– Позвольте мне задать вам один вопрос,- не унимался Харан,- разве община не имеет права обсудить поступок своего члена – молоденькой девушки, которая решилась одна, без позволения матери, поехать на пароходе в обществе постороннего мужчины?

– Если вы находите возможным проводить параллель между случайными поступками людей и греховностью их натур, то я, право, не понимаю, зачем вам понадобилось отрекаться от индуистской общины и вступать в «Брахмо Самадж»,- ответил Биной.- Но как бы то ни было, Пану-бабу, я не вижу нужды обсуждать все это с вами. Предоставьте мне самому решить, что я должен делать. Боюсь, что вы мне в этом ничем помочь не. сможете.

– Мне остается сказать вам совсем немного,- сказал Харан,- всего лишь одну вещь: держитесь подальше от семьи Пореша-бабу, с вашей стороны будет очень дурно, если вы не послушаете моего совета. Вы и ваш друг своими посещениями уже доставили им немало неприятностей. Вы даже не сознаете, как велик вред, принесенный вами этой семье.

Когда Харан-бабу ушел и Биной остался один, тягостные сомнения овладели им. С каким радушием Пореш-бабу – благородный и доверчивый – ввел их обоих в свой дом… И если случалось, что Биной переступал в этом доме границы, поставленные гостеприимством, то это никогда не отражалось на ласковом и внимательном отношении к нему Пореша-бабу. В доме брахмаиста Биной нашел приют, какого не находил до тех пор нигде. Новое знакомство удивительно благотворно повлияло на него, благодаря ему вся жизнь, казалось, обрела новый смысл. Так неужели же в той самой семье, где он видел столько теплоты и радости, Биной оставит теперь о себе недобрую память! Из-за него тень ляжет на хорошую репутацию дочерей Пореша-бабу! Он – вина тому, что под угрозой оказалось все будущее Лолиты. Что он мог сделать, чтобы искупить свою вину? Увы! То, что именуется «обществом», воздвигло на пути к достижению истины непреодолимое препятствие. Ведь никаких действительных преград к союзу Биноя и Лолиты не было! Бог – тот бог, перед которым открыты сердца их обоих,- знает, с какой радостью пожертвовал бы Биной жизнью ради счастья и блага' Лолиты! Разве ire сам он зажег первую искру чувства в сердце Биноя… По-видимому, в его вечных законах не нашлось никаких указаний насчет недопустимости этого… И разве бог «Брахмо Самаджа», которому поклоняются люди вроде Пану-бабу, и бог Биноя – два разных существа? Разве бог «Брахмо Самаджа» не является повелителем человеческих сердец? На пути к их браку, подобно алчному, оскалившему зубы чудовищу, стояло страшное препятствие. Но не совершит ли он непростительного греха, послушавшись голоса общества, воздвигнувшего это препятствие, а не того, чьи заповеди говорят о милосердии и понимании…

Но, увы, вполне возможно, что Лолите именно это препятствие покажется непреодолимым. К тому же Лолита… как знать, какое чувство испытывает она? Сколько сомнений! И как их разрешить?

В то самое время, когда Харан-бабу был у Биноя, к Анондомойи пришел Обинаш. Он принес известие о том, что брак Лолиты и Биноя решен окончательно.

– Этого не может быть,- возразила Анондомойи.

– Почему не может? Разве так уж невероятно, чтобы Биной решился на это!

– Этого я не знаю,- ответила Анондомойи. – Но я твердо уверена, что, решившись на такой важный шаг, Биной никогда не скрыл бы этого от меня.

Обинаш, однако, продолжал настаивать, говоря, что слышал он эту новость от члена «Брахмо Самаджа» и что она абсолютно достоверна. Он добавил, что давно знал, как плачевно для Биноя все это кончится, и даже предупреждал об этом Гору. После чего Обинаш отправился вниз к Мохиму и с большим удовольствием повторил новость ему.

Когда появился Биной, Анондомойи по его лицу догадалась, что он чем-то очень сильно встревожен. После обеда она увела его в свою комнату и сказала:

– А теперь, Биной, расскажи, что с тобой случилось.

– Вот, ма, прочти,- ответил Биной, протягивая ей письмо. И когда Анондомойи кончила читать, он продолжал:

– Сегодня утром ко мне приходил Пану-бабу и наговорил массу неприятностей.

– По какому поводу?

