— Всегда птицы, — сказал Герцог извиняющимся тоном. — И обычно совы. Некоторые люди всю жизнь придерживаются чего-то одного, не отказываясь от своих пристрастий. Ну как вам вечеринка?

— Вы — радушнейший из хозяев, ваше гостеприимство не знает равных, сиятельнейший из герцогов, — Джерек подплыл к своему другу и добавил тише. — Хотя Браннарт, кажется, чем-то недоволен.

— Еще бы. Его теории потерпели крах. У него больше ничего не осталось в этой жизни. Надеюсь, вы отнеслись с участием к его беде, Джерек?

— Он лишил нас этого удовольствия, — сухо заметила Амелия Ундервуд. — Даже цитата из Уэлдрейка не утешила его.

— Подумать только, мы все были уверены, что его воодушевят твои открытия — питомник, дети, техника управления временем. А он вместо этого жалуется на обман, игнорируя факты. Ему кажется, что это розыгрыш. Кстати, ты видел своих школьных приятелей?

— Только что, — сказал ему Джерек.

— Им нравится новая жизнь?

— Я думаю, да. Я наказываю их не так часто, как Няня. Они, наконец, стали расти, освободившись от пагубного влияния питомника.

— Вы взяли их на попечение?

Герцог, казалось, раздулся от важности.

— Да. Приятно ощущать себя отцом. Я — отец. У моих детей чудесные клетушки в питомнике.

— Вы держите их в своем зверинце, Герцог, — миссис Ундервуд была шокирована. — Человеческих детей?

— А что? У них там есть игрушки, площадка для игр и все, что им нужно. Чем вам не нравится это место, миссис Ундервуд?

— Мальчики должны жить отдельно от девочек. Ведь они взрослеют.

— Почему отдельно? — удивился герцог Квинский. — Вы боитесь, что они начнут размножаться, да?

— О! — миссис Ундервуд отвернулась.

— Джерек! — Герцог Квинский обнял друга за плечи своей громадной рукой. — Раз уж разговор зашел о питомниках, я могу показать тебе свой, пока нет Монгрова. Я хочу показать тебе свои новые сувенирчики. Уверен, ты будешь в восторге!

У Джерека с непривычки кружилась голова, он давно не был на подобных карнавалах и предложение Герцога подоспело как нельзя кстати.

— Пойдете с нами, миссис Ундервуд? — спросил Герцог, отдавая дань вежливости.

— Я должна это сделать, Герцог. Мне небезразлична судьба этих несчастных детей, я должна увидеть, в каких условиях они проживают у вас.

— О, я понимаю. Девятнадцатый век с его религиозным отношением к детям, — понимающе сказал Герцог, когда вел их через дверь в полу. — Разве их не обожали и не приносили в жертву в одно и то же время?

— Вы говорите о какой-то другой культуре, — ответила она все еще с долей враждебности.

Они вошли в длинную анфиладу из коридоров и залов, выполненную силовыми пузырями различных размеров и форм и содержащую образцы тысяч видов, от вируса и разумной микроскопической жизни до гигантского двухтысячефутового питона, чей космический корабль разбился на Земле около семисот лет назад. Клетки воспроизводили окружающую среду, родную для их обитателей. Миссис Ундервуд на себе испытала всю прелесть подобной камеры. И сейчас она смотрела на питомник со смесью отвращения и ностальгии.

— Боже, как все было просто, — пробормотала она. — Тогда я считала себя всего лишь Проклятой в Аду.

— Моя коллекция гомо сапиенс не отличается буйным разнообразием, миссис Ундервуд. Ну что? Дети, несколько путешественников во времени и какой-то космический чудик, который наскучил всем, маниакально утверждая, что он спустился с дерева (хотя вы не поверили бы этому). Можно будет взглянуть на него после просмотра новинок.

— Благодарю вас, Герцог, я не увлекаюсь зоопарками. Я просто хочу убедиться, что за детьми есть соответствующий уход. Хотя… я стала забывать о порядках, царящих в вашем обществе. Поэтому, я все-таки должна посмотреть…

— Вот мы и пришли, — Герцоге гордостью указал на свои новые сувениры.

Их было пять. С шаровидными телами и рядом круглых глаз, расположенных в виде короны в верхней части тела, и маленьким треугольным отверстием, без сомнения, ртом. Это было пять вариантов светло-серой и темно-коричневой замши.

