- Я согласен, капитан Гарсия.

  А северянину - явно не по себе. Так ему и надо, но что с ним вообще? Или... или Всеслав поставил к илладэнцу заместителем того, кто знает больше командира? Князю не больше министра нужно, чтобы лиаранки попали под опеку Регентского Совета?

  Это необходимо учесть. И придумать, как использовать.

  А главное - не ошибиться. Подобный ход может быть игрой. Северный Волк, к сожалению, дураков не посылает. Эх, монсеньора бы сюда!

  Да, Алан - не Ревинтер. И уж точно - не лис и не сова. И как же порой не хватает чужого опыта, хитрости и ума! Когда нужно спасти дело и... внезапно ставшего дорогим человека.

  3

  Капитан-словеонец всё же изволил представиться. Ярослав Мировский.

  И Алан, и Риккардо Гарсия с этим... Ярославом - в Лиаре чужаки. А вот напавшие на них - точно нет.

  Когда на привале часовой крикнул: "Тревога!" - почти одновременно грохнул десяток выстрелов. И Эдингем вдруг внезапной вспышкой вспомнил хитрые глазки-бусинки матери-настоятельницы.

  И теперь ясно разглядел в них нескрываемую злобу! И ее же - в бесстрастном лице предводителя леонардитов. Провожавших отряд Алана от аббатства аж целую милю.

  Похоронно плеснулось озеро. Оно всегда скрывало свои и чужие тайны. Скроет и теперь...

  Что за бред?!

  - Ложись! - это капитан Гарсия.

  Эдингем бешено тряхнул головой. Сливаются в один выстрелы. Как в бою...

  Почему - как?!

  Режут морозный воздух команды словеонских капитанов. Мчатся на шум - вперемешку всеславовцы и свои... И кто-то из последних ужом ползет под карету...

  Совсем ополоумели от страха!

  - Ложись! - оказавшийся рядом словеонский лейтенант сбил Алана с ног.

  Над головами остро свистнули пули. Опоздали собрать кровавый урожай - на невозможно краткую долю мига.

  Конечно! Центральный тракт из Лиара в Лютену - всего один. Пока не окажешься в Ритэйнских графствах - лучше с него не сворачивать.

  Немудрено, что и всеславовские ветераны, и леонардиты (если это они) великолепно выследили ревинтеровцев! Чего тут искать? Любой не лиарец, вздумавший путать следы, мигом заблудится на мелких проселочных дорогах. Где никогда не заплутает местный.

  Приходи и бери чужака - голыми руками!

  Перекатившись по земле, Эдингем приподнялся, взвел курки. Свои, хоть и в боях не бывали, - молодцы! Больше половины схватились за оружие. Пока командир глазел на трусов, сунувшихся спасать драгоценные шкуры под каретным дном...

  А всеславовские и вовсе - моментально попадали, открывая ответный огонь.

  Пуля свистнула над ухом, сбила шляпу. Алан, выругавшись, пальнул наугад.

  Чей-то вскрик ударил в голову. Не хуже крепкого вина. Ну, держитесь!

  Вторично Эдингем не попал. Ничего удивительного. Их самих-то в свете костров видно как на ладони. Чтоб этому зареву провалиться!

  А вот нападающие жарят из засады!

  Да сколько их? Тысячи, что ли?! Судя по выстрелам - никак не меньше...

  - Карета! - заполошно заорал кто-то свой. В унисон с отчаянно заржавшей лошадью.

  Алан, холодея, стремительно обернулся. Карета мчится прочь! Чья-то рука яростно хлещет несчастных коней.

  - В погоню! - прорычал он.

  Кинулись и свои, и словеонцы. И наконец узрели в лицо невидимых доселе врагов!

  Северяне, конечно... Лиарцы, Темный и все змеи его их побери!

  Лиарский отряд в темных одеждах без знаков перегородил дорогу. Всего десятка три. Перебить их не займет много времени - час от силы...

  Вот только карета - всё дальше! Мчится, летит, исчезает на глазах... Темный их всех - и леонардитов, и амалианок!

  От бессилия захотелось взвыть!

  ...Когда разобрались с заградотрядом, карета уже скрылась из виду. Еще человек пятнадцать назад.

  Треть своих добивает смертников. А Алан нещадно шпоря коня, ринулся в погоню. Во главе пары десятков - вперемешку из двух отрядов.

