Среди причин и поводов для удовлетворения и гордости выделяется, безусловно, тот факт, что экономика Китая растет на 10–12 процентов в год уже на протяжении десятилетия. Рост благосостояния и укрепление власти, национальное единство и международное уважение, как кажется, важнее для китайцев, чем свобода слова, собраний, вероисповедания или свобода прессы.

Любопытно сопоставить удовлетворение китайцев с недовольством наших соотечественников. По данным упомянутого исследования, лишь 23 процента американцев заявили, что одобряют направление развития страны. Всего один из пяти доволен состоянием экономики. Напомню, это цифры до катастрофы в октябре 2008 года. Да, цифры относятся к последним дням президентства Буша, но негативные мнения о стране вновь зазвучали к концу первого года Обамы.

Демократический капитализм сегодня обрел соперника в лице автократического капитализма. В Азии, Африке и Латинской Америке многие ориентируются на Китай в качестве модели, а в 1930-х годах страны Европы и Латинской Америки ориентировались на Италию дуче, где поезда ходили по расписанию, и на Германию Гитлера, восхитившую мир стремительным рывком из депрессии. Китай за последние два десятилетия удвоил свою долю в мировой экономике и явно находится на подъеме, тогда как Америка клонится к упадку; следуя историческим аналогиям, необходимо всеми силами избегать того, что произошло в период между ослаблением Великобритании и возвышением Германии в двадцатом столетии – войн, крови и коллапса.

Между Китаем и Америкой не существует, казалось бы, противоречий, способных спровоцировать подобный конфликт. Но в случае экономического разворота, подобного тому, от которого пострадала Япония в 1990-е годы, Пекин может сознательно устроить кризис, чтобы объединить и отвлечь огромное население, лишившееся в одночасье всех надежд на процветание. Скорее всего, «локусом» такого кризиса станет Тайваньский пролив.

Разумеется, Соединенные Штаты Америки не собираются воевать с Китаем из-за острова, который каждый президент, начиная с Никсона, признавал частью Китая, но мы не сможем сохранять пассивность, если Тайвань, наш бывший союзник, подвергнется блокаде или вторжению. Пекин должен понимать, что за нападение придется заплатить. Но, учитывая упрочение связей Тайваня с КНР, сложно вообразить, что Китай рискнет взбудоражить Азию и Америку какой-либо провокацией. Действительно, опасения азиатских стран вследствие растущего могущества Китая являются наилучшим средством сдерживания Пекина.

Давайте посчитаем: Китай занимает тысячи квадратных миль индийской земли в штате Джамму и Кашмир, захваченных в войне 1962 года. Его притязания на Парасельские острова и архипелаг Спратли в Южно-Китайском море вызывают неприятие минимум полудесятка стран. А желание присвоить себе острова Сенкаку в Восточно-Китайском море обостряет отношения Китая с Японией. Китай также советует американским военным кораблям, в особенности авианосцам, держаться подальше от Тайваньского пролива и Желтого моря.

Осенью 2010 года Япония арестовала капитана китайского траулера, который протаранил патрульный катер у островов Сенкаку. Угрожая прервать поставки «редкоземельных» материалов, которые только Китай производит в изобилии, Пекин вынудил Токио освободить этого капитана, а затем потребовал извинений и компенсации.

Южная Корея возмущена тем, что Китай поддерживает северокорейский режим, по приказу которого в 2010 году был торпедирован и затонул южнокорейский корабль; погибли четыре десятка моряков, а при обстреле южного острова – еще четверо.

России следует опасаться Китая, от кого русские цари «отрезали» в девятнадцатом веке огромный кусок территории. Глядя на север, на последнюю в мире природную сокровищницу ресурсов, Пекин, безусловно, готовится однажды совершить то, что царская Россия проделала с самим Китаем.

Также Китаю мешают внутренние проблемы с недовольными меньшинствами – уйгурами на западе, тибетцами на юге и монголами на севере. А еще бдительные соседи: Вьетнам воевал с Китаем в 1979 году, бирманцы подозревают, что Китай «подкармливает» их сепаратистов; тайваньцы, больше века не знавшие пекинской власти, привыкли наслаждаться независимостью. Гонконг и вовсе боится объятий родины[264].

