– Почему же, Радха, почему ты считаешь, что надо подождать?
– Ма будет очень недовольна,- ответила Шучорита. Пореш-бабу почувствовал, что она права, но прежде чем он
успел что-нибудь сказать, в комнату ворвался Шотиш и, подбежав к Шучорите, стал что-то шептать ей на ухо.
– Нет, болтунишка, только не сейчас,- сказала она.- Завтра.
– Но ведь завтра мне идти в школу,- огорчился мальчик.
– В чем дело, Шотиш? Чего ты хочешь? – ласково спросил Пореш-бабу.
– Он…- начала было Шучорита, но Шотиш тотчас же закрыл ей рот ладонью.
– Нет, нет, не говори, диди, не говори! – умолял он.
– Зачем же Шучорита будет говорить, если это секрет? – улыбнулся Пореш.
– Видишь ли, отец, ему самому очень хочется, чтобы ты' узнал этот секрет.
– Вот и нет! Вот и нет! – запротестовал мальчик, убегая.
Дело в том, что мальчик хотел показать Шучорите сочинение, столь расхваленное Биноем. Излишне добавлять, что Шучорита сразу догадалась о причине, побудившей Шотиша поднять этот вопрос в присутствии Пореша. Бедный Шотиш и не подозревал, что предмет самых его сокровенных мыслей может с такой легкостью стать достоянием других.
Глава сорок седьмая
Спустя четыре дня Харан-бабу явился к Бародашундори с письмом в руке. Он уже оставил всякую надежду повлиять как-нибудь на Пореша-бабу.
– С самого начала я пытался предостеречь вас,- сказал Харан-бабу, вручая Бародашундори письмо, которое Лолита отправила Шойлобале,- и даже вызвал этим неприязнь всей вашей семьи. Но из этого письма вы поймете, как далеко зашло дело.
Прочитав письмо, Бародашундори воскликнула:
– Но как же я могла предвидеть все это, скажите, пожалуйста! У меня и в мыслях не было, что этим может кончиться. Но имейте в виду, вы очень заблуждаетесь, если хотите возложить ответственность за все это на меня. Вы все общими усилиями вскружили голову Шучорите, восхваляя ее без меры: «Ну разве найдется во всем «Брахмо Самадже» кто-нибудь равный ей!» Вот теперь сами и распутывайте, что ваша несравненная девица натворила. Это она привела в наш дом Биноя с Гоурмохоном, и хотя я приложила все старания к тому, чтобы перетянуть Биноя на нашу сторону, откуда ни возьмись явилась эта «тетя» со своим идолом и все испортила. Теперь Биной, лишь меня завидит, бежит без оглядки. Во всем, что сейчас происходит, виновата ваша Шучорита. Я давно знала, что она за человек, только никому не говорила. Я к ней относилась так, что никто и не догадывался, что она не моя родная дочь,- и вот награда! И совершенно напрасно было показывать мне это письмо. Делайте, что хотите!
Харан-бабу великодушно просил извинения за то, что невольно позволил себе упрекнуть в чем-то Бародашундори, и чистосердечно признался, что в свое время он неправильно понимал ее. В конце концов был призван Пореш-бабу.
– На, полюбуйся! – И Бародашундори швырнула на стол письмо.
Пореш-бабу дважды внимательно прочитал письмо с начала до конца.
– В чем же, собственно, дело? – спокойно спросил он.
– Как в чем дело! – вскипела жена.- Или тебе этого мало? До чего можно дойти таким образом! Ты разрешил, чтобы в твоем доме поклонялись идолу и придерживались кастовых предрассудков, ты все разрешаешь, все… Не хватает только, чтобы ты отдал свою дочь замуж в индуистский дом. А потом тебя охватит раскаяние и ты сам вернешься к правоверному индуизму. Но только предупреждаю…
– Можешь не предупреждать,- улыбнулся Пореш.- Пока еще необходимости в этом нет. Но вот что я хочу знать: с чего вы вдруг взяли, что Лолита собирается выходить замуж за индуиста? В этом письме нет ничего такого, что подтверждало бы это. Я, во всяком случае, ничего не заметил.
– Я просто не знаю, что еще нужно сделать, чтобы ты прозрел! – воскликнула Народа.- Если бы ты с самого начала не был слеп, ничего подобного не произошло бы. Ну, скажи, можно ли выразиться яснее, чем в этом письме!
– Мне кажется,- вступил в разговор Харан-бабу,- следует показать это письмо Лолите и спросить ее, что она имела в виду. Если разрешите, я сделаю это сам…
Но в это мгновение в комнату, как ураган, влетела Лолита.