  Верхом, по ровной, прямой дороге. Догонят быстро...

  Если по прямой! Творец милосердный, сделай похитителей полными дураками. Пусть им и в голову не придет свернуть! Ради всех агнцев, голубей и их кротости!

  Должно получиться. Всадники - действительно быстрее кареты. А путь здесь один... не считая лесных троп! По лесному бурелому и верхом-то вскачь не проберешься. Что уж говорить об экипаже? Не потащат же женщин через лес пешком...

  Угонщикам еще повезет - если отделаются пулей! Если Эдингем будет в хорошем настроении.

  А то деревьев здесь много...

  Луна соизволила величественно выкатиться - из-за набрякших снегом туч. И Алан даже с его зрением еще издали разглядел карету. Притулившуюся у самого края дороги. Одним колесом - в придорожном овраге.

  И с настежь распахнутыми дверцами. Пустую.

  Эвитан, Лиар.

  1

  Из-за серо-черных туч торжественно выплывает налитая кровью луна. Над застывшим зимним лесом - из страшной сказки.

  Уныло чернеют колья давно облетевших лиственных деревьев. Зловеще топорщатся тёмно-зеленые лапы мрачных елей и сосен.

  Лунный луч выхватывает из тьмы серо-сизые сугробы. Еле заметную, полузанесенную снегом тропу. Дрожащую Эйду, суровое лицо Карлотты...

  И рваный багрово-алый силуэт - вокруг неподвижного тела на снегу! Как те колышущиеся в темноте тени, что Эйда так часто видела в ночных кошмарах...

  Алые, вечно голодные. Они приходят во тьме. Окутывают саваном и забирают силы и жизнь. У тех, кто пролил слишком много крови...

  Глупости. Такое снится не солдатам и разбойникам, а жалкой, слабой девчонке, не пролившей за всю жизнь ни капли чужой крови.

  Или Эйда - хуже любого наемника и бандита с большой дороги? Потому что не защитила собственную дочь!

  Почему никогда прежде Эйда не видела кровавую луну наяву? Почему - именно сегодня? Тени идут за ними?

  "Луна помнит тех, кто ее не боится".

  Кто это сказал? И при чём здесь Эйда? Она всегда боялась луны... А еще - мрака. И живущих в нём чудовищ!

  - Очнись! - железные пальцы сквозь одежду сжимают плечи, безжалостно встряхивают. Живые и отнюдь не ледяные пальцы.

  - Луна. Луна... в крови.

  - Луна как луна, глупая девчонка! Ты всегда была самой трусливой из всего моего выводка! Хуже - только Леон, - презрительно кривятся тонкие губы Карлотты.

  Она не видит алого следа на небе. Только на земле. А кого пугает чужая кровь на уже мертвом теле? Никого, кроме Эйды. Но ей никогда и не отнять ничью жизнь. Даже у злейшего врага...

  - Я сказала - очнись! - чужие руки встряхивают сильнее. Вырывают из призрачного мира...

  Теней - нет. Только отливает странным блеском луна. А на еле видимой нити тропы - убитый незнакомец. И жжет зеленоватая сталь яростных глаз матери.

  Но багровый отсвет "помнящей" никуда не делся!

  - Зачем ты это сделала?!

  - Затем, что теперь мы - свободны! - Карлотта с невообразимым спокойствием опытного убийцы вытерла нож. Об одежду убитого.

  В тусклом свете кровь похожа на ржавчину. Но ту с лезвия не стереть. А вот кровь стекает легко.

  Анри Тенмар погиб - потому что Эйда струсила. А она еще вообразила, что на ней нет крови!

  Благородный офицер Тенмар... Мирабелла...

  - Мама...

  Отец всегда говорил: сто раз подумай, прежде чем лишить кого-то жизни. Ведь ты уже не сможешь ее вернуть.

  Папа... он, наверное, не считал, что заточить в монастырь - это тоже отнять жизнь.

  - Ты же не думала, надеюсь, - даже ты! - что он и впрямь нас освобождал? Свободу каждый добывает сам. Или не добывает. Бежим!

  Живое железо вновь сжимает запястье. Карлотта решительно тянет бестолковую дочь.

  Опять - бегом. Как только что - за незнакомцем. Пока мать с ледяным хладнокровием не всадила бедняге нож в спину. А потом - в бок и в грудь. И луна вдруг окрасилась кровью.