Николс шагнул к ним, что-то быстро проговорил. Перехватил мальчишку - буквально принял "из рук в руки". Резко прижал к себе.
Лицо Роджера - бледнее мела. Или смерти. Из прокушенной губы течет кровь. И сейчас он кажется много старше Сержа...
Десятков несколько плебеев отвлеклись от арены - на крик гладиатора. И теперь обрадованно взвыли.
В развращенной Квирине двое обнявшихся полуодетых мужчин вызывают ассоциацию отнюдь не с братьями. И дружбу здесь понимают... несколько иначе, похоже.
Сквозь зубы выругался Олаф.
Устраиваясь поудобнее, завозились на скамьях и креслах зрители.
Лица Криделя Тенмар не видел - лишь вздрагивающие плечи. Зато в глазах Николса - Николса! - прочел отчаянное: "Сделай что-нибудь!"
Если швырнуть в приговоренного кинжал - попадешь без вариантов.
И к столбу привяжут уже одного из эвитанцев.
Причем - не Анри.
- Ты хотел зрелища, Поппей? - Тенмар не узнал собственный хрипло-бешеный голос. - Хочешь увидеть, как я убиваю?
Август должен заподозрить. Ведь далеко не дурак.
- Тебе захотелось крови?! - облизнул губы генерал.
Еще бы! Самому-то точно хочется!
Многие не дураки - рабы инстинктов. К счастью для тех, кто не рабы! Будем надеяться...
- Ты говорил, я могу выбрать любого?
- Конечно, не патриция и не всадника! - хохотнул Кровавый Пес. - Да и виргинок лучше не трогать... Даже мечом! - Явно в восторге от собственной шутки. - Бери плебея - если хочешь. Анри Отважному чернь с восторгом скормит любого из своих!
- Я беру раба - с арены! - Тенмар возвысил голос.
Поппей нахмурился.
Анри поспешно продолжил. Громче:
- Я сумею пролить его кровь лучше, чем этот недоумок, называющий себя палачом. Отвяжите его и дайте ему меч. - Тенмар чуть усмехнулся уголком рта. - Он же должен иметь возможность защищаться...
Чернь взорвалась одобрительным хохотом.
- Держите слово, генерал! - Анри надеялся, что не сорвется.
Августа убивать нельзя. А такой сейчас шанс! Но три сотни жизней на одну сдохшую мразь не меняют.
- Бой! - заорали из толпы. - Поединок! Поединок!!!..
Глава десятая.
Эвитан, Тенмар. - Квирина, Сантэя.
1
У Ирэн - всё замечательно. И добрый дядя Ив оказался именно добрым дядей Ивом.
Можно смело дожидаться Месяца Заката Зимы. И бросаться в тщательно спланированную авантюру.
Тогда почему так неспокойно на душе?
Себастьен, что привез весточку от Клода, уедет сегодня. Дарлену удалось поступить на службу прямо к дяде Иву. Теперь "городские художники" (они же - "студенты Академии") поселятся в окрестностях поместья Кридель. Вдвоем. Ибо они тоже - пара.
Наверняка удрали из дома. С целью спасти свою несчастную любовь. От беспощадного гнева суровой родни.
Подробнее Ирия не расспрашивала. И так ясно, что Клод - брат очень понимающий. Возможно - под влиянием собственного тайного романа.
И теперь двое разместятся у какой-нибудь очередной вдовы. А третий - в усадьбе Криделей. Поближе к своей Ирэн.
Почему же так кошки скребут на душе? Кому плохо?! Эйде? Иден? Чарли?
Кому еще? Кто у Ирии еще есть?
С неба нагло пялится полная злая луна. Та, что не прощает не желающих дрожать. Перед ней.
И теперь сумрачное светило ночи пронзительно глазеет в окно. На вязальные спицы - в ловких руках Катрин.
Луна сияет. Спицы ловят блики солнечно-золотистых свечей...
Ирия прочла абзац "Сказания о битве Северной Ведьмы и Южного Колдуна". В пятый раз.
И подняла глаза на герцогиню.
А та вдруг отложила рукоделие.
- Мне тоже неспокойно, Ирэн! - вздохнула Катрин. Поколебав хрупкое пламя ближайшей свечи.
Странно - свечи и луна мерцают почти одинаковым бледным золотом. Сейчас.