Возможно, для репутации США в Азии важнее всего осознание того факта, что Америка, пребывая в процессе длительного отступления с этого континента и отказа от былых обязательств, не представляет никакой угрозы, тогда как того же самого нельзя с уверенностью сказать в отношении Пекина.

Отмечу также еще один кризисный фактор: в Китае крепнет зависимость от импортного продовольствия, поскольку местные грунтовые воды скудеют, а пахотные земли исчезают. Лестер Браун из Института политики Земли пишет:

«С 1950 года около 24 000 деревень в северо-западной части страны были полностью или частично заброшены вследствие наступления песчаных дюн на пахотные земли. Миллионы китайских крестьян бурят скважины, расширяя свои посевы, благодаря чему уровень грунтовых вод снижается на большей части Северо-Китайской равнины, которая обеспечивает половину урожая пшеницы и треть кукурузы.

Сельское хозяйство Китая также теряет воду для орошения из-за потребности в воде городов и заводов. Пахотные земли приносятся в жертву жилищному и промышленному строительству…»{1058}

Как могут засвидетельствовать Великобритания и Япония, народы, которые не в состоянии прокормить себя и полагаются на торговый флот, весьма уязвимы.

Спустя пятьдесят семь лет после перемирия, положившего конец Корейской войне, ударная группа ВМС США вошла в Желтое море для демонстрации силы, когда Северная Корея обстреляла из артиллерийских орудий южнокорейскую деревню.

Мы будем защищать наших союзников, заявил президент Обама. Однако, пусть имеется договор о безопасности и пусть в Корее находятся 28 000 американских солдат, причем многие – в демилитаризованной зоне, больше мы ничего сделать не можем. Почему, через шестьдесят лет после начала первой корейской войны, американцы должны погибать во второй корейской войне?

Почему Южная Корея не может сама защищать себя?

В отличие от 1950-х годов Южная Корея – уже не нищая бывшая колония Японии. Это крупнейший из азиатских «тигров», численность ее населения вдвое больше, чем на Севере, а экономика и вовсе превосходит северную в сорок раз. В Сеуле только что состоялся экономический саммит G-20. Маоистский Китай и его миллион «добровольцев» для Северной Кореи остался в прошлом. В прошлом и сталинский Советский Союз, поставлявший снаряжение и оружие Пхеньяну. Зато США снабжают Юг своими самолетами, пушками и танками.

Почему же тогда мы до сих пор остаемся в Корее? Почему каждая стычка с Севером оказывается нашей стычкой? Почему вторая корейская война, буде она начнется, станет войной Америки? Почему мы отправляем десятки тысяч американских солдат в демилитаризованную зону, под прицел 11 000 артиллерийских орудий и сотен тысяч северокорейских бойцов? Численность воинского контингента США слишком мала, чтобы вторгнуться в Северную Корею, а Южная Корея вполне способна набрать куда более многочисленную армию. Почему же американцы все еще там?

Ответ прост: наши солдаты находятся там для того, чтобы первыми погибнуть с началом боевых действий. Тем самым ставшие жертвой агрессора Соединенные Штаты Америки получат повод высадить на полуострове минимум треть миллиона человек (ровно столько воевало здесь в 1950-х годах). Присутствие американских солдат в демилитаризованной зоне лишает США свободы принятия решений; хотим ли мы участвовать во второй войне на полуострове – не важно, решать будет северокорейский диктатор. Наши войска в Корее – заложники.

Пусть Соединенные Штаты остаются верным союзником Южной Кореи вот уже шесть десятилетий, договор между США и Республикой Корея следует пересмотреть, а все американские войска необходимо вывести с полуострова. Ведь вторая корейская война, безусловно жестокая и кровопролитная, не затрагивает интересы Соединенных Штатов в такой степени, чтобы оправдать участие в ней десятков тысяч американцев. Решение о нашем участии в этой потенциальной войне должны принимать лидеры, избранные нынешним поколением; оно не должно автоматически вытекать из договора 1953 года, согласованного администрациями Эйзенхауэра и президента Ли Сын Мана.