Почему Леон не родился сыном Ральфа Тенмара, а Анри - Эдварда Таррента? Насколько всем было бы легче...
Юноша с трудом поднял тело отца.
Непонятно, зачем. Потому что так велела Полина?
Какая разница: спальня, кабинет? Всё равно ведь не вынести из замка...
А может, из кабинета есть еще один потайной ход? В лес куда-нибудь? Полина ведь должна знать, что делает!
Или всё бесполезно...
Ветер... Никак не желает утихнуть! И волчий вой. Злобная стая ждет добычу! Если Леон и Полина выйдут в чащу - их разорвут волки!
Он никогда не видел, как хищники беспощадным кольцом окружают добычу. Но представлял - очень явственно. Особенно - желтые огни злобных глаз среди черных палок зимних деревьев!
Серые тени на белом снегу. Чистый наст вот-вот окрасится алым... И съежится - свежая кровь сожжет его.
Снег и жизнь - одинаково хрупки. И век обоих так короток...
Молодая женщина неслышно подошла - подкралась! - к стене, отодвинула гобелен. Изящная рука коснулась выдвижной панели.
Как всё просто. Как легко выйти из спальни!
Если бы Леон знал заранее...
А зачем - теперь? Всё равно всё кончится позором и плахой. Спасения нет...
2
Грешникам путь в Бездну указуют гигантские змеи Темного. А Леона ведет возлюбленная. Вместо багровых огней колеблется светлое пламя золотистой свечи.
Полина - такая легкая, почти летит. А на белый пеньюар кровь даже не капнула. Так странно...
Хотя любимая ведь не касалась тела... Как странно и страшно это звучит - тело!
Темный коридор, хрупкая фигурка в белом. Бледная свеча в тонкой руке...
Святая с иконы. Правильно, что на одеянии Полины нет крови. Потому что нет и на ней самой. Возлюбленная Леона - безгрешна.
А вот его собственные руки и одежда - уже все в крови. Как когда-то у Анри Тенмара. Только тот не убивал родных...
И волков не слышно. Они ждут впереди. Надо остановить Полину!..
Нет, стая уже выла бы! Громко, пронзительно... зловеще.
Но куда ведет коридор, если не из замка?
Пятнадцать шагов в полутьме - всего пятнадцать! Творец милосердный, сколько всего можно передумать за целых пятнадцать шагов?!
Полина сразу метнулась к двери кабинета, накинула крючок.
- Леон, соберись! - Как же твердо звучит сейчас нежный голос! - Мы должны оставить его здесь. Вот, сади его за стол. Так... Все должны подумать, что здесь его и убили.
Юноша неловко взгромоздил тело на стул. Но именно, что неловко. Едва отпустил - мертвый отец рухнул на пол. Навзничь.
Прежде в больших серых глазах было столько тепла! Когда-то... А сейчас - лишь неподвижность смерти. И немой укор...
- Папа, я не хотел... - горестно прошептал юноша. Опускаясь на колени рядом с навеки ушедшим родным человеком. - Папа...
- Леон, я понимаю твое горе, но мы должны уходить. Идем! Эдварда обнаружат здесь. И подумают на кого-то слуг. Все они будут отрицать - и убийцу не найдут никогда. Честь семьи будет спасена. Мы все останемся живы и свободны!
- Кровь... - прошептал Леон.
Полина поняла неправильно:
- Совсем немного. Я ее уберу, вот так. - Кружевным платочком быстро и аккуратно она стерла дорожку алых капель, отмечающую путь юноши.
Как же быстро промокает тонкий шелк...
И какой невозможный ужас отразился в глазах несчастной вдовы! Через что она проходит по вине горе-возлюбленного! Но Полина опять выдержала.
- Леон! - любимая взяла его за руку. Теперь и ее ладонь - в крови. Кровь к крови... - Леон, пора уходить! - подтолкнула она его к открытой потайной двери.
Юноша, шатаясь как лунатик, шагнул в коридор. Бездумно двинулся вперед...
И остановился.
- Я сам...
Храбрая спасительница взяла на себя самое страшное. Открыть дверь.
Потому что слуги не могли убить лорда в запертом изнутри кабинете. А потом пройти сквозь стены.
