Мистер Ундервуд вскинул руки вверх.

— Пощадите их, — взмолился мистер Ундервуд. — Возьмите меня, если надо.

— На что вы мне, мистер Ундервуд, — сказал рассудительно Джерек, поигрывая пистолетом. — Хотя это благородно с вашей стороны, но я хочу миссис Ундервуд. Мы любим друг друга.

— Это правда, Амелия?

Не произнося ни слова, она покачала головой.

— У тебя роман с этим человеком?

— Вот слово, которое я пытался вспомнить! — обрадовался Джерек.

— Я не верю, что вы — брат этого убийцы, — мистер Ундервуд не забывал держать свои руки над головой. — Просто вам удалось избежать виселицы. И ты, Амелия, кажется, сыграла печальную роль, препятствуя торжеству правосудия. Я чувствую, в то время…

— Нет, Гарольд, мне нечего стыдиться… о, во всяком случае, очень немногого… Если бы ты выслушал, что случилось со мной той ночью, когда…

— Той ночью, да? Когда?

— Я была похищена.

— Этим человеком.

— Нет, этот появился позднее. О, дорогой! Я скрыла от тебя правду из страха, что ты не поверишь. Ты мог не вынести этого.

— Бремя лжи — тяжкая ноша, Амелия? Я жду объяснений.

— Сама не знаю, как я оказалась в Конце Времени. Это далекое будущее, дорогой, где я встретила мистера Карнелиана, который был очень добр ко мне… Я уже не надеялась, что увижу тебя снова, но вернулась в тот же самый момент, когда исчезла, и подумала, что мне приснился очень яркий сон. Потом я прочитала о появлении мистера Карнелиана в нашем времени — его осудили за убийство.

— Итак, он тот же самый человек!

— Чтобы спасти его жизнь, я вынуждена была солгать, что он умалишенный. Мои усилия ни к чему не привели, да и мистер Карнелиан настаивал на своем, убеждая присяжных в том, что говорит правду и только правду. Но никто не поверил, и суд приговорил его к смертной казни через повешение. Чуть позже я узнала, что приговор приведен в исполнение.

— Это какой-то бред, — не мог оправиться от потрясения мистер Ундервуд. — Боже, каким я был глупцом, слепо доверяя этой падшей женщине. Ты коварно обманула меня, богоотступница, — мистера Ундервуда бил озноб. Он провел рукой по голове, растрепав волосы, затем ослабил галстук. К счастью, Библия подсказывает мне, что ты должна покинуть мой дом навсегда. И благодари Господа Бога за Новый Завет и его наставления. Во времена Ветхого Завета ты не смогла бы избежать суровой кары.

— Гарольд, опомнись! Ты не в себе! Сделай милость, выслушай историю мистера Карнелиана…

— Ха! На что мне его бредни, если он собирается убить меня?

— Убить вас? — сочувственно спросил Джерек. — Для вас, Мистер Ундервуд, я с охотой сделаю все, что вы хотите…

— О!

Джерек заметил, что Мауди Эмили вышла из гостиной и подумал, что ей наскучил разговор. Что-то разладилось в их прежней оживленной беседе, и Джерек силился понять мистера Ундервуда, голос которого дрожал и вибрировал так, что искажал слова.

— Я не стану чинить вам препятствия, — тараторил мистер Ундервуд, выпучив глаза. — Забирайте ее и уходите, если вы этого так хотите. Она сказала, что любит вас?

— О, да. В письме.

— Письмо? Амелия?

— Я написала письмо, но…

— Какое вероломное предательство! Какой коварный обман! Подумать только, я пригрел змею на своей груди! Я преклонялся перед добродетельной христианкой, не подозревая, что это всего лишь маска лицемерия.

— О, Гарольд, как ты мог подумать обо мне так плохо! Я не запятнала свою честь, потому что дорожу ей…

— Честь? Ты что, милочка, считаешь меня законченным идиотом! Хватит морочить мне голову, я не верю ни одному твоему слову!

— Отлично, — с энтузиазмом вставил Джерек, не вдаваясь в смысл тирады оскорбленного супруга после того, как понял, что основная проблема благополучно разрешилась. — Нам пора, Амелия!

— Угомонитесь, мистер Карнелиан! Ваше появление в этом доме сильно потрясло Гарольда! Я верю, что вы не хотели причинить ему ничего дурного, но, похоже, от горя и страха он лишился рассудка. Прошу вас, Мистер Карнелиан, положите оружие обратно в карман!

