— Приближаясь к особняку, я заметил тебя, остальное — игра, — ложь получилась правдоподобной.

— Но зачем? — выпалила Адель, не в силах скрыть обиду.

— А зачем ты пришла сюда… — и не вопрос, и не утверждение, лишь горький оттенок прошлого.

— Я пришла, чтобы убедиться: ты не тронешь Берка.

И вновь взгляд, устремлённый вдаль.

— Ты обо мне худшего мнения, чем хочешь показать… Я обещал, что не трону твоего сына. И я сдержу обещание.

Брошенная… и почему это слово крутилось в голове Адель, не желая уступать место ничему другому. Женщине хотелось кричать, разрывая мерзкую тишину, победившую двоих. Кричать о том, зачем она пришла сюда. Чтобы вновь ощутить себя живой, чтобы найти и украсть в лабиринте жизни кусочек счастья, чтобы спрятаться от мира в его руках. Она была согласна на всё: на грубые ласки на белом снегу или нежные объятия у порога, на тайные встречи урывками или совместные прогулки в парке.

Адель засмеялась, поражаясь, как низко могла пасть, решившись открыться наёмнику. Мечты о времяпровождении вдвоём. С кем? С беспринципным убийцей? Но чем она лучше? И откуда такая уверенность в его чувствах?

Но неужели два монстра не могут быть… Мысли проносились в голове, борясь друг с другом за право отделить белое от чёрного… И как ни старалась миссис Моран, так и не смогла вытеснить боль злостью… возможно, не стоило снимать маску, идя на встречу к такому мужчине…

— Я слышал, что вы можете делать это, но не верил, пока не увидел сам, — чей-то голос заставил кора вынырнуть из омута своих воспоминаний, незаметно слившихся с воспоминаниями холодного бетона.

Отдёрнув руку, Пётр посмотрел на того, ради кого и пришёл в это жуткое место. Худенький парнишка с пухлыми губами, волевым подбородком и странным взглядом голубых глаз. Спустя минуту Неменцев понял: парень знал о своей участи. Сердце болезненно сжалось.

«Арон, ты — сволочь. Юноша — расходный материал, но одно дело, когда он не знает об этом, и совсем другое, когда…»

— Не напрягайтесь, я готов к смерти.

Это было слишком даже для опытного убийцы.

— Да где же вас таких Арон берёт?! — оборотень не ждал ответа, но не сказать не мог.

«Обречённый, — мысль пронзила мозг подобно раскалённой игле, — я знал, что так будет, но… чёртовы камни… чёртова Адель…»

— Можно спросить?

— Давай, — выдал кор, сдаваясь.

— Это больно?

— Что именно?

— Читать их воспоминания? — юноша указал на разрушенную стену здания.

— Не больнее, чем знать, что скоро умрёшь, — желая сменить тему, Пётр быстро произнёс, — а где второй?

Архаи указал за спину мужчины. Неменцев обернулся, встретившись взглядом с исчадием ада Иного мира — кароном. Страшная, беспринципная тварь, но что-то слишком человеческое проскользнуло в глазах монстра… Пётр тяжело вздохнул.

«И этот знает… Обречённые…»

Три существа двинулись в сторону леса… А холодные камни остались, добавив к боли, ставшей собственной, грустную историю разбитого сердца Адель Моран…

«Ну почему, почему выяснение отношений нельзя проводить с глазу на глаз, не вовлекая в процесс толпу зрителей и не используя такой повод, как возвращение Сеймы», — с этой мыслью Джули быстро подошла к стремянке.

— Дай лампочку, я заменю, — команда подруге, и протянутая рука в ожидании предмета. При этом Фарион не сводила умоляющего взгляда с Леонида, в котором читалось: пожалуйста, только не отвечай на её грубость… ради Сеймы.

Патологоанатом замер, раздумывая. Джули казалось, что она видит две чаши весов в голове вампира, на одной — раздавленная Гаремова, на другой — счастливая Сейма и потерянная Фарион. Брюнетка слишком хорошо знала, как мужчина способен подобрать слова, унизив при всех рыжую бестию. После этого их роман вряд ли был бы возможен.

— Я жду, — злобный взгляд Джули в сторону Софии.

Наконец, немного сбитая с толку, девушка подала лампочку. Фарион ловко поднялась на верхнюю ступень, поразив всех присутствующих акробатическим трюком в туфлях на платформе и шпильке 13 см. Спустя минуту гирлянда зажглась десятками разноцветных огней, украсив потолок затейливым узором, понятным только Гаремовой.

Фарион на секунду забыла о злости на подругу.

— София, что это?

В ответ девушка улыбнулась, её глаза заблестели, как у ребёнка, впервые без помощи родителей собравшего конструктор. И этот блеск не ускользнул от Леонида, в один миг согрев душу повидавшему жизнь вампиру, причём, против его воли. С трудом оторвав взгляд от Гаремовой, патологоанатом направился к лифту.

Все остальные участники событий восхищенно смотрели на потолок, и никто не услышал, как закрылись двери лифта, спускающего Леонида в рабочий кабинет. Мужчина думал о рыжей девушке, глубоко зацепившей его сердце. Мужчина думал о брюнетке, болезненно задевшей сердце его друга. Странно, но после сцены в офисе, после фигуры, выложенной гирляндой на потолке, Леонид понял одно: впереди тяжёлые времена, может, стоит ловить момент, пока он реален.

Между тем София попыталась объяснить своё творчество:

— Точно не могу сказать… но, думаю, это — море.

— Знаешь, это именно то, чего ей так сейчас не хватает, — прошептала Джули, удивившись собственному откровению.

Иван и Марья ошарашенно уставились на подруг, продолжающих с интересом рассматривать потолок.

— Что это было? — сурово произнесла Иванова, переведя строгий взгляд на брата.

— Если бы я знал… Надеюсь, просто совпадение.

— И почему мне кажется, будто это парочка становится опасной? — буркнула вампир себе под нос, прикидывая, как долго эти двое смогут находиться в блаженном неведении относительно всего происходящего с таким-то восприятием. И восприятие ли это или нечто большее?

«Нужно быть внимательнее и приглядывать за ними», — сделала вывод Иванова, вернувшись к вырезанию какой-то фигуры, которую забрала у брата.

Спустя секунд тридцать Марья не выдержала:

— Иван, это — твоё.

Мужчина скорчил гримасу, не спеша заняться делом сестры.

— Ты сама у меня забрала, — попытался возразить Иванов, но был жестоко остановлен женщиной не в духе.

— Послушай, бабник, я не это забрала у тебя, я тебя забрала у Гаремовой. Поэтому молчи и вырезай.

В некоторых случаях лучше подчиниться. Взяв ножницы в руки, Иван обиженно пробубнил: