Джерек был польщен, несмотря на свой обычный скепсис относительно вкуса Герцога.

— Благодарю вас, дорогой Герцог. Хотя, строго говоря, оно не мое.

— Как бы там ни было, вы открыли его. Я должен побывать здесь еще раз, если все остальное похоже на это место.

— Что вы, этот мир гораздо разнообразней! — рассеянно отвечал Джерек, не отрывая взгляда от богомольной четы Ундервудов.

Миссис Ундервуд, все еще плача, держала руку мужа и подпевала ему:

Ее дискант гармонировал с тенором обманутого супруга. Джерек нахмурился, в нем шевельнулось незнакомое доселе чувство.

— Здесь есть листья, лошади и канализационные фермы.

— Как им удается выращивать канализационные отходы?

— Долго объяснять, — Джереку не хотелось признавать свое невежество перед старым соперником.

— Джерек, если у тебя будет время, покажи мне канализационную ферму, пожалуйста, — униженно просил Герцог Квинский, и Джерек понял, что Герцог сложил оружие, признав изысканность его вкуса.

Он снисходительно улыбнулся.

— Как только появится время, мы обязательно отправимся туда, — благосклонно ответил он поверженному современнику.

Мистер Гаррис уронил голову на скатерть стола и заливисто захрапел.

Джерек шагнул было к дуэту Ундервудов, но почему-то остановился в нерешительности. Епископ Тауэр поднял голову.

— Присоединяйся к нам, бойкий Джерек! В конце концов, ты — наш хозяин.

— Не совсем, — скромно ответил Джерек, занимая стул рядом с Донной Изабеллой.

Латов загнали в дальний угол кафе «Роял», но они продолжали мужественно отбиваться… Ни один полицейский не вышел из этой потасовки без синяка или укуса.

Джерек обнаружил, что совсем не обращает внимания на застольную беседу. Он удивлялся, почему миссис Ундервуд так плачет, когда поет. Мистера Ундервуда, напротив, переполняло блаженство.

Донна Изабелла подвинулась к Джереку, и он уловил смешанный запах фиалок и египетских сигарет. Епископ Тауэр прикоснулся губами к ее нежной холеной руке с пурпурными ногтями.

Над их головами зажужжал пропеллер Браннарта Морфейла, и они услышали страстные призывы горбуна:

— Возвращайтесь в свое собственное время, пока можете. Иначе вы останетесь здесь навсегда, вы будете покинуты! Слышите! Вы слыши-и-ите!

С этими словами он исчез к радости Джерека. Донна Изабелла повернула голову, адресовав Джереку обворожительную улыбку и внимательно слушая красноречивого Епископа Тауэра.

— Любовь, любовь, моя любовь, — пропела она, — остерегайтесь полюбить сами. Тогда вы испытаете все прелести любви и избежите горечи предательства. Лучше, если полюбят вас, нежели, если полюбите вы!

Джерек улыбнулся.

— Вы говорите, как Лорд Джеггед. Боюсь, я уже попал в ловушку.

— Кроме того, — произнес Епископ Тауэр, настойчиво удерживая руку Донны, — кто скажет, что слаще — меланхолия или безумный экстаз?

Оба посмотрели на Епископа с некоторым удивлением.

— Каждый выбирает по себе, — загадочно изрекла она и обратилась к Джереку хрипловатым голосом.

Но… вы… намного моложе, чем я.

— Разве? — заинтересовался Джерек. Он понял, что жизнь этих людей была коротка, вопреки их воле. — Тогда вам, должно быть, лет пятьсот?

В глазах Донны Изабеллы появился недобрый огонек, губы сжались, и она с гримасой на лице повернулась спиной к Джереку, засмеявшись довольно деланно на что-то сказанное Епископом Тауэром.

Джерек заметил у дальней стены зала расплывчатую фигуру, которую не мог узнать. Фигура была одета в какие-то доспехи и озиралась вокруг в недоумении.

Лорд Джеггед тоже заметил ее. Он сдвинул красивые брови и задумчиво пыхнул сигаретой.

Фигура исчезла почти немедленно.

— Кто бы это мог быть, Джеггед? — спросил Джерек.

— Воин из двенадцатого столетия, — ответил Лорд Джеггед. — Я не мог ошибиться! А вот еще!

