Фарион плакала над трагичной судьбой ребёнка, над судьбой Сеймы… и над своей. Присутствие Берка обострило чувства, её тянуло к этому мужчине, тянуло здесь и сейчас, несмотря на место и время, и от этого становилось больнее. Стыдно. Брюнетка не могла контролировать свои эмоции на кладбище, среди могил и особой тишины места, в котором не подобает испытывать подобное. Кто она после этого? Сама того не осознавая, Джули умудрилась разделить мир на части и прописать для них законы, упустив одну важную деталь: некоторым чувствам не подвластны ни время, ни место, ни даже состояние души.

Вновь взгляд, обращённый в небо, вновь борьба с диким желанием прижаться к нему и зарыдать, громко, во весь голос, не сдерживая себя, чтобы стало легче. Трудно дышать, противоречия разрывают на части. Уйти отсюда, уйти немедленно, и искать способы бороться с собой.

— Я пойду.

Берк не успел ответить, Джули резко развернулась на каблуках, намереваясь покинуть могилу, но не прошла и двух шагов, споткнулась о камень и оказалась в руках Морана, причём, полулёжа.

Ликвидатор не спешил отпускать брюнетку. Тёмно-карие глаза проницательно всматривались в лицо сотрудницы. Тревога который день не покидала мужчину, он тщетно пытался понять, что происходит с Фарион. Заплаканное лицо, руки, с силой упирающиеся ему в грудь, как будто женщину поймали с поличным, и она пытается сбежать.

— Отпусти меня, — злобно выдала Джули, но в интонации и взгляде Берк уловил оттенок паники.

Дышать стало труднее, ей казалось, что мрак касается души, но почему так бережно, почему его тьма несёт с собой не только пустоту, но и частицу тепла. От этой мысли стало горько.

Просто отпустить её… весьма заманчивое предложение, но если он сделает это прямо сейчас, не меняя положения тела, то Фарион довольно болезненно стукнется о камень. И тогда ликвидатора уже ничего не спасёт.

— Слышишь, отпусти меня, — брюнетка пыталась вырваться, сильнее уперевшись руками в грудь Морана.

Но Берк не послушал. Она находилась у него в руках, такая живая и горячая. Ощущения подкрались незаметно, обжигая, заставляя погрузиться в себя. Секунда, вторая, третья… он продолжал смотреть в карие глаза, пытаясь приблизиться и понять… Но нервное состояние Фарион заслоняло всё остальное, девушка теряла контроль. Берк уловил первые признаки начинающейся истерики. Ликвидатор растерялся, быстро поставив Джули на ноги, он отступил, не сводя с неё проницательного взгляда. Она казалась зверем, загнанным в ловушку. Мучительное выражение на лице, слёзы, не перестающие катиться по щекам, дрожащие губы и что-то затравленное в глубине карих глаз.

Джули пыталась взять себя в руки, но тщетно. Рыдания подступали к горлу вопреки желанию хозяйки. Девушка прикрыла рот ладонью, пытаясь остановить первый всхлип, безрезультатно.

Он впервые видел её такой, даже после смерти Ричарда и Макса всё было иначе. Сердце болезненно сжалось. Кайла не раз плакала на плече Морана, но он никогда не ощущал себя так… Эта девчонка пробуждала чувства, давно похороненные под слоем цинизма, равнодушия и жестокой реальности. Ликвидатор не мог сопротивляться. Подчиняясь порыву, Берк прижал Фарион к себе. Неуверенная попытка высвободиться привела к более крепким объятиям. Он не сказал ни слова, сейчас слова не имели смысла, он просто дал ей понять, что не отпустит… и она поняла…

Сильнее прижавшись к мужчине, вызывающему столь противоречивые чувства, уткнувшись лицом в его грудь, Джули зарыдала, громко и отчаянно, не сдерживая себя.

Говорят, боль уходит со слезами, но это не совсем так. Иногда, чтобы вытравить из себя эту самую боль, недостаточно обычных, тихих слёз, необходимы рыдания, которые очистят, освободят и помогут жить дальше.

Полчаса назад Фарион просила помощи у Ричарда, и он не заставил себя ждать, помогая двоим.

Стоя на пороге дома охотника, Ливон отметил: степень неловкости каким-то необъяснимым способом смешанная с враждебностью, достигла всех возможных пределов, следующим шагом будет открытая агрессия.

«Прошло меньше минуты, мы успели обменяться только дежурными приветствиями, а мне уже хочется уйти отсюда, а ему — закрыть за мной дверь. Хорошее начало, ничего не скажешь».

Но, преодолев неприятные ощущения, лев спокойно произнёс:

— Нам нужно поговорить.

Кирк изогнул бровь, тень ироничной улыбки тронула губы, но упираться не имело смысла: чем быстрее они начнут, тем быстрее закончат. Холодным взглядом оборотень пригласил Ливона в комнату, не сказав при этом ни слова. Лучшего способа заставить незваного гостя чувствовать себя нежелательным собеседником вряд ли можно было найти.

Гостиная представляла собой шикарно обставленную комнату. Тёмно-коричневая мебель крупными пятнами разбросана по бежевому, ворсистому ковру — два кожаных кресла, диван с кучей мелких подушек, изящный журнальный столик и тумба, на которой идеально ровными стопками покоились какие-то бумаги. Одну из стен занимала TV-панель, на другой — прибиты открытые полки, на которых стояли фотографии. Окно — от пола до потолка — пропускало солнечный свет, не ограничивая его шторами, таковые просто отсутствовали.

Обстановка никак не соответствовала представлению о хозяине. «Но я мало знаю его», — мысленно поправил себя Ливон и, не дожидаясь приглашения, сел в кресло, расположенное ближе к окну.

С таким, как Кирк, не стоило ходить вокруг да около, нужно сразу приступать к делу, иначе увеличивается вероятность быстро разозлить хозяина дома, ничего не добившись.

— Мне жаль твоего брата, прими искренние соболезнования, — пауза длилась всего пару секунд, — но я пришёл не за этим — нужна твоя помощь.

— Если хочешь нанять меня, то лучше поищи другого охотника за головами, — констатация факта, не содержащая ни одной эмоции.

Ливон удивлённо посмотрел на мужчину и не в силах противиться соблазну, спросил:

— Почему?

— Я не обязан ничего объяснять, — резко выдал Кирк, затем чуть смягчившись, добавил, не меняя интонации, — не принимай на свой счёт, но я не хочу иметь никаких дел с кошками.

— Но ты сам из семейства кошачьих.

Льву показалось, что глаза пумы чуть потемнели, более ничего не выдало чувств.

— И что это меняет? Мне чужды отношения, вытекающие из родственных связей и кровных уз.

Логические обоснования не помогут, нужно действовать интуитивно. Ливон пытался уловить в голосе оборотня эмоциональный оттенок, за который можно зацепиться и выстроить схему дальнейшего разговора, но равнодушие тщательно скрывало суть.

Лев тяжело вздохнул, предчувствуя провал, но отступление не в его правилах.

— Я здесь не за этим… Я пришёл просить, чтобы ты возглавил стаю твоего брата, — слова прозвучали быстро, неприятным осадком опустившись на сердце охотника.