В 1991 году в издательстве «Советский писатель» выходит второе издание «Колокола», более расширенное и отредактированное (рукопись пролежала в издательстве с 1987 г.). В Киеве в издательстве «Днiпро» в 1990 году опубликована книга «Мои шестидесятые». В нее поэт включает стихотворения из сборников 1960-х годов, отдавая дань своим политическим симпатиям (стихотворения, посвященные Ленину).
В 1994 году в Москве увидели свет две книги поэта: в издательстве PAN — «82 сонета и 28 стихотворений о любви»; в издательстве «Московский рабочий» — «Цветение картошки». В том же, последнем году жизни он собрал свою итоговую книгу «В стихах и прозе», изданную в Харькове в начале 1996 года. Очень больно, что Борис Алексеевич не держал в руках эту большую книгу, изданную в твердом переплете в замечательном художественном оформлении.
Настоящее издание представляет наиболее полное собрание стихотворений поэта. Книга содержит три раздела. В первый, основной раздел вошли стихотворения, опубликованные Чичибабиным в книгах, изданных в 80–90-е годы, составленных согласно его воле. Задача заключалась в том, чтобы выстроить эти стихотворения в хронологической последовательности. Поскольку Чичибабин, за редким исключением, не ставил даты под стихами, это оказалось не таким простым делом. По просьбе издателя поэт указал даты только в последней книге «В стихах и прозе» — и даже эту датировку пришлось частично корректировать, исходя из имеющихся биографических и архивных материалов. Зачастую под стихотворениями стоят приблизительные даты.
Второй раздел книги составляют стихотворения из сборников 1960-х годов. В свое время эти сборники доставили немало огорчений поэту, но все же и они дают представление о творческом пути, отражают его убеждения и привязанности тех лет. Они публикуются не полностью, т. к. часть стихотворений вошла в первый раздел, а некоторые исключены, учитывая объем книги. Как выяснилось в ходе работы, первоначальные варианты многих стихотворений были написаны Чичибабиным еще в 50-е годы и, как оказалось, входят в состав рукописных сборников 1950-х годов, которые стали поступать в Харьковскую государственную научную библиотеку им. В. Г. Короленко после смерти поэта (до тех пор эти раритетные книжечки хранились у друзей Чичибабина).
Третий раздел книги составляют стихотворения из вышеупомянутых рукописных сборников 50-х годов. Подробное описание этих сборников предложено в комментариях. В этот же раздел включены стихотворения разных лет из архива поэта, не публиковавшиеся при жизни.
В настоящем издании впервые представлены комментарии к стихотворениям Чичибабина, что свидетельствует о начале нового этапа в изучении творчества поэта. К сожалению, формат книги не позволил в полном объеме представить этот важный содержательный материал. Огромная благодарность доктору филологических наук Светлане Буниной за работу над комментариями, а также сотруднику издательства «Фолио» Владимиру Яськову и зав. отделом «Чичибабин-центр» Вере Булгаковой за помощь в составлении книги. Бесконечная благодарность издательству «Фолио» за публикацию книг Бориса Чичибабина, а также Фонду поддержки демократических инициатив Евгения Кушнарева за содействие в издании этой книги. Будем надеяться, что «Собрание стихотворений» послужит продолжению творческой жизни поэта.
РАЗДЕЛ 1
Стихотворения их книг 1980–1990-х годов{1}
1946–1959
* * *
Кончусь, останусь жив ли
{2}, —
чем зарастет провал?
В Игоревом Путивле
выгорела трава.
Школьные коридоры —
тихие, не звенят…
Красные помидоры
кушайте без меня.
Как я дожил до прозы
с горькою головой?
Вечером на допросы
водит меня конвой.
Лестницы, коридоры,
хитрые письмена…
Красные помидоры
кушайте без меня.
1946
Меняю хлеб на горькую затяжку,
родимый дым приснился и запах.
И жить легко, и пропадать нетяжко
с курящейся цигаркою в зубах.
Я знал давно, задумчивый и зоркий,
что неспроста, простужен и сердит,
и в корешках, и в листиках махорки
мохнатый дьявол жмется и сидит.
А здесь, среди чахоточного быта,
где холод лют, а хижины мокры,
все искушенья жизни позабытой
для нас остались в пригоршне махры.
Горсть табаку, газетная полоска —
какое счастье проще и полней?
И вдруг во рту погаснет папироска,
и заскучает воля обо мне.
Один из тех, что «ну давай покурим»,
сболтнет, печаль надеждой осквернив,
что у ворот задумавшихся тюрем
нам остаются рады и верны.
А мне и так не жалко и не горько.
Я не хочу нечаянных порук.
Дымись дотла, душа моя махорка,
мой дорогой и ядовитый друг.
1946
Мы не воры и не бандиты,
и вины за собой не числим,
кроме юности, а поди ты,
стали пасынки у отчизны.
Нам досталось по горстке детства
и минуты всего на сборы,
наградил нас угрюмый деспот
шумной шерстью собачьей своры.
Все у нас отобрали-стибрили,
даже воздух, и тот обыскан, —
только души без бирок с цифрами,
только небо светло и близко.
Чуть живой доживу до вечера,
чтоб увидеть во сне тебя лишь…
Лишены мы всего человечьего,
брянский волк нам в лесу товарищ.
Кто из белых, а кто из красных,
а теперь навсегда родные,
и один лишь у сердца праздник —
чтоб такой и была Россия.
Мы ее за грехи не хаем,
только брезгаем хищной бронзой, —
конвоирам и вертухаям
не затмить нашей веры грозной.
Наше братство ненарушимо,
смертный час нам, и тот не страшен, —
только ж нет такого режима,
чтоб держали всю жизнь под стражей.
Острый ветер пройдет по липам,
к теплым пальцам прильнут стаканы, —
я не знаю, за что мы выпьем,
только знаю, что будем пьяны.
1946
