До сих пор Хоримохини кое-как мирилась с Калькуттой, но стоило зародиться надежде снова попасть в мужнин дом, как ее охватило нетерпенье. С каждым днем изгнание становилось все невыносимей, и, будь ее воля, она бы немедля поговорила с Шучоритой и постаралась назначить день свадьбы! Но она боялась особенно торопиться, потому что чем ближе узнавала она Шучориту, тем яснее ей становилось, что она ее совсем не понимает.

Хоримохини, однако, стала выжидать случая и начала смотреть за Шучоритой еще строже, чем прежде. Она не спускала с племянницы глаз, даже молитвы закапчивала теперь раньше.

Со своей стороны, Шучорита, после того как Гора внезапно перестал бывать у них, поняла, что здесь не обошлось без участия Хоримохини, но утешалась тем, что он все-таки по-прежнему ее гуру.

Часто отсутствующий наставник приобретает гораздо большую силу, чем тот, которого мы видим постоянно. Потому что тогда мысль, не находя выхода, начинает восполняться изнутри. Если бы Гора был тут же рядом с ней, Шучорита спорила бы с ним и возражала бы ему, теперь же она читала его статьи и безоговорочно принимала их. Когда же ей попадалось что-нибудь непонятное, она говорила себе: «Если бы только он пришел и объяснил, я бы обязательно поняла».

Но желание увидеть его одухотворенное лицо, услышать его громовой голос было столь неодолимо, что понемногу она стала по-настоящему чахнуть. Иной раз Шучорита с болью в сердце начинала думать о том, что на свете есть много людей, которые могут в любой момент беспрепятственно видеть Гору и даже не понимают своего счастья.

Однажды днем пришла Лолита и бросилась Шучорите на шею со словами:

– Ну вот, все и хорошо, Шучи-диди!

– Что хорошо, Лолита? – спросила Шучорита.

– Все решено!

– Когда же?

– В понедельник.

– Где?

– Сама не знаю,- тряхнула головой Лолита.- Знает отец.

– Ты счастлива, сестра? – спросила Шучорита, обняв Лолиту.

– А почему бы мне не быть счастливой?! – воскликнула Лолита.

– Теперь, когда ты добилась всего, чего хотела,- ответила Шучорита,- когда тебе больше не с кем ссориться, я боялась, что ты потеряешь интерес.

– Почему? – рассмеялась Лолита.- Разве мало людей, с которыми можно ссориться? Теперь, по крайней мере, их не нужно будет искать где-то вне дома.

– Ах, вот оно что! – воскликнула Шучорита, шутливо потрепав ее по щеке.- У тебя, оказывается, все обдумано заранее. Вот я скажу Биною. Время еще есть. Надо его, бедного, предупредить.

– Поздно предупреждать твоего бедного! – воскликнула Лолита.- Нет ему спасенья! Несчастья, которое было ему на роду написано, теперь не миновать. Остается только рыдать и биться головой об стену.

– Ты даже не представляешь себе, как я рада за тебя, Лолита,- сказала Шучорита, вдруг посерьезнев.- Я только молюсь о том, чтобы ты' оказалась достойной такого мужа, как Биной.

– Ах вот как! А не следует ли кое-кому постараться быть достойным такой жены, как я? Ты поговори как-нибудь с ним, послушай, что он скажет,- сама пожалеешь, что была так слепа и не сумела оценить любовь такого большого, такого удивительного человека.

– Ну хорошо, теперь, по крайней мере, нашелся ценитель,- сказала Шучорита,- и плакать больше не о чем, потому что он получил то, что хотел, и по той цене, которую готов был заплатить. Теперь тебе уже не нужна будет любовь таких скромных, незаметных людей, как мы.

– Как это не нужна? Еще как нужна! – И Лолита так сильно ущипнула Шучориту за щеку, что та даже вскрикнула.- Твоя любовь мне всегда нужна,- лукаво добавила она,- и ты не имеешь права тайком от меня отдавать ее кому-то другому.

– И не отдам, никому не отдам! – воскликнула Шучорита, прижимаясь щекой к Лолитиной щеке.

– Никому? – спросила Лолита.- Правда, никому? Ты уверена?

В ответ Шучорита лишь покачала головой.

– Послушай, Шучи-диди,- сказала Лолита, чуть-чуть отстранившись,- ты ведь сама знаешь, дорогая, я не перенесу, если ты отдашь свою любовь кому-то другому. До сих пор я молчала, но сегодня хочу высказаться. Когда Гоурмохон-бабу ходил к нам… Нет, нет, диди, не красней, если уж я решилась сегодня, то все равно скажу все до конца. Хоть я никогда ничего от тебя не скрывала, но об этом, сама не знаю почему, говорить открыто не могла, и это мне было больно. Но теперь, когда я ухожу от вас, я не могу больше об этом молчать. Когда Гоурмохон-бабу только начал бывать у нас, я, помню, очень сердилась. Почему я сердилась? Ты тогда думала, что я ничего не понимаю – правда? Я заметила, что при мне ты даже никогда не произносила его имени, и от этого я злилась еще больше. Мне было невыносимо думать, что настанет время, когда ты будешь любить его больше, чем меня… Нет, сестра, дай мне договорить – ты даже не знаешь, как я от этого страдала! Ты и теперь не будешь говорить со мной о нем. Но я больше за это не сержусь. Как бы я была счастлива, сестра, если бы ты и…

– Лолита! Умоляю тебя, не говори таких вещей. От твоих слов мне хочется провалиться сквозь землю.

