_• Мужчин дискриминируют столь безжалостно, что работающих женщин в настоящее время больше, чем представителей сильного пола, и мужчины составили от 70 до 80 процентов всех, кто потерял рабочие места вследствие депрессии{658}.

_• Южные штаты по-прежнему должны улещивать чиновников министерства юстиции для получения разрешения на внесение даже минимальных изменений в избирательное законодательство.

_• «Данбар-Хай», возможно, лучшая элитная черная школа Америки, альма-матер генералов и сенаторов, большинство выпускников которой, в отличие от любых учебных заведений Вашингтона, округ Колумбия, поступали в колледжи, была преобразована во имя равенства в школу по месту жительства и сделалась одной из самых проблемных школ в городе.

_• Вердиктом по делу «Бейкер против Карра»[172] (1962) Верховный суд запретил всем штатам формировать законодательные собрания по образцу конгресса и обязал обеспечивать представительство соответственно численности населения. Цель проста: демократия по принципу «один человек – один голос», которую отвергли наши отцы-основатели, предоставив Делавэру и Род-Айленду столько же мест в Сенате, сколько Массачусетсу и Виргинии.

_• Во имя равенства Верховный суд признал гомосексуализм конституционным правом.

_• Вон Уокер, федеральный судья-гей из Сан-Франциско, постановил, что однополые браки гарантированы Четырнадцатой поправкой. Может кто-нибудь поверить, чтобы столь абсурдное толкование равенства предполагалось конгрессом, который принимал Четырнадцатую поправку?

_• Хотя на референдумах против однополых браков высказалось население тридцати одного штата, судьи продолжают заявлять, что подобные союзы являются законными. Идея равенства, отвергнутая демократическими избирателями, навязывается тиранически.

_• В декабре 2010 года глубоко либеральный конгресс распространил «ценности Сан-Франциско» на наши вооруженные силы, обязав допускать гомосексуалистов к службе во всех родах войск. Воспитание призывников, солдат и офицеров в духе уважения к гомосексуальному образу жизни обеспечит власть над военными, наиболее уважаемой социальной группой Америки, агентам широко критикуемого и вызывающего всеобщее недовольство «правительства менеджеров».

_• Чтобы уравнять процент домовладений среди чернокожих и испаноязычных с процентом среди белых, Джордж У. Буш фактически заставил банки предоставить миллионы субстандартных ипотечных кредитов, дефолт по которым способен погубить нашу систему свободного предпринимательства. Эгалитаризм вполне может оказаться оружием убийства американского капитализма.

_• Во имя равенства для всех народов мира закон об иммиграции 1965 года распахнул двери нации, превратив Америку в «многоязычный пансион», цитируя Теодора Рузвельта.

Прикидывая, сколько чиновников в федеральных, местных и муниципальных структурах, в колледжах и корпорациях трудятся, чтобы обеспечить пропорциональное представительство рас, этнических групп и полов, несложно заметить, что равенство и свобода находятся в состоянии войны, и догадаться, почему Америка терпит поражение.

Погоня за расовым, гендерным, этническим и экономическим равенством является утопией. Представьте себе, что правящий режим стремится к абсолютному равенству, конфискуя все имущество и богатство и перераспределяя его в равных долях. Как долго это будет продолжаться, прежде чем наиболее способные и агрессивные граждане присвоят это богатство? Конфискацию и перераспределение придется начинать заново.

«Эгалитарное общество, – пишет Ротбард, – может добиться реализации своих целей тоталитарными методами принуждения; и даже так, мы все верим и надеемся, что дух свободного индивида пресечет любые подобные попытки по созданию мира-муравейника»{659}.

Нет двух людей, более различающихся между собой, чем Мюррей Ротбард и Джордж Кеннан[173]. Но здесь они соглашались. «Я ни в коем случае не эгалитарист, – говорил Кеннан Эрику Севарейду. – Я категорически против уравнительных тенденций во всех видах»{660}. Биограф Лео Конгдон утверждает, что Кеннан «расценивал стремление к равенству как проявление зависти и обиды»{661}.

Тем не менее, даже убежденные консерваторы внемлют сладкоголосым сиренам эгалитаризма. Когда калифорнийцы проголосовали за поправку, постановлявшую считать браком союз мужчины и женщины, бывший генеральный солиситор Тед Олсон заявил, что избиратели нарушили положение конституции о равных правах. «Конституция Томаса Джефферсона, Джеймса Мэдисона и Авраама Линкольна не позволяет» лишать гомосексуалистов права на брак{662}.

Известно ли Олсону, что конституция Джефферсона, Мэдисона и Линкольна не содержит слов «равные» или «равенство» и не включает в себя в изначальном варианте положения о равной защите? Все три президента, им упомянутых, скончались до принятия Четырнадцатой поправки. Известно ли Олсону, что Джефферсон отождествлял гомосексуализм с изнасилованием и считал, что гомосексуалистов следует кастрировать, а лесбиянок наказывать «прорезанием» в носу отверстия диаметром минимум в полдюйма?{663}

Никто не призывает выполнять пожелание Джефферсона, но это еще одно доказательство того, что эгалитарный экстремизм конца двадцатого и начале двадцать первого столетий коренится не в истории нашей республики, но в идеологии современного человека.

Нигде эгалитарный импульс не оказался более дорогостоящим для страны или более печальным по своим последствиям, чем в стремлении преодолеть расовый разрыв в результатах учебных тестов. И не стоит говорить, будто нас не предупреждали.

В 1966 году, через год после одобрения Линдоном Джонсоном закона о начальном и среднем образовании, который предусматривал серьезное вмешательство федерального правительства в образовательную политику штатов и муниципалитетов, был опубликован знаменитый доклад Коулмана[174]. Оценивая показатели двух третей из миллиона детей, социолог Чарльз Мюррей, выпускник Гарварда и МТИ, пишет:

«Ко всеобщему потрясению, доклад Коулмана… показал, что качество школ не объясняет почти ничего относительно разницы в успеваемости. Такие факторы, как подготовка учителей, учебная программа, обилие и новизна наглядных материалов, объем средств на одного ученика – словом, все, что считалось важным для образования, – на самом деле не имели значения. Семейный фон – вот главный и важнейший фактор успеваемости учеников»{664}.

Природа и воспитание, наследственность и домашняя среда, умственные способности и мотивация – таковы, как продемонстрировало исследование, эти первичные детерминанты образовательного процесса.

В 1971 году журнал «Атлантик мансли» опубликовал статью ученого из Гарварда Ричарда Хернстайна. Профессор утверждал, что даже если мы «уравняем» домашнюю и школьную среды для всех детей, природные способности позволят одним детям превзойти других в успеваемости. Не имеет значения, сколько средств вкладывается в сокращение численности школьного класса и повышение качества педагогической подготовки; «наследственная меритократия» возникает даже в государственной школьной системе, где расходы на учеников равны{665}.

Коулман и Хернстайн обозначили наличие, скажем так, предрасположенности к образованию. Они подразумевали, что усилия правительства, только-только предпринятые, по уравниванию тестовых баллов детей из меньшинств с баллами белых детей представляют собой эксперимент, благородный по цели, но обреченный на провал. Однако пессимизм в отношении возможности федерального правительства преуспеть в реализации своих амбиций был не в моде в ту пору, когда это правительство преподносили как архитектора и строителя «Великого общества».