Он сунул пистолет на старое место.

— Я собирался предложить его в обмен. Насколько я понял…

— Вы ничего не поняли, мистер Карнелиан. Будет лучше, если вы уйдете…

— Вместе с тобой, Амелия. Я требую, — мистер Ундервуд опустил руки, достал из кармана платок и точными обдуманными движениями, поглядывая временами на белую ткань, отер пот со лба. — Вы оба мечтаете об этом? О твоей свободе! Ты свободна! Мой дом, наконец, очистится от скверны.

— Гарольд, откуда такая горячность? Ты всегда проповедовал смирение и прощение! Где твоя рассудительность?

— Ты считаешь, я могу быть спокойным после того, что узнал.

— Нет, дорогой, но…

— Всю сознательную жизнь я жил по принципам, которые, казалось, разделяла и ты. Теперь, когда ты их попрала, я не желаю оставаться с тобой! Твой отец однажды предупредил меня, что ты любишь витать в облаках. Когда мы поженились, я не обнаружил этой черты, поверив, что необходимость быть хорошей женой изгнала ее. Но оказалось, ты скрывала ее от меня всю нашу супружескую жизнь вплоть до грехопадения.

— Гарольд, ты сошел с ума!

Он отвернулся.

— Убирайтесь из моего дома!

— Ты пожалеешь об этом, Гарольд. Ты знаешь, что пожалеешь.

— Пожалею о жене-прелюбодейке, которая разводит Амуры под крышей моего дома с осужденным убийцей? Да? — он издал мрачный смешок.

— Да, есть о чем пожалеть.

Джерек взял миссис Ундервуд за руку.

— Нам пора.

Она умоляюще смотрела на мужа, но позволила Джереку повести ее к двери. А затем они оказались в тишине Коллинз-авеню. Джерек понял, что миссис Ундервуд была расстроена прощанием с мужем.

— Кажется, мистер Ундервуд вошел в наше положение и прекрасно понял ситуацию. Вот видите, все ваши страхи оказались беспочвенными. Никогда не стоит лгать. И мистер Ундервуд говорит то же самое. Он, конечно, был не столь великодушен, но и на том спасибо.

— Мистер Карнелиан, я знаю своего мужа. Он явно не в себе, и вы тому причиной. Из-за вас он пережил страшные минуты. В этом есть и моя вина, не спорю.

— Почему вы говорите шепотом, миссис Ундервуд?

— Соседи, — она покачала головой. — Пройдемся немного пешком. У Гарольда будет время обдумать все заново. Библейское Собрание отнимает у него много душевных сил. Он из семьи потомственных миссионеров и всегда мечтал последовать по стопам отца, но его здоровью, в целом не такому уж плохому, противопоказан жаркий климат. Его мать рассказывала мне, что это у него с детства, — она замолчала. — Боюсь, я разболталась.

— Болтайте дальше, прекрасная миссис Ундервуд, — Джерек легко ступал по дорожке. — Скорей бы вернуться в Конец Времени! Я помню каждое слово письма, которое мистер Гриффитс прочел мне. Особенно последнюю часть: «… поэтому должна признаться, Джерек, что люблю вас, что мне не хватает вас, что я никогда не забуду вас». О, как я счастлив! Теперь я знаю, что такое счастье!

— Мистер Карнелиан, я написала это письмо в спешке, — и, помолчав, добавила нехотя. — Я думала, что вы умрете.

— Но почему, я не понимаю?

Женщина глубоко вздохнула и ничего не ответила. Они прошли еще несколько улиц, очень похожих на Коллинз-авеню (Джерек удивился, как люди ориентируются в этом сером однообразии домов. На улице похолодало, и продрогшая Амелия не стала возражать, когда Джерек накинул свой плащ на ее хрупкие плечи.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Не будь я разумной женщиной, мистер Карнелиан, я могла бы в этот момент считать, что вся жизнь разбита. Но Господь вселяет в меня надежду, что Гарольд опомнится и исправит свою ошибку. Мы должны помириться!

— Его утешит Мауди Эмили, — сказал ей Джерек. — И они прекрасно заживут вдвоем.

— О, дорогой! О, дорогой! — миссис Ундервуд покачала головой.

Дорога переходила в тропинку, которая бежала сначала между заборами, а затем между кустами, за которыми простирались бескрайние поля. Лунный свет струился с беззвездного неба.