Ликвидатор ощутил его пробуждение: потоки силы неслись навстречу, неся боль, отчаяние и безысходность.

«Он силён, очень силён. Но пока что напоминает ребёнка, наделённого супер способностями, но не умеющего их контролировать. Надеюсь, Сейма ещё жива. — Сердце Берка предательски сжалось, Моран мысленно представил возможные последствия. — Что же ты наделала? Семь-восемь дней, и монстр научится убивать любое существо Иного мира, даже не прикоснувшись к нему…»

Всё случилось раньше… Пусть так, но нескольких минут будет достаточно, чтобы положить этому конец.

Вампир вышел на середину дороги, шум мотора неумолимо приближался. Мужчина закрыл глаза, его тело напряглось. Вся энергия сосредоточилась в одном месте, где-то глубоко внутри, заставляя мышцы каменеть, а кровь медленнее течь по венам.

Сейма давила педаль газа, теряя контроль: голова кружилась, ком подкатывал к горлу, дрожь волнами сотрясала тело. Переведя взгляд с дороги на ребёнка, оборотень увидела страх, но это был страх не маленького мальчика, похищенного чужой женщиной, а ужас монстра, чувствующего свой конец. Брюнетка на секунду закрыла глаза и тряхнула головой, пытаясь прогнать наваждение. Но видение вдруг обрело очертания ликвидатора, стоящего у неё на пути. Попытка затормозить, но она ничего не изменила, машина с силой врезалась в Морана, словно в скалу, внезапно возникшую на дороге. Скрежет металла, треск разбитого стекла и хруст ломающийся костей водителя и пассажира… потоки силы исчезли так же внезапно, как и появились.

Спустя несколько секунд Сейма ощутила, как сильные руки шефа вытаскивают её из машины. Он что-то говорил, но это уже не имело смысла. Ничего не имело смысла: ни дикая боль во всём теле, ни отсутствие будущего. Всё исчезло с последним криком мальчика и монстра, в этом крике слышался злобный рык чудовища, не успевшего воспользоваться силой, но там был и плачь ребёнка, которому никто не дал права выбирать.

Сквозь пелену слёз, застилающую глаза, Сейма увидела Марью и ещё нескольких оборотней, стоящих чуть поодаль.

— Иван, уведи её.

— Иван? Здесь? — губы прошептали вопрос автоматически, ответ женщине был безразличен, но она позволила себе опереться на руку вампира и медленно пошла прочь.

Сзади раздался голос ликвидатора:

— Вытащите тело из машины. Марья, начнёшь ты.

Приказ ударил по нервам. Несмотря на боль, Сейма обернулась.

— Всё кончено, он мёртв. Что она начнёт?

Берк раздражённо повторил:

— Иван, уведи её.

Но попытки Иванова не увенчались успехом. Брат Марьи не мог позволить себе воспользоваться силой в полной мере, боясь причинить любимой боль. Всегда уверенный в себе, вампир выглядел потерянным. А оборотень продолжала сопротивляться, теряя контроль. Ликвидатор пристально посмотрел на любимую сотрудницу. В пронзительном взгляде смешались жалость и гнев. Спустя минуту он устало произнёс:

— Хорошо, ты сама сделала выбор. Но это ещё не конец, Сейма, это только начало.

Закат казался кровавым, перебирая багряными бликами в верхушках голых деревьев. Тёмный язык дороги, словно мифическое чудовище, вынырнувшее из ада, готовился навсегда поглотить происходящее, не оставив ни малейшего следа предстоящей бойни. Разбитая машина, мёртвое тело и монстры, чьей работой была смерть. В эти минуты каждый из них становился самим собой, что на Земле случалось не часто.

Глаза Марьи засветились ярким синим светом, клыки обнажились, из горла вырвался глухой рык в предвкушении ещё тёплой, человеческой крови.

Три оборотня, стоящие рядом, поспешно скидывали с себя одежду.

Дмитрий и Фёдор, сорокалетние братья близнецы, представлявшие из себя две груды мускулов, были волками. Бритые головы, тёмно-серые глаза, тонкие губы, плотно сжатые в одну линию. Линии скул и волевые подбородки выдавали характеры бывших бойцов спецназа. Они всё делали вместе, даже погибли в один день. В подразделении ликвидатора часто злились на эту парочку: различить их было практически невозможно, особенно, если ребята хотели поиздеваться над окружающими, в какой-нибудь из дней одевшись одинаково.

Третий монстр — Михаил. После смерти долго не размышлял, остановив свой выбор на оборотне гризли. В человеческом обличии мужчина напоминал огромного медведя. Мощное телосложение, тёмные волосы, борода и усы, пухлые губы, красивые белые зубы, прямой нос и чёрные глаза, с осторожностью смотрящие на мир из-под густых бровей. Но стоило Михаилу улыбнуться, и грозный монстр превращался в милого и обаятельного тридцати одного летнего молодого человека.

Наблюдая за монстрами, до Сеймы постепенно начинал доходить смысл происходящего. Когда на дороге возникли два волка и огромный медведь, всё стало на свои места. Женщина бросилась к ликвидатору с отчаянным криком:

— Зачем? Зачем ты делаешь это? Ведь он уже мёртв. Тебе мало?

Берк ненавидел эту часть своей работы, но именно за этим он пришёл на Землю, именно этому учился долгие годы, и из-за этой проклятой работы был убит его отец. Но её требовалось сделать, несмотря на осуждение и крики Сеймы.

— Мы — падальщики, мы самые обычные падальщики… — крик перешёл в рыдание.

Моран схватил женщину за плечи, заставил посмотреть в глаза:

— Может, ты и права. Но я знаю, почему мы делаем это. А почему это делают люди? Люди, живущие на этой планете и методично занимающиеся уничтожением друг друга? Объясни, почему?

— Он был ребёнком. А ты убил его, хладнокровно и расчетливо ты убил его.

Нет, она совсем не слушала его, слышала, но отказывалась слушать.

Чёрные глаза Берка загорелись синим светом, в голосе послышался металл:

— Смотри на меня, — это была не просьба и не приказ. Её просто заставили повиноваться.

Внезапно до всех дошёл смысл происходящего. Оборотни и Марья предпочли отвернуться, Иван бросился к Сейме, отчаянно крича шефу:

— Берк, не надо! Пожалуйста, нет!

Но еле заметным движением руки ликвидатор отбросил парня на двадцать метров. С силой ударивший о дерево, вампир почувствовал резкую боль в позвоночнике.

Тихий голос произнёс, заставляя женщину застыть от внезапно нахлынувшего ужаса:

— Говоришь, он был ребёнком, а теперь посмотри на деяния этого мальчика, останься он в живых.

Бледные губы еле слышно прошептали:

— Нет, — но голубые глаза распахнулись ещё шире, вопреки желанию их обладательницы.

Сейма смотрела в синие омуты, не в силах сопротивляться. Постепенно синий сменился красным, обретая чёткие очертания фигур людей, предметов обстановки, картин из жизни улиц, площадей, городов. Сначала всё напоминало кадры из фильма в багряных тонах, но затем на первый план вышли сцены насилия — ясные, чёткие, в мелких деталях. Страдания детей, женщин, мужчин и стариков, крики боли и мольбы о пощаде и детали, детали, детали. Казалось, земной шар затопили реки крови и они грозились переполнить планету и выплеснуться в Иной мир со всеми вытекающими последствиями. И над всем этим стояло знакомое Сейме лицо… лицо Игоря Конева, но пятнадцать лет спустя.