«Нас шокирует та степень зверства и жестокости, до какой способен пасть человек. Иисуса унижают по сей день, новыми способами…

Все стороны общественной жизни рискуют утратить священный статус, будь то люди, места, заповеди, молитвы, практики, слова, священные писания, религиозные формулы, символы или обряды.

Наша общая жизнь все сильнее секуляризуется… Ценности и нормы, которые объединяли общества и влекли людей к высоким идеалам, осмеиваются и отвергаются. Над Иисусом по-прежнему смеются!»{328}

«Не дай нам заблудиться в пустыне безбожия», – молился папа{329}.

Осенью 2009 года папа Бенедикт отправился в Прагу, город, который «Нью-Йорк таймс» описывает как «место, каковое многие религиозные люди… считают средоточием религиозной апатии в Европе». Папа надеялся «воспламенить духовное восстание против того, что [он] именует… «атеистической идеологией, гедонистическим потребительством и неуклонным дрейфом в направлении этического и культурного релятивизма»». Отец Томас Халик, тайно рукоположенный при коммунистическом режиме, который задушил Пражскую весну 1968 года, не испытывал оптимизма относительно папского визита. Чехи живут в «духовной пустыне», сказал он, «реанимация католической церкви потребует долгих лет… и даже папа римский не способен творить чудеса настолько быстро»{330}.

Ярослав Плешль, бывшей католик и редактор ведущей чешской ежедневной газеты, суммирует равнодушие своих соотечественников к визиту папы: «Если Папа хочет затеять религиозное возрождение в Европе, нет хуже места для старта, чем Чешская Республика, где никто не верит ни во что… Добавьте к этому, что папа – немец по национальности и социальный консерватор; иными словами, он тут чужой»{331}.

Плешль, как представляется, во многом прав. Доклад о постепенном исчезновения религиозности на Западе (2011) свидетельствует, что в Чехии 60 процентов граждан не исповедуют никакой религии, это самый высокий процент среди населения девяти изученных стран{332}.

То, что случилось с католической церковью в Америке, произошло с самой Америкой. Католицизм и страна вместе пережили культурную революцию, которая изменила основополагающие убеждения мужчин и женщин. Пережили – и преобразились. Ницше говорил о «переоценке всех ценностей»; это произошло. Аморальное и скандальное в 1960-х годах – распущенность, аборты, гомосексуализм – теперь стало нормой. Вздумай сегодня кандидаты в члены Верховного суда повторить рассуждения Иоанна Павла II о жизни человеческой, сенаторы-католики в два счета отвергли бы таких кандидатов.

Что касается однополых браков, то совместный опрос телеканала Эй-би-си и газеты «Вашингтон пост» в 2011 году показал, что их легализацию теперь поддерживают 63 процента белых католиков – за пять лет поддержка выросла на 23 процента!{333} Журнал «Нэшнл ревью» шутил в 1961 году по поводу папской энциклики: «Mater si, Magistra no!»[78] Сегодня таково убеждение двух третей всех католиков в отношении церковного учения о браке как союзе мужчины и женщины.

Почему усилия папы Бенедикта XVI по примирению с традиционалистским Обществом Святого Пия X вызвали бурю, на протяжении нескольких недель бушевавшую по всей Европе?

Буря началась 24 января, в день, когда папа аннулировал отлучение четырех архиереев из Общества Святого Пия X (ОСП). Эти четверо были отлучены Римом в 1988 году, когда стареющий архиепископ Марсель Лефевр, суровый критик решений Второго Ватиканского собора, рукоположил их, вопреки прямому распоряжению папы Иоанна Павла II: тот позволил всего одному епископу продолжить работу архиепископа Лефевра.

Безусловно, на протяжении этих лет велась кое-какая деятельность по возвращению ОСП и сотен тысяч его последователей-католиков в лоно церкви. Но почему эти внутрицерковные разбирательства разъярили светскую Европу?