— Это Юшарисп и его друзья? — Джерек с восторгом узнал мрачного инопланетянина, который первым принес им вести о мировой катастрофе. — А почему Монгров…

— Они с планеты Юшариспа, — объяснил Герцог Квинский. — Но это не он. Это пять свеженьких инопланетян! Я думаю, они ищут Юшариспа. Между прочим, он побывал дома и вернулся сюда.

— Он еще не знает об участи своих друзей?

— Пока нет.

— Вы скажете ему?

— Наверное. В подходящий момент.

— Они могут говорить?

— Они отказываются от Переводильных Пилюль, у них есть свои допотопные механические трансляторы, довольно ненадежные.

Джерек прижался лицом к силовому пузырю и улыбнулся инопланетянам.

— Хэлло! Добро пожаловать в Конец Времени!

Фарфоро-голубые глаза безучастно смотрели на него.

— Я — Джерек Карнелиан, друг Юшариспа, — доброжелательно сказал он им.

— Вожак тот, что посередине, известный, как главный Комиссар Партии Спасателей Сашурик, — информировал его Герцог Квинский.

Джерек предпринял еще одну попытку. Он помахал пальцами.

— Добрый день, Комиссар Партии Спасателей Сашурик.

— Почему-у-у (скри-скри) вы продолжаете му-му-мучить нас? — спросил Комиссар Партии Слагателей. — Все что мы просим (скрежет), это передать н-на-наши тре-е-ебования вашим властям-тя-тям! — он говорил слабым голосом, явно не ожидая ответа.

— У нас нет «властей», кроме нас самих, — отзывчиво изрек Джерек. Что-нибудь неправильное с вашей окружающей средой? Я уверен, что Герцог Квинский с удовольствием исправит любое ваше неудобство.

— Ск-р-р-р, — скрипнул Комиссар Партии Спасателей с отчаянием, — нам не свойственно (скрежет) делать yrpo-зы-зы, но мы должны предупредить вас (скр-р-р), что если нас не освободят, наши лю-лю-ди будут вынуждены сделать шаги к вашей ба-зе-зе и освобо-бо-дить нас. Вы ведете себя по-детски! Невоз-воз-воз-можно повери-рить, что такая старая раса все еще может(скр-р-р-р, скр-р-р)… шик яа-а-а-а-ас-а-р-р-рк!

Только миссис Ундервуд прониклась участием к жалкой попытке Комиссара Партии Спасателей поговорить с ними.

— Герцог, что вам стоит освободить этих несчастных? — спросила она мягко. — Вы же не станете содержать их против воли? Это неблагородно.

— О, — протянул Герцог, отряхивая пыль с мундира. — Возможно, вы правы. Но если я их отпущу, они попадут в руки к кому-нибудь другому. Сначала я должен их показать, а потом будет видно.

— И сколько они должны оставаться вашими пленниками?

— Пленниками? Я не понимаю вас, миссис Ундервуд. Но они останутся здесь, пока не закончится эта вечеринка в честь Монгрова. Чуть позже я придумаю такое развлечение, на котором представлю их в лучшем свете.

— Безответственно-но-но… оаф-ф-! — закричал Комиссар Партии Спасателей Сашурик, который слышал кое-что из их разговора. — Ваша нация уже высосала Вселенную досуха, и мы не жа-жа-жалуемся. О, но мы все изменим (скр-р-р, скр-р-р), когда освободимся.

Герцог Квинский взглянул на ноготь своего указательного пальца, на котором проецировалось маленькое четкое изображение вечеринки над ними.

— О, Монгров, наконец, прибыл. Не пора ли нам вернуться?

— Раньше, мои дорогие друзья, я тоже не верил, как и вы… — стонал Монгров в середине зала. — … но Юшарисп показал мне увядшие планеты, истощенные звезды — материя рушится, распадается, превращается в ничто… О, там пусто. Невообразимо пусто. Большая тяжелая голова упала на широкую массивную, безустанно стонущую грудь. Огромные руки сцепились вместе как раз над могучим желудком. — Все, что осталось — это призраки, и те исчезают. Цивилизации, что недавно простирались на тысячи звездных систем, стали просто шорохом помех на экране детектора. Исчезли без следа. И мы исчезнем, друзья? — во взгляде Монгрова была смесь симпатии и обвинения. — Но пусть об этом расскажет мой поводырь, Юшарисп, который, рискуя своей жизнью, прилетел к нам со своим страшным пророчеством, и которого никто, кроме меня, не услышал.