И закрыть дверь они не могли. Ключи есть лишь у лорда и леди.
Взяла ли Полина связку? А если заскрипит замок?!
Леон рванулся назад, но на пути столкнулся с возлюбленной.
- Уже всё! - прошептала она, запирая спасшую их потайную дверь.
Юноша успел сделать лишь два шага, когда в кабинете послышался шум. А затем - вскрик.
Творец милосердный, они едва успели!
Ужас приковал к месту. И внезапно нахлынула слабость. Ноги налились свинцом....
- Быстрее! - Полина почти тянет отцеубийцу на себе. - Быстрее - или всё зря! Еще чуть-чуть, Леон. Потерпи, мой хороший...
В покоях мачехи он бездумно опустился прямо на пол. Она сама вернула гобелен на место.
- Леон, помоги, - молодая женщина опустилась на колени. Как всего час назад - он сам... Быть может, на том же месте! А Полина уже скатывает ковер. - Завтра вынесем из замка - вместе с одеждой. Теперь ты должен переодеться, и я - тоже. Вдруг всё-таки попала кровь? Вот так... и сюда.
Матушка говорила, этот сундук не открывали лет сто. Даже ключ давно потерян.
Значит, не потерян...
Ковер перевалился через край с глухим стуком. Как земля - на гробовую крышку.
- У меня есть одежда Эдварда. К счастью, вы носили одни цвета. Теперь это нас спасет. Отвернись. Я тоже отвернусь.
Так они и раздевались - спиной друг к другу. Будь это часом раньше - Леон не удержался бы оглянуться. Но то, что случилось, выжгло даже желание. Юноша вяло скинул окровавленную одежду, натянул отцовскую...
Ветер воет в ставнях. А в тон ему - волки. Их голоса уже не мерещатся.
А судя по крику - тело нашли.
Непонятно, как выбраться из покоев Полины незамеченным. Но об этом Леон думать не в состоянии. Как и о чём-то другом...
Сейчас же сюда кто-нибудь придет! Творец милосердный, спаси и помилуй!..
- Леон!
Он обернулся.
Мачеха уже полностью одета. Не в пеньюар, а в домашнее платье. Не голубое - его любимое, а тёмно-бордовое. И сверху - темная накидка. Почти траур.
- Быстрее!
Ее одежда полетела в сундук, его - следом. Полина вмиг провернула ключ и сунула глубоко за корсаж.
- Всё! - устало прошептала она, садясь на широченную (супружескую!) кровать. - Сундук - старинный, бабкина рухлядь, ключи давно потеряны... Нет, не всё, - со сноровистостью опытной горничной молодая женщина застелила постель, разгладила складки. - Садись! - она почти втолкнула пасынка в слишком мягкое кресло.
Достала ратников, сама села напротив.
Доска привычно легла на тонконогий столик. Между обитыми голубым шелком креслами. Мягкими... как постель в камере смертников.
Ратники... Леон с отцом часто просиживали за игрой - часами. Еще до восстания.
Папа иногда поддавался сыну...
Полина расставила фигуры, будто партия идет минут сорок - не меньше. Причем соперники действительно "играли", а не "абы как" понаставили "ратников".
Полина почти всегда проигрывала Леону, это Ирия выигрывала. Но, оказывается, мачеха за доской - ничуть не хуже сестры. Да она - просто великолепный игрок!
О чём он думает?! Какая разница, кто как двигает ратников? Над головой висит обвинение в убийстве родного отца!
Рука бездумно сжала первую попавшуюся фигуру.
И за дверью раздались неотвратимо-тяжелые шаги. А спустя полный липкого страха миг - громкий, уверенный стук в дверь.
3
Так не бывает!
Ирия ожидала от будущего чего угодно. Но не папиной внезапной смерти.
Девушка еще с порога поняла всё. Бросаясь к отцу, падая на колени - уже знала: поздно.
А надежда рвала сердце: нет, жив! Будто краем сознания Ирия отметила что-то неуловимое. А понять за пеленой горя - не смогла...
В раннем детстве Ирия подхватила болотную лихорадку. Даже тогда не трясло так жутко. Руки не слушаются...
Но кинжал нужно вытащить. Папе же больно!
