* * * Одиноко сижу у окна, у края конечного мира, В синеве горизонта зрение ловит звук бесконечности, Свет переплетается с тенью, Предлагая приятную дружбу дерева сирис. А в душе отдается: «Недалеко, совсем недалеко!» Лента дороги ускользает за гребень закатной горы, Стою у входа в постоялый двор вечера. Вспыхивает в отдаленье Крыша храма – место последнего странствования. От подножья его летит песнь окончания дня, С ее восходящим и нисходящим мотивом связано все прекрасное в этом моем пребывании, Она прикасалась к душе в дни моих долгих скитаний, Привнося в нее звук полноты. В душе отдается: «Недалеко, совсем недалеко!» * * * В сфере необъятного творенья На протяженье неизмеримых времен Бушуют фейерверочные игры Солнц и планет. Пришел и я из вечности незримой С мельчайшей искоркой И занял точку во времени и протяжении. Едва я начал уходить со сцены, Угас светильник, Померкла сущность звездных игр, И обветшала обстановка пьесы, Где представляли радость и печаль. Я увидал: актеры и актерки, Уйдя со сцены, Сбрасывают пестрое тряпье. Я увидал: Там, за кулисами из омертвевших звезд, Царь танца застыл в одиночестве. Из книги «День рождения» («ДЖОНМОДИНЕ») * * * Слышу: гремит барабан боевой, Время больших перемен наступило - Век настает грозовой. Новой главы развернулись страницы: Мир на дурные деяния силы растратить стремится, Несправедливость спешит воцариться, Это грядущего вестник пришел,- Каждое зло превращается в тысячу зол. Скупости камни сдвигает поток полноводный, Нищей земли изменяет он облик бесплодный, Мертвых песков размывает слежавшийся слой, Прочь их сметает бурливой волной. Гниль унося с побережий, Место спешит он расчистить для поросли свежей, А истощенное поле пытается всходы рождать, Как параличный, пытающийся бормотать. Пусть омертвелые души Могут еще показаться живыми снаружи,- Хоть и трудны времена, В их закромах до сих пор не иссякли запасы зерна. Но наступает расплата,- потоки ее грозовые Сносят солому их кровель, врываются к ним в кладовые, Рушатся градом смертельных ударов, жестоких вестей, Болью пронизывают до костей. Гибель нахлынула, все на пути разрушая - Новое поле готовит для будущего урожая. В этой проверке, в горниле мучительных дней Что из наследия дряхлого в прах превратится, Что сохранится. Время под глянцем увидеть, где прячутся гниль и обман. Вот почему загремел боевой барабан. Из книги «Последние стихи»
(«ШЕШ ЛЕКХА») * * * Океан покоя великого впереди, В путь далекий, о кормчий, ладью мою поводи. Вечным спутником стань мне, о кормчий мой, В час отплытья мне лоно свое открой. Будет с нами сиянье Дхрува-звезды В нескончаемом нашем пути. О свободу дарующий, в странствии вечном, от зла Ты прощением и милосердьем меня огради. Пусть же с бренной землею расторгнется связь, Чтоб в объятья вселенной упасть, Чтоб вступила душа моя, не страшась, В Неизвестное, что ожидает ее впереди. * * * Вот человек великий рождается к жизни повой, Холодок по телу, трепет восторга повсюду, В каждой травинке, растущей из праха земного. В мире богов гулко раковина затрубила, В мире людей загремели литавры победно,- Наступил миг рожденья великий. В прах рассыпался мрак новолунья. Пали крепости тьмы. На вершине горы рассветной Звучит напутствия слово: «Смелее, смелее,- к жизни новой». «Слава, слава рождению человека!» - Звучит в небесах громово. * * * Этот день моего рождения станет мне днем разлук. Я хочу, чтобы каждый, кто настоящий друг, Прикоснулся руками своими к рукам моим. Дар прощальный бренного мира, знак того, что любим, Унесу я – последнее благословенье людей, Унесу я – последнюю милость жизни земной моей. Я суму свою опустошил до дна, Роздал все, собираясь в путь. Если сегодня в ответный дар Мне достанется что-нибудь - Немного прощенья, немного любви, Все возьму, отправляясь в последний путь, На последнее празднество, на последнем плоту, Отплывая в беззвучную темноту. Из книги «Искры» («СПХУЛИНГО») * * * |