Уроженец Великобритании епископ Ричард Уильямсон, один из четырех упомянутых епископов, давно придерживался весьма радикальных взглядов. Он утверждал, что события 9/11 организованы спецслужбами США и что женщинам-католичкам не место в университетах. Скажем так, спорным было его мнение по поводу холокоста. В 2008 году епископ сказал в Стокгольме: «Думаю, исторические свидетельства уверенно, если не безусловно, опровергают сознательное уничтожение 6 миллионов евреев в газовых камерах как целенаправленную политику Адольфа Гитлера… По-моему, никаких газовых камер не было»{334}.

Едва отлучение Уильямсона оказалось аннулированным, его взгляды на холокост были растиражированы СМИ по всему миру, и началась атака на папу, которого обвинили в «реабилитации» организаторов холокоста. Обвинение было ложным. Отлучение Уильямсона никак не было связано с его отношением к холокосту, и Бенедикт XVI ничего о последнем не знал. Папа сразу выразил несогласие с позицией Уильямсона и декларировал свою «полную и неоспоримую солидарность» с еврейским народом, особенно с теми, кто пострадал в годы Второй мировой войны{335}. ОСП также посоветовало епископу Уильямсону не излагать публично свои взгляды, и епископ направил в Ватикан письмо с личными извинениями.

Но на этом скандал не угас. На папу Бенедикта стали давить через СМИ, требуя вновь отлучить Уильямсона от церкви, если тот не откажется от своих убеждений (не имеющих, замечу, ни малейшего отношения к вопросам веры). Кампания была хорошо организована, в роли подстрекателя выступил Питер Стейнфелс, редактор религиозного отдела «Нью-Йорк таймс», и целью кампании было убедить американских епископов осудить папу{336}. Это не удалось, однако в Германии кампания принесла некоторые успехи. Кардинал Вальтер Каспер, ватиканский куратор отношений католиков и иудеев, настаивал на строгой каре. Теолог Герман Херинг потребовал от папы подать в отставку. Австрийский кардинал Кристоф Шенборн, до сих пор считавшийся papabile[79], потенциальным папой, заявил, что никто из священников, отрицающих холокост, не может ожидать возвращения в лоно Христово{337}.

В ситуацию вмешалась канцлер Германии Ангела Меркель. «Нельзя оставлять подобное без последствий, – заявила она. – Папа и Ватикан должны четко сформулировать, что отрицание холокоста невозможно и что необходимо устанавливать и поддерживать позитивные отношения с еврейской общиной в целом»{338}.

Неприятный для папы и драматичный для католиков, этот эпизод весьма поучителен. Многие католики внезапно осознали, что обманывают себя, полагая, будто критики исполнены благих побуждений.

На Западе налицо культурный конфликт между христианством и секуляризмом. Причина конфликта – вопрос о том, кто обладает правом на мораль в современном мире. Секуляристы ищут таких столкновений с церковью, в каких они смогут притязать на высокую нравственность и регулярно заставлять Рим капитулировать. Внутрицерковные проблемы наподобие мнения Уильямсона воспринимаются ими как возможность вынудить Рим постоянно извиняться – до тех пор, пока моральный авторитет церкви не разрушится полностью. Георг Ратцингер, брат папы, встал на защиту последнего и назвал Меркель невеждой в богословии; он поступил совершенно верно.

Папа и Ватикан, сделав все, что они могли сделать, объявили конфликт исчерпанным. Тем не менее, когда Бенедикт XVI посетил Израиль и иерусалимский монумент Яд ва-Шем[80], национальный мемориал жертв холокоста, папе пришлось выслушать упреки раввинов и местных политиков – мол, он не принес извинений за роль церкви в холокосте и за предполагаемое соучастие Пия XII в травле евреев (пусть и католические, и еврейские ученые заявляют, что подобные обвинения – преднамеренная клевета).