Анондомойи развесила на крыше белье. Придя снимать его под вечер, она очень удивилась, увидев в комнате Горы Биноя. Она поспешно подошла к нему и, положив руку на плечо, спросила:

– Что с тобой, Биной? Что случилось? Почему ты такой бледный?

– Ма,- сказал Биной, поднимаясь,- Гора сердился, когда я зачастил к Порешу-бабу. Тогда мне казалось, что он несправедлив ко мне. Но дело оказалось не в его несправедливости, а в моей глупости.

– Я вовсе не утверждаю, что ты у нас на редкость умен,- улыбнулась Анондомойи.- Но расскажи, в чем же заключается твоя глупость на этот раз?

– Я ни на минуту не задумывался над тем, что мы и они – это два совершенно разных мира. Мне просто казалось, что дружить с ними, брать с них пример приятно и полезно, потому-то меня и влекло к ним. Но мне никогда и в голову не приходило, что следует о чем-то беспокоиться.

– Судя по твоему рассказу,- перебила его Анондомойи,- и мне бы не пришло…

– Ты не понимаешь, ма,- сказал Биной,- из-за меня вокруг них в «Самадже» поднялась целая буря. Пошли такие сплетни, что я к ним никогда больше…

Но Анондомойи не дала ему кончить:

– Гора любил повторять нечто, на мой взгляд, очень правильное. Он говорил: нет хуже, когда снаружи все гладко, а внутри таится зло. И если у них в «Самадже» буря, то, по-моему, тебе тут горевать нечего. Вот увидишь – это только, к лучшему. Все обойдется! Важно, чтобы ты сам ни в чем не мог упрекнуть себя.

Что касается Биноя, то как раз в этом и была загвоздка. Он отнюдь не был уверен в безупречности своего поведения. Поскольку Лолита принадлежала совершенно к другому обществу и брак с ней был невозможен, то и любовь к ней казалась ему греховной страстью. И теперь его мучила мысль, что наступила пора неизбежной расплаты.

– Эх! – воскликнул вдруг Биной.- Женился бы я лучше на Шошимукхи! Меня следует держать на привязи, чтобы я знал, где мое настоящее место, да так держать, чтобы я не сорвался.

– То есть,- рассмеялась Анондомойи,- ты хочешь сделать из Шоши не хозяйку дома, а цепь. Ничего себе, завидная участь!

В это время вошел слуга и доложил о приходе дочерей Пореша-бабу. Сердце Биноя учащенно забилось, он не сомневался, что они пришли к Анондомойи пожаловаться на него и попросить передать ему, чтобы впредь он был осмотрительнее.

– Ну, я пошел, ма,- сказал он, поспешно вставая. Но Анондомойи взяла его за руку.

– Не уходи совсем, Биной. Подожди внизу.

«Зачем это они? – думал Биной, спускаясь вниз по лестнице.- Что произошло, того уж не поправишь, а теперь я скорее умру, чем пойду туда… Огонь возмездия подобен костру, пылающему и после того, как грешник давно испепелен».

Только он хотел войти в кабинет Горы на нижнем этаже, как в противоположном конце коридора появился возвращавшийся со службы Мохим, который на ходу расстегивал на толстом животе пуговицы чапкана.

– А-а, Биной! – воскликнул Мохим, беря его за руку.- Ты-то мне и нужен!

И он повел Биноя в комнату Горы, усадил на стул, сел сам и угостил его паном из металлической коробочки, которую всегда носил при себе.

– Принеси-ка табаку! – грозно крикнул он слуге и затем сразу приступил к делу.- Значит, тот вопрос у нас решен, так что теперь…

Он сразу заметил, что Биной настроен куда более миролюбиво, чем прежде. Собственно, особого энтузиазма он и сейчас не проявил, но уклоняться от объяснения не стал и, когда Мохим заговорил о том, что пора назначить определенный день, ответил:

– Вот вернется Гора, тогда и сговоримся насчет дня.

– Ну, это теперь уже недолго,- довольным тоном сказал Мохим и добавил: – Как насчет того, чтобы закусить, а, Биной? Что-то ты сегодня скверно выглядишь, смотри не захворай.

Биною удалось отвертеться от угощения, и Мохим пошел утолять муки голода к себе. Биной же взял со стола Горы первую попавшуюся книгу, перелистал несколько страниц, затем отбросил се и принялся шагать из угла в угол, пока не пришел слуга и не сказал, что его зовут наверх.

