Подобного дефицита бюджета мы не наблюдали со времен Второй мировой войны. Но Вторая мировая была чрезвычайной ситуацией. Мы знали, что, когда война подойдет к концу, двенадцать миллионов военнослужащих вернутся к мирной жизни, а расходы на танки, грузовики, корабли, пушки, снаряды и самолеты резко сократятся. Так и произошло, и мы начали оплачивать долги.

Сегодня все иначе. Республиканцы противятся повышению налогов, демократы отстаивают исполнение социальных программ в полном объеме, так что шансы на компромисс, способный гарантировать пополнение бюджета, невелики. Зато высока вероятность того, что дефицит будет расти до тех пор, пока мир не поймет, что Америка никогда не погасит свой долг (особенно с учетом постепенного обесценивания доллара). Тогда-то и разразится кризис.

«Разница между оптимистом и пессимистом, – пишет журналист Клэр Бут Люс, – состоит в том, что пессимист, как правило, лучше информирован». Сложно понять, откуда наш политический класс возьмет мужество для совершения самопожертвования, но вот базовые идеи сокращения бюджета на основе двух условий – государственный сектор должен уменьшаться, производительный сектор должен расти, и все должны чем-либо жертвовать:

_• двухлетний мораторий на заработную плату федеральных служащих, в том числе на «бонусы за повышение» и на довольствие военных;

_• двухлетняя приостановка всех программ корректировки и компенсации социального обеспечения, ветеранских льгот и федеральных пенсий;

_• ежегодная компенсация расходов на социальное обеспечение должна быть строго привязана к индексу потребительских цен, то есть к инфляции;

_• постепенное повышение пенсионного возраста по крайней мере до шестидесяти четырех лет при досрочном выходе на пенсию и до шестидесяти восьми лет для полной пенсии;

_• «замораживание» найма федеральной рабочей силы, где замещаются всего три из каждых четырех сотрудников, покидающих госслужбу или выходящих на пенсию;

_• применение закона Грэмма – Рудмана – Холлингса[278] во всех федеральных ведомствах, в том числе в министерстве обороны;

_• никаких послаблений государственным органам власти, которые должны использовать собственные налоговые доходы для исполнения обязательств и сбалансировать бюджеты;

_• прекращение иностранной помощи, если этого не требуют интересы национальной безопасности. Абсурдно, что мы берем кредиты в Китае, чтобы перечислять миллиарды долларов, непосредственно или через Всемирный банк, странам, которые голосуют в ООН заодно с Китаем.

Что касается доходов, вычеты по ипотечным кредитам и налогу на имущество, а также по благотворительности можно ограничить или вообще отменить взамен снижения ставок, по принципу Рейгана. Низкие ставки на долгосрочные инвестиции и на новые выпуски акций, которые обеспечивают развитие новых и расширяющихся компаний, можно сохранить, но налог на оборот в акциях или товарах можно поднять до уровня ставок на прочие разновидности азартных игр.

Каждая программа имеет свой круг поддержки, любые сокращения означают столкновение интересов и идеологий. Тем не менее, эти предложения, которые не посягают на «священных коров», зато лишают избыточных привилегий федеральных служащих и бенефициаров, видятся наименее сложным путем к уменьшению бюджетного дефицита. Как говорил Рейган, есть простые ответы, но нет удобных ответов.

По поводу федеральных агентств, ведомств и программ: одним следует урезать финансирование, другие вообще нужно упразднить, ибо это непозволительная роскошь в эпоху жесткой экономии. Нужны ли нам Национальный фонд искусств, покровителями которого являются богатейшие американцы, или Корпорация общественного вещания, при наличии пятисот кабельных каналов, или Комиссия США по гражданским правам – спустя полвека после принятия законов о гражданских правах?

Наши родители приносили жертвы, которых требовали Великая депрессия, мировая война и сорок лет холодной войны. Если мы не в состоянии справиться с нынешними затруднениями, значит, мы – не такие люди, какими были наши родители, а наши дети не узнают жизни, которую узнали мы.

«Кто выиграл войну?» – спрашивал сайт FreeRepublic.com. Ниже были размещены фотографии – Хиросима в 1945 году, пепел и сплошные руины, и Детройт того же года, ведущий центр промышленности. Еще ниже – фото современной Хиросимы, великолепного города, и нынешнего Детройта, пустой оболочки. Кто выиграл войну? Мы победили в мировой войне и холодной войне, но проиграли постхолодную войну и утратили будущее.

С 2000 по 2010 год в Америке закрылось 50 000 производств, исчезли 6 миллионов рабочих мест. Китай, Япония, ЕС, Канада и даже Мексика имеют сотни миллиардов и триллионы долларов излишков благодаря торговому обороту с Соединенными Штатами. Неужели их работники трудолюбивее и эффективнее?

Нет. В сравнении один к одному американцы лучше. Почему же тогда мы уступаем? Потому что Китай, Япония и Германия – торговые хищники, а не торговые партнеры. Они воспринимают торговлю, как Винс Ломбарди[279] воспринимал футбол: «Победа – не просто главное, это единственное, что имеет значение».

Германия, Япония и Китай изучают катехизис свободной торговли – и практикуют экономический национализм. Их налоговая и торговая политика, от манипулирования курсом валют до налога на добавленную стоимость (НДС) на импорт и скидок на экспорт, до субсидий для национальных компаний и тарифных барьеров для американских товаров, обеспечивает приоритет «домашних» товаров на своем и на нашем рынке. Мы твердим о «равенстве», а они выходят на поле побеждать.

Успех экономического национализма проявляется в смещении баланса сил. Китай на подъеме, а Америка повсеместно признается находящейся в упадке. Китайская и немецкая экономики по величине составляют не более трети нашей, однако экспортируют эти страны больше, чем мы.

Почему? Игра ведется нечестно, и нам пора выйти из-за стола. Если мы не избавимся от одержимости свободной торговлей, промышленное падение в США будет продолжаться – до тех пор, пока не окажется, что мы не производим ничего, кроме голливудских фильмов.

Ральф Гомори, бывший старший вице-президент «Ай-би-эм» по науке и технологиям, объясняет, что сулят нашей стране наивность апологетов свободной торговли и жадность наших корпоративных элит:

«Слишком много людей сегодня видят в разрушении наших ключевых отраслей посредством умело организованных и щедро субсидируемых акций из-за рубежа не более чем эффект свободной торговли и последствия деятельности совершенно свободного рынка. Это заблуждение опасно. Кроме того, элита промышленности слишком часто считает своей единственной обязанностью максимизацию стоимости акций своих компаний, даже если это означает передачу технологий и способов производства в другие страны, где нет свободного рынка»{1095}.

«Суть проблемы, – добавляет Гомори, – заключается в отсутствии контроля со стороны правительства», которому следовало бы осознать, что «фундаментальные цели страны и корпораций принципиально разнятся»{1096}. Что хорошо для «Дженерал моторс», уже не хорошо для Америки, если «Джи-эм» переводит заводы и переносит производство в Азию, чтобы затем экспортировать автомобили в Америку.

На протяжении десятилетий страна живет с крупнейшим торговым дефицитом в истории. Ситуацию можно исправить, если приступить к реализации налоговой и торговой политик, целью которых станет повторная индустриализация Америки, а также восстановление того огромного рынка, который США уступили зарубежным производителям, и замена товаров иностранного производства американскими товарами. Тогда Америка снова станет самодостаточной нацией, как было во времена от Линкольна до Джона Кеннеди.