Но свет одних - успокаивает. А другой - вселяет темный потусторонний ужас. Не зря ей поклонялись суеверные предки...
Катрин после известия о спасении сына больше не напоминает тень самой себя. Но это еще не значит, что и не тревожится.
Герцогиня жестом указала Ирии на скамеечку у ног.
Лиарская беглянка с радостью пересела. Катрин - не старый герцог, рядом с ней - тепло. Медово-золотистые свечи - это не луна.
Тепло. Но почему-то - грустно. Хоть грустить и глупо. И бесполезно.
Прошлого не вернуть. И не изменить. А значит - Карлотта никогда не станет такой, как Катрин. Как Ирии не превратиться во вторую Эйду.
Зато Эдвард Таррент был замечательным отцом. В отличие от Ральфа Тенмара. Всё сразу получить нельзя, это - непреложный факт и суровая реальность. Но всё равно - грустно.
Катрин привлекла девушку к себе. И замерла, перебирая ее отрастающие волосы.
Герцогиня могла сидеть так и полчаса, и час. А лиаранка закрывала глаза и представляла... Нечего тут стыдиться. И не предательство это никакое. Катрин - много старше Карлотты. Но бабушкой-то Ирии она могла быть. По возрасту. Хоть приемной...
Глупая ты девка - как грубо, но верно сказал Джек. И мало тебя жизнь учила. Как брошенный котенок норовишь поскорее найти нового доброго хозяина.
Эх, ты! А еще беглая государственная преступница в розыске!
- Спеть? - едва слышно прошептала Катрин.
- Спойте! - с готовностью согласилась Ирия.
У матери Анри - хороший голос. У него самого когда-то был - тоже. Катрин рассказывала...
Вот только ее песни обычно очень грустны. Как и сейчас:
- У беды глаза зеленые -
Не простят, не пощадят.
С головой иду склоненною,
Виноватый прячу взгляд...
Горький ком подкатил к горлу. Ирия не выдержала и привычно подхватила:
- В поле ласковое выйду я
И заплачу над собой -
Кто же боль такую выдумал,
И за что мне эта боль?!..
- Ну развели сырость, две дуры-бабы! - Герцог Ральф Тенмар ввалился, как обычно - без стука. - Ладно - ты, но девку-то чего до слёз довела?
- Я сама... - Ирия быстро сморгнула горько-соленую предательницу. И в самом деле выкатившуюся из уголка глаза.
- Сама она! С завтрашнего утра будешь на час дольше железками махать. Глядишь - лишняя дурь и выйдет. А сейчас пойдем-ка - письмо поможешь написать.
- Письмо? - подняла удивленный взгляд мать воскресшего сына.
- Письмо-письмо, - проворчал герцог. - Ты свое тоже пиши. Оба перешлем!
- Анри?!
- Да тише ты! Кому ж еще? Хоть и все слуги - проверенные, а кто ж знает? У Ревинтера, чтоб ему сдохнуть раньше меня, в каждом доме Эвитана - по шпиону. А в каждом хлеву - по лазутчику! Представь, сколько их в замке поместится?
Ритуал повторяется вновь.
Мрачноглазый старик в кресле. По грудь укрыт теплым пледом.
Обита синим сукном скамья. Тёмно-рубиновое вино льется в два бокала...
Свечи. Чернильница - вздыбившийся дракон. Белые листы с герцогской короной.
Разумнее писать не на гербовой бумаге. Раз уж послание Ральф Тенмар нелегальным способом пересылать собрался.
Но у него могут быть свои причины. Герцог мало что делает зря. Раз пишет именно так - значит, есть основания...
- Пиши! - старый дракон с мерзнущими ногами сунул "племяннице" чистый лист. С тенмарской короной в углу.
- А вы?
- Я напишу свое.
Он что - ошалел? А то у Ревинтера не найдется образцов почерка Ирии Таррент. Да еще и на тенмарской бумаге!
Может, проще сразу приглашение в гости прислать? Это какая-то сложная интрига? Или у старика просто ум за разум зашел? От потрясения?
- Он будет рад прочитать что-нибудь от тебя, - голос герцога потеплел.
Вряд ли врет. Значит - действительно спятил от радости. Или от горя.
- Письмо могут перехватить.
И тогда Дракон Тенмара особо не пострадает. А вот лиарскому стрижу уже не улететь. От королевской стражи.