– Посмотри, отец. Это члены «Брахмо Самаджа» посылают такие анонимные письма.
Пореш прочитал письмо, полученное Лолитой. Считая, что вопрос брака Лолиты с Биноем втайне решен, автор письма не поскупился на всякого рода оскорбления и советы. Он приписывал также Биною разные дурные намерения, утверждал, что ему скоро надоест жена-брахмаистка и что, бросив ее, он женится вторично на какой-нибудь правоверной индуистке.
Харан взял письмо из рук Пореша и, прочитав его, вернул Лолите.
– Тебя рассердило это письмо, Лолита,- сказал он.- Но не ты ли сама дала повод для него? Скажи нам, как могла ты своей рукой написать вот это?
В первое мгновение Лолита не нашлась, что ответить.
– Так это вы переписываетесь с Шойло относительно меня?! – произнесла она наконец.
– Помня о своем долге по отношению к «Брахмо Самаджу»,- Харан уклонился от прямого ответа,- Шойло вынуждена была переслать твое письмо мне.
– Скажите же раз и навсегда, что угодно «Брахмо Самаджу»? – спросила Лолита, гордо выпрямившись.
– Я, кажется, единственный человек во всем «Брахмо Самадже», который не верит в сплетни о тебе и Биное-бабу, однако мне хочется из твоих собственных уст услышать решительное опровержение.
Глаза Лолиты загорелись гневом. Дрожащими руками она сжимала спинку стула.
– А, собственно, почему вы этому не верите? – спросила она.
– Ты слишком взволнована сейчас, Лолита,- сказал Пореш-бабу, кладя ей руку на плечо.- Мы поговорим об этом после…
– Раз уж мы начали этот разговор, так давайте продолжим его. Замалчивание ни к чему хорошему не приведет, Пореш-бабу! – вмешался Харан.
Услышав это, Лолита окончательно возмутилась:
– Отец никогда ничего не замалчивает. Он ведь не вы! Знайте, что правды он не боится, она для него дороже «Брахмо Самаджа». Что же касается меня, то я не считаю для себя брак с Биноем-бабу чем-то невозможным или оскорбительным!
– Разве он решил вступить в «Брахмо Самадж»? – спросил Харан.
– Никто ничего не решал. И я вообще не вижу, зачем это нужно.
До сих пор Бародашундори хранила молчание. В душе она мечтала, чтобы Харан-бабу одержал верх в этом споре и Порешу пришлось бы признать свою вину и раскаяться. Но дольше удерживаться она не могла.
– С ума ты сошла, что ли, Лолита? – воскликнула она.- Что ты говоришь?!
– Нет, ма,- ответила Лолита,- я не сошла с ума. Я отвечаю за каждое свое слово. Я не потерплю, чтобы меня опекали все, кому не лень. Я хочу быть свободной от «Самаджа», от Харана-бабу и от всех ему подобных.
– Под свободой ты, очевидно, подразумеваешь отсутствие всяких сдерживающих начал? – ехидно спросил Харан-бабу.
– Нет,- ответила Лолита,- я подразумеваю под ней свободу от подлых нападок, от рабского преклонения перед ложью. Почему «Брахмо Самадж» считает возможным мешать мне делать то, в чем сама я не вижу ничего дурного, ничего, противоречащего моей религии? Почему он становится на моей дороге?
– Вот видите, Пореш-бабу,- вызывающе заявил Харан.- Я всегда знал, что в конце концов произойдет что-нибудь подобное. Как я ни старался предостеречь вас, мои усилия оказались тщетными.
– Вот что, Харан-бабу,- сказала Лолита.- Позвольте и мне предостеречь вас: не заноситесь настолько, чтобы поучать людей, которые во всех отношениях стоят выше вас.- И с этими словами она быстро вышла из комнаты.
– Что же это такое творится? – воскликнула Бародашундори.- Давайте подумаем, что нам остается делать?
– Нам остается исполнять свой долг,- ответил Пореш-бабу.- Но когда страсти кипят, очень трудно решить, в чем именно он состоит. Извините меня, но сейчас я не в состоянии обсуждать этот вопрос. Мне нужно побыть одному.
Глава сорок восьмая
Когда Шучорита услышала о том, что произошло, она ре-' шила, что Лолита своей выходкой сильно осложнила и без того запутанное положение. Некоторое время она сидела молча, а затем, обняв сестру, сказала:
