НОВЫЙ ГОД С АЛТУНЯНОМ{385} Я не видел выхода на лицах и смотрел на берег сквозь туман, где светился притчей во языцех легендарный Генрих Алтунян. Мы взялись, как братики за ручки, и смеялись в добром забытьи, когда ты вернулся из отлучки, где тебя держали взаперти. А пока прикладывался к пайке и месил за проволокой грязь, о тебе рассказывали байки и молва на крылышках неслась. Но не стоит мир своих пророков, он под ребра холодом проник. Для твоих рассчитанных наскоков не осталось мельниц ветряных. В душный век Освенцимов и Герник с высей горных сходит Новый год. За кого ж нам в бой помчаться, Генрих? Что нам делать в мире, Дон Кихот? На кого нам духом опираться? Ни земли, ни солнышка вдали. Разбежалось рыцарское братство, сожжены мосты и корабли. Разольют последнее по чаркам, золотые свечи отгорят. Ты затихнешь мудрым патриархом с бородой, как снежный Арарат. Но живут азарт и ахинея, и веселье ходит вкруг стола, и с любовью смотрит Дульсинея на твои гремучие дела. Не по мне хмельное суесловье, но в начале пьянки даровой за твое кавказское здоровье я с усердьем выпью, дорогой. 1972 Там, где Оки негордый брег погребся в гуще трав, живет Иосиф Гольденберг, по школьной кличке — Граф. Глотая скудную еду, какую Бог пошлет, ни у кого ни на виду он в радости живет. Бывало, пер и на рожон, латал забот костюм, но, в чтенье книжек погружен и в созерцанье дум, живет, не славен, не высок, в зеленом городке, его серебряный висок с добром накоротке. И от него благая весть по душам разлита о том, что в мире темном есть любовь и доброта. О, что нам родина и век, когда восходим вверх, мой самый лучший человек — Иосиф Гольденберг? Течет, мерцая и звеня, старинная стезя. Какое счастье для меня что мы с тобой друзья! Постой под светлым сквозняком, полнеба облетав. Я столько лет с тобой знаком, что счету нет летам. Смотрю: ни капли не устал, тоска — не по устам. Ты сам судьбу свою создал и ей владыка сам. Труби ж в ворожущий рожок, сзывай живых к себе, смирёныш, мальчик, малышок и граф своей судьбе! Молюсь, чтоб Божий свет вовек в твоей душе не смерк, мой самый лучший человек — Иосиф Гольденберг. Да канут в даль злодей и враль, зане кишка слаба, и уведет достойных в рай небесная нежба. В сердцах заветное храня, летим — ребро к ребру. Какое счастье для меня, что я тебя люблю! 1984 Что снится юношам Руси, когда исполнилось шестнадцать? Им города чужие снятся и звезды жаркие вблизи. Им снятся гордые царевны, дороги, грозы, паруса, и благодатный и целебный над ними дождик пролился. Добро, племянник Константин! Не мальчик ты уже, а юнош, со злом по-взрослому воюешь, ветрами мудрыми студим. Держись, чтоб в горе не поник, как дуб за землю, ты за книги. О, как несчастны горемыки, не разумеющие книг! Люби певучие слова, учись добру, не бойся века: роднее книг у человека ни друга нет, ни божества. Что молодым до холодов? Им всё к лицу, им всё во благо: и ум, и совесть, и отвага, и к обездоленным любовь. Шестнадцать лет — не трали-вали. А всё ж, племяш, не забывай, как мы когда-то открывали боров пахучий каравай, как было нас тогда четыре, и мы не ведали беды, и рощу пятками чертили до родничка Сковороды, как были мы в гостях у леших, и как, не делая вреда, варили с бульбами кулешик у бабаевского пруда, как мы у каждого куста хватали воздух ртом и носом, а впереди визжал и несся веселый песик без хвоста, как он пугал чужих мальчишек, и как, презревши всех подлиз, мы над костром из красных шишек дружить до гроба поклялись. С тех пор мы связаны обетом, костра того не погасят. Не забывай, племяш, об этом ни в двадцать лет, ни в пятьдесят. И дядька я, и книгодар, а всё походы наши снятся. Да будет нам всегда шестнадцать, а паразитам — никогда. 4 октября 1966 |