– Почему же нет, сестра, разве он…- начала было Лолита. Но Шучорита снова в сильном волнении перебила ее:

– Нет, нет, нет! Ты с ума сошла – что ты говоришь! Об этом и подумать нельзя.

Робость Шучориты рассердила Лолиту.

– Но, диди, ведь это уже слишком. Я внимательно наблюдала и могу тебя заверить…

Но Шучорита не дала ей договорить. Она вырвалась из рук Лолиты и выбежала из комнаты. Лолита побежала вслед за пей.

– Хорошо, я больше не буду говорить об этом,- пообещала она.

– Никогда, никогда не говори об этом,- умоляла Шучорита.

– Такого серьезного обещания дать я не могу,- ответила Лолита.- Придет время сказать – скажу, а нет, так нет. Это я, во всяком случае, тебе обещаю.

Последние дни Хоримохини неотступно следила за Шучоритой. Она буквально ходила за ней по пятам, так что не заметить этого было невозможно. И такая подозрительность и слежка стали для Шучориты просто невыносимы. Она раздражалась, но не могла сказать тетке ни слова. Сегодня после ухода Лолиты Шучорита в полном изнеможении села за стол и, закрыв лицо руками, заплакала. Пришел слуга и принес лампу, но она велела унести ее. Было время вечерней молитвы, и Хоримохини была у себя, но, увидев, что Лолита ушла, она, не окончив молитвы, спустилась вниз и вошла в комнату племянницы.

– Радхарани! – позвала она.

Шучорита поспешно встала, украдкой вытирая слезы.

– Что это значит? – спросила Хоримохини. И, не получив ответа, повторила злым голосом: – Я не понимаю, что означают все эти глупости?

– Тетя,- всхлипнула Шучорита,- зачем ты день и ночь следишь за мной?

– А ты сама не знаешь? Ты не ешь, плачешь – отчего бы это? Ты думаешь, я маленькая – ничего не понимаю.

– Уверяю тебя, тетя, что ты ничего не понимаешь. Ты так ужасно заблуждаешься, что для меня это с каждой минутой становится невыносимее.

– Ну что ж,- ответила Хоримохини,- если я заблуждаюсь, будь добра, объясни мне…

– Хорошо, я объясню,- сказала Шучорита, делая отчаянные усилия, чтобы побороть стыдливость. – Я узнала от своего гуру нечто совершенно для меня новое. Нужно много духовных сил, чтобы осознать это полностью, а их-то мне и не хватает, мне трудно вести постоянную борьбу с собой. Но ты, тетя, совершенно неправильно понимаешь наши отношения. Ты оскорбила его и прогнала. Все, что ты говорила ему – неправда. И все, что ты думаешь обо мне,- несправедливо. Ты поступила нехорошо. Не в твоих силах унизить такого человека, как он, но почему ты тиранишь меня? Что я сделала?

Рыдания подступили ей к горлу, и она поспешно вышла из комнаты.

Хоримохини была ошеломлена.

«Ну дела, – подумала она про себя, – в жизни таких разговоров слышать не приходилось».

Тем не менее она дала Шучорите время немного успокоиться, прежде чем позвала ее ужинать.

– Послушай, Радхарани,- сказала она, как только Шучорита села за стол.- Я не маленькая. Меня с детства воспитали, как у вас принято говорить, в индуизме, и я немало слышала всяких мнений о нем. Ты же ничего об этом не знаешь и не понимаешь, что Гоурмохон просто морочит тебе голову, называясь твоим гуру. Я кое-что слышала из того, что он говорил. В его словах нет ничего такого, чему нас с детства учили. Он сам выдумал себе какое-то писание. Мне-то нетрудно разобраться, у меня ведь есть свой гуру. И мой тебе совет, Радхарани. держись-ка ты подальше от всего этого. Когда придет время, мой гуру займется тобой и наставит тебя в истинной вере – он у меня человек серьезный. И не бойся, я введу тебя в индуистскую общину. Не беда, что ты жила в брахмаистской семье. Кто узнает об этом? Правда, ты уже перестарок… но будто нет девушек, которые развиваются раньше времени. Да и кто в твой гороскоп смотреть станет! С деньгами все можно устроить. Я сама видела, как один парень из рыбаков за небольшие деньги превратился в писца [216]. Я введу тебя в дом таких почтенных брахманов, что никто и слова не посмеет сказать. Господи, да вся община у них из рук смотрит. Так что не придется тебе больше убиваться и лить слезы о своем гуру.