Маленькое дитя, с немного мерцающими контурами тела, озиралось по сторонам в недоумении, но исчезло через несколько секунд.

— Семнадцатый век, — установил Джеггед. — Я начинаю принимать всерьез предупреждения Браннарта Морфейла. Вся ткань Времени под угрозой полной диффузии. Я должен был проявить осторожность. А, ладно…

— Вы чем-то встревожены, Джеггед?

— У меня есть на это причина, — ответил Лорд Джеггед. — Немедленно уводи отсюда миссис Ундервуд.

— Но она так увлеченно поет.

— Я вижу.

С улицы донеслась трель свистков, и в ресторан ворвался отряд полицейских с дубинками наготове. Их начальник представился инспектору Спрингеру:

— Сержант Шервуд, сэр!

— Почти вовремя, сержант, — инспектор поправил пальто и водрузил помятую шляпу на голову. — Мы расчищаем берлогу иностранных анархистов. Фургоны снаружи?

— Фургонов достаточно для всей этой шайки, инспектор, — сержант Шервуд бросил презрительный взгляд на разношерстную компанию. — Я всегда знал: все, что говорят про этот вертеп — правда.

— И даже хуже. Взгляните на них, — инспектор Спрингер показал на Латов, которые уже махнули рукой на борьбу и сидели мрачно в углу, зализывая раны. — Вы вряд ли поверите, что они — наши сородичи!

— Безобразные клиенты, это правда. Конечно, не англичане.

— Нет! Литовцы. Типичные восточно-европейские смутьяны. Они там таких выращивают.

— Как? Специально?

— Да, по какой-то там диете, — уверенно ответил инспектор, — творог и тому подобное.

— Я не хотел бы оказаться на вашем месте ни за какие деньги.

— Да, моя работа бывает противной, — согласился Спрингер. — Ладно, пора брать под стражу эту братию.

— Гм… крашенных женщин тоже?

— Конечно, сержант. Всех до единого. Мы разберемся с ними в Скотланд-Ярде.

Мистер Джексон слышал этот разговор и повернулся к Джереку, пожимая плечами.

— Боюсь, что теперь нам ничто не поможет, — сказал он философски. — Сейчас нас заберут в тюрьму.

— Правда? — оживился Джерек. — Я так соскучился по камере, — мечтательно произнес он, отождествляя темницу с одним из самых счастливых моментов в жизни, когда адвокат, мистер Гриффитс, прочитал ему признание миссис Ундервуд. — Там могут быть машины времени.

Лорд Джеггед не разделял радости своего друга.

— Нам очень бы пригодилась одна, — сказал он, — если наши проблемы еще больше не усложнятся. Я сказал бы, что наше время истекает, и во многих смыслах.

Раздался неожиданный щелчок, и Джерек Карнелиан посмотрел на свои запястья. Вновь прибывший констебль защелкнул пару наручников на них.

— Надеюсь, вам нравятся браслеты, сэр, — сказал он с ироничной усмешкой.

Джерек засмеялся и поднял руки.

— Да, они прекрасны! — оценил злостный правонарушитель.

В общем шуме возбужденного веселья вся компания вывалилась из кафе «Роял» и погрузилась в ожидающие полицейские фургоны. Мистер Гаррис остался храпеть в полном одиночестве.

Железная Орхидея хихикнула.

— И часто это с вами случается? — спросила она Донну Изабеллу и, не ожидая ответа, продолжила, — для меня это пикантное угощение.

Мистер Ундервуд с просветленным взором повернулся к полицейскому, когда миссис Ундервуд вывела его из дверей.

— Не падайте духом, — ободрил он инспектора Спрингера, — Господь с нами.

Инспектор покачал головой и вздохнул.

— Говорите за себя, — сказал он, зная, что впереди его ждет нелегкая ночь.

— Премьер поставлен в известность, — внушительно объявил он, уперев руки в бока, в центре большой камеры, глядя на заключенных с самодовольным выражением фермера, купившего хорошую скотину. — Я не удивлюсь, — вошел он в раж, — если окажется, что мы раскрыли самую крупную шайку бунтовщиков против Короны со времен Порохового Заговора. Думаю, за пару дней мы выкурим их всех из потайных нор, — он уделил особое внимание капитану Мабберсу и его экипажу. — Мы еще узнаем, как подобные вам ублюдки проникают в наше государство.