– Он сказал, что мое поведение было причиной сплетен, которые ходят в «Самадже» о дочерях Пореша-бабу.

– Я слышала, что вопрос твоей женитьбы на Лолите уже решен. Какая же тут может быть причина для сплетен?

– Если бы этот брак был возможен, тогда, конечно, причины для сплетен не было бы. Но распространять подобные слухи, зная, что наш брак невозможен, по меньшей мере низко, и это особенно подло в отношении Лолиты.

– Если бы у тебя хватило мужества, Бину,- сказала Анондомойи,- ты легко мог бы оградить Лолиту от всех этих сплетен.

– Каким образом, ма? – удивленно спросил Биной.

– То есть как каким образом? Женись на ней!

– Что ты говоришь, ма! Боюсь, что ты меня несколько переоцениваешь. Неужели ты воображаешь, что стоит мне сказать: «Я женюсь»,- и все моментально встанет на свое место, будто все только и ждут моего знака.

– Я просто не вижу, о чем тут так много разговаривать. Все, что в твоих силах, сделать ты обязан. А ты, безусловно, можешь сказать, что жениться ты готов.

– А не оскорбит ли Лолиту это неосуществимое предложение?

– Но почему же оно неосуществимо? Уж если все вокруг заговорили о вашем браке, значит, по общему мнению, он вполне возможен. Уверяю тебя, что твои колебания и нерешительность совершенно излишни.

– А как же Гора, ма? Ведь нужно и о нем подумать.

– Нет, сын мой,- твердо сказала Анондомойи,- в этом деле оглядываться на Гору не следует. Я знаю, что он рассердится, и мне вовсе не хочется, чтобы он сердился на тебя. Но что поделаешь? Если Лолита для тебя что-нибудь значит, ты не допустишь, чтобы злые языки «Брахмо Самаджа» без конца сплетничали о ней.

Но все это было далеко не так просто! С тех пор как Гора был заключен в тюрьму, любовь к нему Биноя неизмеримо возросла, и он просто не представлял себе, что сможет нанести другу такой тяжелый удар. Еще больше тревожил Биноя вопрос принадлежности его и Лолиты к разным общинам. В мыслях очень просто бывает пренебречь законами своего общества, но сколько больших и малых препятствий встает на пути, когда доходит до дела! Страх перед неизвестным, боязнь непривычного невольно заставляют мешкать и оглядываться назад.

– Чем больше я узнаю тебя, ма, тем больше удивляюсь! – воскликнул Биной.- Какая у тебя светлая голова! Для тебя, кажется, не существует преград, ты будто не ходишь, а летаешь. Разве бог дал тебе крылья?

– Да, бог не ставит преград на моем пути,- улыбнулась Анондомойи.- Он сделал все в жизни попятным для меня.

– А у меня вот,- вздохнул Биной,- язык хорошо подвешен, а мысли не всегда за ним поспевают. Ведь сколько я учился, читал, рассуждал, спорил – и теперь вдруг обнаруживаю, что как был, так и остался совершенным глупцом!

В это время вошел Мохим и стал так грубо и оскорбительно расспрашивать Биноя о его отношениях с Лолитой, что тот окончательно растерялся. Большим усилием воли ему удалось взять себя в руки. Едва владея собой, он сидел молча, опустив глаза, пока наконец, обругав всех и вся, Мохим не ушел, заявив на прощание:

– Семейство Пореша-бабу бесстыдно завлекло Биноя в западню и приготовило ему погибель. И Биной по своей глупости попался. Хотел бы я посмотреть, как бы они окрутили Гору! Этот так легко в руки не дастся!

Подавленный упреками, сыпавшимися со всех сторон, Биной сидел в молчаливом отчаянии. Анондомойи внимательно смотрела на него.

– Ты знаешь, что тебе надо делать, Бину? – сказала она вдруг. Он поднял голову, посмотрел ей в глаза.

– Сходи к Порешу-бабу. Поговори с ним, и тебе станет ясно, как следует поступить.

– А я как раз собиралась к вам! – удивленно воскликнула Шучорита, увидев входящую Анондомойи.

– Как жаль, что я этого не знала,- улыбнулась Анондомойи.- Но почему ты хотела навестить меня, я догадываюсь. Меня привело к тебе то же дело. Лишь только я обо всем узнала, как сразу же поспешила сюда. Мне кажется, нам надо поговорить с тобой.