, баллотирующейся в вице-президенты по согласию партийного большинства, выразила свое недовольство тем, как поступают с Хиллари: «Будь Обама белым, он не оказался бы в таком положении. Будь он женщиной [с любым цветом кожи], он не оказался бы в таком положении. Ему очень повезло быть тем, кто он есть. А страна попросту повелась»{506}. Ферраро не сказала, что расовая принадлежность – единственная причина успеха Обамы. Она сказала, что эта принадлежность столь важна для успеха Обамы, как принадлежность к женскому полу – для ее собственного выдвижения. Ферраро добавила: «Если бы меня звали Джеральд, а не Джеральдин, я бы не прошла в голосовании 84-го года».

Выдержав сорокавосьмичасовой шквал обвинений в расизме со стороны политических и медиасоюзников Обамы, Ферраро покинула избирательный штаб Клинтон. Тем не менее, она ничуть не погрешила против правды. Разве тот факт, что Обама чернокожий, не стоит за решением Демократической партии предоставить сенатору штата Чикаго право выступить с речью на съезде партии в 2004 году? Разве этот факт никак не связан с тем, что в соперничестве с Хиллари в Миссисипи Обама получил 91 процент голосов чернокожих?

Билла Клинтона обвинили в расизме, когда он сказал, что рассуждения Обамы о последовательности действий в Ираке напоминают «детскую сказку», а также за намек, что победа Обамы в Южной Каролине – не такое уж грандиозное событие, ведь Джесси Джексон побеждал там дважды[132]. Но оба заявления вполне соответствовали истине.

Профессор Гарвардского университета Орландо Паттерсон усмотрел расизм в рекламе, где Хиллари поднимает трубку красного телефона[133] в Белом доме в 3 часа утра. В чем расизм? Ни один из показанных спящих детей не был чернокожим. Красный телефон, заявил Паттерсон, напомнил ему фильм Д. Гриффита «Рождение нации» (1915), где восхвалялся Ку-клукс-клан{507}.

За две недели до выборов Колин Пауэлл, который вырос от армейского полковника до советника президента по национальной безопасности, председателя Объединенного комитета начальников штабов и государственного секретаря при республиканских президентах, Рейгане и обоих Бушах, – первый афроамериканец, достигший таких высот, – повернулся спиной к кандидату партии и своему давнишнему другу Джону Маккейну и поддержал Обаму. Так даже Пауэлл, отринув коллегу-республиканца, вместе с которым был во Вьетнаме, примкнул к либеральному демократу, который обязан своим выдвижением провалу Пауэлла в худшей из войн в американской истории, войны, в которую Колин Пауэлл лично втравил страну[134].

Расовая принадлежность – причина побега Пауэлла к Обаме или нет?

Пауэлл не отрицал этого, заметил лишь, что раса не была единственным или решающим фактором. «Если бы я учитывал только это, – сказал он Тому Брокоу, – то поступил бы так шестью, восемью или десятью месяцами ранее». Однако, восхваляя Обаму как «трансформирующую фигуру», победа которой «наполнит новой энергией нашу страну и весь мир», Пауэлл тем самым невольно подчеркнул значимость расовых соображений для своего решения{508}. Ибо чем еще сенатор-новичок с нулевым балансом законодательных достижений способен трансформировать американскую политику и «наполнить энергией» мир, кроме как стать первым чернокожим президентом США?

Республиканцев расовая составляющая кампании Обамы отталкивала ничуть не меньше, чем она привлекала Пауэлла. Когда республиканцы Северной Каролины запустили рекламу о связи Обамы и преподобного Иеремии («Боже-прокляни-Америку!») Райта, который венчал Барака и Мишель и крестил Сашу и Малию, Маккейн попросил своих коллег в штате отозвать ролик. Осенью партия упрекнула Обаму за контакты с «синоптиком»[135] 1960-х годов Биллом Эйерсом, но не стала поднимать вопрос о двадцатилетней тесной дружбе с расистом Райтом, опасаясь обвинений в «разыгрывании расовой карты».

Организуя сбор средств для губернатора-демократа Билла Ричардсона в 2007 году, его приятель Лионель Соса из Сан-Антонио, стратег Рейгана, Буша-старшего и Буша-младшего, сказал: «Кровь течет гуще, чем политика»{509}.

Позитивные действия становятся все более и более обременительным грузом для белых в Америке. Причина, по выражению Стива Сэйлера, заключается в «изменении расовых пропорций». Когда администрация Никсона приняла «филадельфийский план»[136], который определял расовые квоты для профсоюзов, работающих по федеральным контрактам, на одного афроамериканца приходилось восемь белых работников{510}. Соответственно, «расовое бремя» при найме на работу и продвижении по службе, да и при поступлении в колледжи и университеты, было значительно легче.

С тех пор чернокожее сообщество увеличило свою численность, сегодня соотношение составляет пять к одному. Что более важно, выходцы из Латинской Америки, пусть они никогда не страдали от рабства и от законов Джима Кроу, также стали бенефициарами программы позитивных действий. В настоящее время у нас пятьдесят миллионов «латино». Добавим выходцев из Азии, коренных американцев и иммигрантов с островов Тихого океана – и получим менее двух белых американцев на каждого цветного. И не забудем о позитивных действиях для женщин. В итоге белые мужчины, сокращающаяся треть нации, несут на себе тяжкий груз обратной дискриминации.

Так социальный мир не обеспечить. Так провоцируются конфликты, наподобие случая с пожарными Нью-Хейвена, когда Фрэнку Риччи и его товарищам, вопреки результатам конкурсных экзаменов, отказали в повышении по службе, потому что они были белыми. Расовые предпочтения следует отменить на референдумах в штатах или объявить неконституционными постановлением Верховного суда, иначе Америка станет новой Малайзией или Южной Африкой, где господствуют режимы расового и этнического доминирования.

Общество понемногу просыпается. В Мичигане, Калифорнии и штате Вашингтон большинство голосует за отмену всех расовых, этнических и гендерных квот. В 2010 году штат Аризона последовал их примеру, 60 процентами голосов электората поставив вне закона позитивные действия. Оппозицию расовым, этническим и гендерным квотам выразил тридцать один сенатор-республиканец, выступивший против выдвижения в Верховный суд Сони Сотомайор. В двух предыдущих случаях за сорок лет, когда демократические президенты предлагали своих кандидатов, Сенат голосовал в соотношении 87:9 за Стивена Брейера и в соотношении 96:3 за Рут Бэйдер Гинзбург. Для консерваторов выдвижение кандидатуры Сотомайор означало, что Обама готов сохранить позитивные действия навсегда.