— Нет, ошибаешься ты.

Берк молчал, ожидая дальнейших объяснений.

— Там, во мраке был кто-то ещё… кто-то, кто пытался влезть мне в голову… кто-то, кто может говорить с кароном… кто-то сильный, хитрый и коварный, способный притупить эмоции, усыпить инстинкты и загнать в ловушку… И я почти попалась… если бы не Ричард…

— Что?

Джули вновь посмотрела на ликвидатора, неужели он способен удивляться:

— Когда я в опасности, я слышу голос твоего отца… Это он просил позвать тебя.

Берк выглядел растерянным.

— Ты слышишь его голос? Как?

— Не знаю, я просто чувствую и верю.

Тяжёлый день тяжёлой жизни… Эмоции нахлынули, но Моран, собрав волю в кулак, пытался переключиться… позже, о личном позже…

— Ты уверена, что карон не действует в одиночку?

— Да.

— Но как ты поняла это? — почти выкрикнул ликвидатор.

Джули не могла аргументировать, разве только используя имя Ричарда:

— Не знаю, — одинокая слеза скатилась по щеке, — но твой отец верил мне… всегда… и никогда не ошибался…

Они молча направились к выходу. Маленькая летучая мышь, притаившаяся на потолке, позволила себе расслабиться, обдумывая услышанное.

Брюнетка не могла избавиться от воспоминаний: чёрные глаза Берка в тусклом свете туннеля не выходили из головы, но, одновременно, чувство покоя, исходящее от мужчины… Сделав несколько шагов, Джули внезапно остановилась и, уставившись в пустоту, произнесла:

— Знаешь, хорошо, что ты не встретился с кароном и тем, что там ещё было… Вас что-то объединяет… А когда монстр сталкивается лицом к лицу с другим… — Джули запнулась, — ничего хорошего не происходит…

Она не хотела причинить боль, сейчас она просто констатировала факт. Что заставило сказать жестокие слова? Фарион не знала.

Второй раз за один вечер ликвидатор не мог поверить… За довольно короткое время она распознала в нём… монстра… но как же было с отцом…

— Ты считаешь меня… — заканчивать предложение не потребовалось.

— В тебе есть что-то от него… — Джули по-прежнему не смотрела на Берка, — я совсем запуталась… но ЭТО ощущение невозможно забыть, особенно там, в туннеле…

Холодный ветер ударил в лицо, заставив окунуться в реальность и приводя мысли в порядок…

Дорога до офиса прошла в полном молчании… Окно в машине со стороны пассажира было наполовину открыто в течение всего пути…

Когда каждый прожитый день становится невыносимее предыдущего, когда обстоятельства твоего скромного существования запутываются дальше некуда, когда ты теряешься в догадках о происходящем, которое уже не выглядит простым и безобидным… и собственные чувства кажутся коконом, завлёкшим душу в тесную ловушку… В общем, при всех этих «когда» нужно поговорить с тем, кто умеет слушать, понимать и сопереживать, к тому же, не обделён умом, проницательностью, хорошо тебя знает, и, в случае особой надобности, может дать здоровый подзатыльник для возвращения тебя любимой в нормальное состояние.

Таким человеком для Фарион была Гаремова.

Ванна, затем ром, сок, София, разговор…

После событий дня Джули чувствовала свою причастность к чему-то нереальному, потустороннему, странному и страшному… Она рассуждала вслух, давая подруге пищу для размышлений:

— Я окончательно запуталась в понимании Морана… Я пытаюсь пробиться сквозь стену, которой он себя окружил, но, узнавая его больше, прихожу к выводу, что нет никакой стены… он то, что я вижу… Пять лет назад я бы сказала, что он — маньяк, но после знакомства с Ричардом это как-то не вяжется…

Гаремова издала нервный смешок, закуривая очередную сигарету:

— Ты его человеком-то считаешь? Или так: чем ниже опущу, тем проще ненавидеть?

Фарион изогнула бровь, в недоумении посмотрев на подругу.

— Джули, заметь, ты говоришь о нём «что», а не «кто». Конечно, вариант, что он — мужчина, ты отмела сразу. На крайний случай, самец-производитель. Но человек? Не кажется, что это уже слишком.

— Ты защищаешь его?! — резкий выпад брюнетки. Настало время удивляться Гаремовой.

— Если хочешь, то — да… Защищаю. Без обид, но от тебя всех мужиков защищать нужно. У тебя дар делать из них слабых, неуверенных в себе особей.

Джули отпила глоток, задумавшись над словами подруги, затем довольно грубо выдала:

— А у тебя дар делать из них любовников, причём, не особо разбираясь в качестве последних. Извини, но у нас сегодня откровенный разговор. Так?

София улыбнулась своим мыслям:

— Скажи, а как реагирует Берк, когда ты выделываешь с ним подобные финты?

Вопрос застал Фарион врасплох. Гаремова внимательно посмотрела в глаза подруге:

— Он реагирует не так, как остальные. Да? Ты не можешь просчитать его, как до этого просчитывала остальных, и они тебе быстро надоедали. Не доходило даже до секса, пара его фраз, мальчик расколот, пара твоих фраз, и мальчик опущен ниже плинтуса. Но с Мораном иначе. И это злит тебя.

София чувствовала себя прокурором на процессе, но заставить Джули прислушаться можно было лишь таким способом.

— С Ричардом тоже было не так, но в тебе он увидел дочь, и это не угрожало твоему спокойствию. И Макс не угрожал… по причине своей слабости, податливости, бесхребетности, если можно так выразиться. К тому же, ты не любила Макса, а лишь привязалась к нему, как к тому, с кем иногда хорошо и комфортно, не более. Но Берк…

Гаремова многозначительно замолчала. Милый, вечерний разговор двух подруг принял опасный оборот.

— Что Берк? — не выдержала Фарион, градус её гнева был близок к предельному. — Говори.

— Ты не понимаешь его потому, что не хочешь понять. Ты говоришь, что боишься Морана, боишься его тьмы, но тьма есть в каждом из нас, в каждом, Джули, в каждом… И не коснувшись её, ты не поймёшь, сможешь с ней смириться или нет… Ты боишься его потому, что он сильный, властный лидер, такой же, как и ты… А два разнополых лидера рядом… или любовь, или битва на смерть… Вы оба воздвигли стены и пытаетесь что-то выяснить…

София замялась, усиленно пытаясь подобрать правильные слова:

— Помнишь, когда я увидела его в первый раз… я почувствовала броню, которую он ослабил при виде другой женщины… меня, но не тебя… Пара комплиментов, лёгкий флирт, обычный обмен любезностями… В тот момент он вздохнул с облегчением, дал себе передышку, а с тобой он застёгнут на все пуговицы, будто находится рядом с опасностью, и требуется максимальная концентрация и собранность, чтобы не быть застигнутым врасплох.