– Кого зовут? – переспросил Биной.

– Вас,- ответил слуга.

– Они все еще наверху?

– Да.

Биной отправился наверх вслед за слугой с видом студента, идущего на экзамен. В дверях он замешкался, но тут его окликнула Шучорита своим обычным дружеским и ласковым голосом:

– Входите же, Биной-бабу! – И, услышав этот голос, он почувствовал себя так, словно его нежданно-негаданно озолотили.

Вид Биноя поразил девушек. Пережитое потрясение успело сказаться на нем: всегда веселое, смеющееся лицо его вдруг лишилось всех красок, словно цветущее поле после опустошительного набега саранчи. При взгляде на Биноя Лолита почувствовала боль и сострадание, но вместе с тем она не могла скрыть и внутренней радости, охватившей ее.

В другое время Лолите трудно было бы заговорить сразу с Биноем, но сегодня она обратилась к нему, едва он вошел в комнату:

– Нам нужно кое о чем посоветоваться с вами, Биной-бабу.

При этих словах на Биноя нахлынул восторг. Он радостно встрепенулся, и сразу же его угрюмое бледное лицо просветлело.

– Мы с сестрами втроем,- продолжала Лолита,- хотим открыть небольшую женскую школу.

– Господи! – воскликнул с жаром Биной.- Да я сам всю жизнь мечтал о том же!

– Вам придется помочь нам,- сказала Лолита.

– Все, что в моих силах! Скажите только, что мне нужно делать?

– Мы – брахмаисты, поэтому индуисты к нам относятся с недоверием. Вот здесь вам и придется помочь нам.

– Ни о чем не беспокойтесь,- просиял Биной.- Это я устрою.

– Уж это он, несомненно, устроит,- вступила в разговор Анондомойи.- Если нужно перетянуть кого-нибудь на свою сторону, лучше Биноя не найти – перед его красноречием и обаянием никто не устоит.

Лолита продолжала:

– Вам придется помочь нам написать школьный устав, распределить часы занятий, решить, какие предметы преподавать, сколько классов организовать, и вообще во всяких таких вещах.

Хотя все это не составило бы для Биноя никакого труда, он почувствовал себя смущенным: неужели Лолита не догадывается, что Бародашундори запретила ему всякое общение со своими дочерьми и что в «Брахмо Самадже» против них поднялась буря негодования? Перед ним встал мучительный вопрос: не будет ли нечестно с его стороны, если он примет ее предложение, не повредит ли это ей? Вместе с тем разве мог он найти в себе силы отказать Лолите в просьбе помочь ей в добром деле?

В свою очередь, изумлена была и Шучорита. Ей никогда и не снилось, что Лолита может сразу обратиться к Биною с подобной просьбой. Мало у нее и без этого осложнений из-за Биноя? Шучориту пугало, что Лолита, зная обо всем, все же решилась самовольно сделать этот шаг. Она понимала, что в душе Лолиты родился протест. Но хорошо ли с ее стороны продолжать запутывать бедного и без того запутавшегося Биноя? Поэтому она сказала с некоторой тревогой:

– Не мешало бы сначала посоветоваться об этом с отцом. Так что, Биной-бабу, не радуйтесь преждевременно своему назначению на пост инспектора женской школы.

Из этого Биною стало ясно, что Шучорита старается тактично сдержать Лолиту. И вновь недоумение и страх поднялись в его душе.

Поскольку было очевидно, что Шучорита в курсе семейных осложнений, он не мог себе представить, чтобы и Лолита не знала о них. Но тогда почему же Лолита… Для него это была загадка.

– Конечно, надо поговорить с отцом,- сказала Лолита.- Теперь, когда Биной-бабу согласился помочь нам, мы все расскажем ему. Он не станет возражать, в этом я уверена. Мы и его заставим помогать нашей школе. Вас мы тоже не оставим в покое,- добавила она, повернувшись к Анондомойи.

– Я буду подметать в классах,- засмеялась Анондомойи.- Едва ли я еще на что-нибудь способна.

– Этого больше чем достаточно,- воскликнул Биной. – Чистота, по крайней мере, в нашей школе будет обеспечена.

После ухода Шучориты и Лолиты Биной отправился погулять в Иден-Гарден. Тем временем к Анондомойи поднялся Мохим.

– Биной, как видно, стал сговорчивее,- начал он.- Теперь хорошо бы поскорее обделать дело, а то кто его знает, вдруг опять передумает.