Посвящается Катерине — читателю, который со мной и моим романом уже не первый год.

Гаремова тщательно выбирала брюки, пытаясь создать идеальный образ — «скучаю, но по-прежнему обижена, хотя, готова начать с нуля».

Джинсы для такого случая не подходили — слишком просто, обтягивающие чёрные леггинсы — слишком сексуально (они буквально приказывали смотреть на идеальную пятую точку, причём, не только лицам мужского пола).

«Это позже, — мысленно отметила София, — когда приду красть документы по Максу… Фуф, какое мерзкое слово — «красть», но выбора нет».

Но Гаремова лукавила, она прекрасно понимала: выбор есть всегда, просто он уже сделан.

Достав тёмно-синие, чуть расклешённые к низу брюки, рыжая бестия удовлетворённо хмыкнула, растянув губы в улыбке. Приталенное, выше колена пальто в тон штанам подчёркивало стройную фигуру. Образ завершали чёрные сапожки на высоких каблуках, кожаная сумочка и роскошный огненно-рыжий хвост, эффектно покачивающийся при каждом шаге хозяйки.

Подойдя к зданию, где располагался офис ликвидатора, София взглядом выцепила машину Леонида, выбрала удобную позицию для начала операции и закурила. Выпуская дым через нос, Гаремова смотрела себе под ноги, ощущая всё нарастающую тревогу. Утром ей казалось, что вся ситуация должна быть игрой, пусть сложной, подлой, жестокой, но игрой, не более. Внезапно эмоции изменили плану. Чем дольше София курила, тем острее становилось непонятно откуда взявшееся чувство одиночества.

«Ещё и Фарион где-то шляется, шпионка хренова, — проворчала Гаремова, затем добавила шёпотом, коря саму себя, — нельзя было её отпускать одну. Только бы ничего не случилось. Один уже доигрался».

Дверь открылась, София вздрогнула, оторвав взгляд от дороги, изобразила на лице несмелую улыбку (для этого пришлось простоять перед зеркалом не менее получаса, репетируя), но на крыльце появился не Леонид, а яркая брюнетка, которую, по утверждению Фарион, рыжей бестии не стоило воспринимать, как соперницу.

«Тебе легко говорить, подруга», — размышляла Гаремова, не сводя глаз с Ивановой.

Шаги Марьи напоминали поступь кошки, вышедшей на охоту, и это в сочетании с лёгким пренебрежением ко всему миру. Уверенность и превосходство хищницы сквозили в облике девушки, но не били в глаза прохожих высокомерием, а вызывали восхищение, пусть смешанное с завистью и злостью, но всё же восхищение сильной представительницей слабого пола. Сила — ключевое слово, характеризующее ауру, окружающую сотрудницу ликвидатора в этот хмурый, осенний день. Сила, скрытая в кошачьих движениях, сила, скрытая в глубине серых глаз…

«Да что со мной происходит? — размышляла Гаремова, пытаясь сбросить наваждение. — Она не сделала ничего особенного, всего лишь ловко сбежала по лестнице и села в машину».

Но мысли о красивой «не сопернице» лезли в голову, рисуя неприятные картинки.

«Да, милая, тебе пора лечиться, причём, на пару с Фарион, — резюмировала женщина, затем грозно скомандовала, — София, соберись! Иначе провалишь всё задание».

Леонид появился двадцать минут спустя. К тому моменту рыжая бестия замёрзла, но внутри начинала закипать. Быстро сменив гнев на милость и натянув робкую улыбку согласно плану, девушка подошла к машине, коснулась рукой царапины, с сожалением провела по ней тонкими пальцами и тихо произнесла:

— Привет. Я говорила, что мне очень жаль.

Леонид лукаво сощурился, чувствуя подвох, но красота, улыбка и завораживающий голос Гаремовой сделали своё дело — мужчина подавил сомнения, заставив голос разума замолчать. София приблизилась к вампиру, не говоря ни слова, провела рукой по щеке, подбородку и замерла в напряжённом ожидании.

Смелые движения для тех, у кого не было ни одного свидания, но рыжей бестии на это плевать. Женщина знала, чего он хочет, чего хочет она, здесь и сейчас. Игра началась.

Пальцы двинулись дальше, коснулись уголков губ, вновь замерли и отпустили своего пленника. Пустота кольнула мужчину в область сердца. Резко, но осторожно он «поймал» хрупкую руку своей рукой. София ощутила нежный поцелуй на ладони.

— Давай не будем спешить. Я хочу всё сделать правильно, — чарующим голосом произнёс Леонид, желая добавить: «Ведь у нас впереди целая вечность», но вместо этого лишь спросил, — хочешь поужинать?

Ответом ему были солнечная улыбка и озорной огонёк в глубине лукавых глаз.

Фарион замёрзла, и, если учесть, что холод причинял ей почти физическую боль, брюнетка начинала терять бдительность: мысли крутились вокруг замёрзшего тела и невозможности слезть с дерева, чтобы хоть как-то согреться, а люди на поляне молча стояли, ожидая кого-то или чего-то.

«О Боже, когда же начнётся главное? В таком темпе я умру от переохлаждения, пока набор этих звёзд соизволит сделать хоть что-нибудь».

После этих мыслей на поляну неожиданно прыгнул карон, приземлившись в двух шагах от Морана. Фарион машинально назвала чудовище «вторым».

В голове Джули промелькнуло: «Началось», затем сущность обычной человеческой женщины превратилась во внимание, забыв о холоде. Сердце бешено билось, возбуждение достигло предела, превратившись в ком ждущей энергии. Фарион с трудом понимала, что это значит и чем грозит. Она просто застыла на дереве с биноклем в руках, отдавшись интуиции.

Зверь на поляне замер, втянув ноздрями холодный воздух, затем медленно повернулся к маньяку. Жалобный полукрик-полустон задохнулся в горле, вытесненный чудовищной болью, рвущей на куске не только тело, но и разум. Так действовали кароны…

Палач разделывал свою жертву, жестоко и изощрённо, заставляя чувствовать, глубоко и остро, как и все те, чьи жизни оборвал монстр, почему-то называющийся человеком.

«Второй» убивал, остальные стояли, молча наблюдая за происходящим. Они ждали, всё ещё ждали… Карона нельзя останавливать, когда он выполняет предначертанное природой.

В глазах Сеймы светилось торжество, возможно, посмотри сейчас Иван на свою возлюбленную, он узнал бы о ней много нового. Пётр сосредоточился на ощущениях, одна рука наёмника коснулась кристалла Киори, другая сжалась в кулак, но Неменцев ничего не мог уловить, только знание того, что хозяин палача рядом жгло изнутри бессилием и злобой. Пальцы Берка нащупали пузырёк в кармане, внешне ликвидатор оставался спокойным. Юноша архаи и его подопечный готовились к бою.

Джули смотрела на происходящее, пытаясь понять, почему её глаза оставались сухими, а сердце, перестав бешено стучать, отмеряло ровные спокойные удары, несмотря на кровь и внутренности, окрашивающие поляну в алый цвет. Брюнетка испытывала страх, но не из-за увиденного. Страх ранее неизвестной сущности — части себя, что внимательно и почти равнодушно следила за происходящим, наблюдая и анализируя.

Наконец, всё было кончено. Жертва уже не двигалась, хотя, как могут двигаться разбросанные на расстояние двух-трёх метров друг от друга куски человеческого тела?