«Имущество!..» Хейниш заколебался.

– Обергруппенфюрер приказал, чтобы вы заранее ознакомились с отведенными вам апартаментами и могли заранее определить, что и где разместить. Решайте сразу на месте, как вам будет удобнее. Это сэкономит массу драгоценного времени: к служебным обязанностям приступите уже завтра.

Это положило конец колебаниям. Вот это темп! Чисто арийский.

– Чья собака? – спросил Шенк.

– Моя, – ответила фрейлейн.

– Ясно.

– Берите его вместе с будкой! – предупредила Кристина. – Пес иногда бывает злым.

– Понятно. Господин Хейниш, вот адрес вашей резиденции.

Шенк козырнул и, ровно неся свое словно неживое тело, направился к выходу.

– Что же, отправляемся и мы, – бодро провозгласил Хейниш.

От вокзала служебный «опель» свернул направо. В просторной машине легко разместились втроем: Май-ер – рядом с водителем, Хейниш и Бергер – сзади. Неожиданно впереди им преградила путь группа пленных с нашивками «Ост», работавших под охраной автоматчиков. «Остарбайтеры» разбирали обломки двух разрушенных домов, стена одного из которых обрушилась прямо на дорогу. Разрушение было явно взрывным – пассажиры «опеля» насмотрелись на такие жанровые картинки.

Машина остановилась.

– Объезд! – крикнул один из часовых.

– Куда? – спросил водитель.

– Сворачивайте налево.

– Что у вас произошло? – спросил Хейниш.

Часовой ответил заученно, словно вычитал из газеты:

– Ночью англичане варварски бомбили население Берлина.

– Вот это сюрприз! – поразился Хейниш. – Оказывается, и здесь…

Вскоре, сделав объезд, выехали на чистенькую площадь Штраусбергплац, а через минуту – на просторную Принц-Александерплац, от которой к центру города пролегала широкая одноименная улица. Здесь был железнодорожный вокзал, а еще – станция метро, первая, которая встретилась им по пути. Хейниш взял на себя обязанности добровольного экскурсовода. Он то и дело галантно обращался к очаровательной спутнице:

– Обратите внимание, фрейлейн, вон на то чудовищное здание кирпичного цвета. Несмотря на его отталкивающую архитектуру, нет человека, который не слышал бы о нем. Эту громадину соорудили еще в прошлом веке. Но не для красоты! Знаете, что это?

– Откуда же, господин Хейниш?

– Тюрьма! Место заключения и казней! – восторженно разглагольствовал штандартенфюрер. – Сейчас ее отдали для служебного пользования гестапо. Уголовные шутники назвали ее с интимной фамильярностью «Алекс». И что удивительно – название прижилось, стало официальным. Если услышите «Алекс», не теряйтесь в догадках – речь идет об этом узилище.

– Неужели мне придется услышать? За какую вину?

Хейниш захохотал:

– Действительно, что вам до тюрьмы? Для обаятельных женщин в Берлине есть иные привлекательные уголки.

Приметных зданий по их маршруту было достаточно – замок кайзера Фридриха дер Гроссе. Берлинский собор, Опера, университет, Прусская библиотека, Бранденбургские ворота, увенчанные четверкой вздыбленных коней, вожжи которых крепко зажала в руке богиня победы. Дальше – за помпезными воротами – уходило вдаль Шарлоттенбургшоссе, которое бетонной стрелой прочерчивало весь Тиргартен. Справа по ходу «опеля» вздымалось огромное здание с зеленым куполом, как на ватиканских соборах. Рейхстаг!.. Кристина узнала его без подсказки – фото здания в клубах черного дыма обошло газеты всего мира, знаменуя начало нацистской «тысячелетней» эры. Машина повернула на Бисмаркштрассе.

– О, знаменитый «Олимпия-стадион»! Вилли, вы бывали на нем?

– Конечно, господин штандартенфюрер.

– В какой роли?

– Статиста.

– То есть?

– Маршировал в рядах «гитлерюгенда» с пылающим факелом.

– Да, действительно, вы тогда были еще мальчишкой. А я уже командовал штурмовым отрядом! Знамена, барабаны, фанфары… Трам-трам-трам! Есть что вспомнить!.. Но какая величественная символика. Припоминаете, Вилли, огромную свастику, которая накрыла стадион, вся из огней тысяч факелов? Ночь, все остальные огни погасли, как во время затемнения, пылает только свастика – символ возрождения арийского духа.

– Такое не забывается, господин штандартенфюрер.

– Я тоже видела в кино, – добавила Кристина.

– Эти факелы подожгли весь мир. Со всех сторон! Везде затемнение. Пылают только факелы арийского духа. Величественно и символично. Разве не так?

– Так точно, господин штандартенфюрер!

– Гут. Через две-три минуты мы будем уже на месте.

Новая резиденция Хейнишу понравилась.

Когда-то здесь размещалась частная школа для отпрысков денежных тузов, которую переоборудовали под учебные классы для секретных служб. Хейниш тщательно осмотрел все помещения, удовлетворенно подытожил:

– Обстоятельно! Все подготовлено для работы с истинно немецкой тщательностью. Ничего не забыли. Даже резинки вставлены в железные наконечники карандашей.

– И карандаши заострены! – сказала фрейлейн Кристина Бергер.

– Работали немцы, поэтому нечему удивляться. Вы у себя на родине, фрейлейн. Привыкайте! Пунктуальность, старательность, целесообразность – наши национальные черты. Немецкий народ – это хорошо налаженный организационно и приведенный в действие идеями фюрера механизм. Люди подогнаны в нем друг к другу как миниатюрные, но надежные детальки точнейшего хронометра. Этим хронометром великий фюрер измеряет темпы исторического хода всемирной ариизации. – Хейниш поучительно поднял палец: – Немец не рассуждает – он исполняет! Его действия определяются приказом.

– Понимаю, господин штандартенфюрер! – ответила Кристина.

– Ну и отлично! – Он неожиданно игриво обратился к Майеру: – Вилли, о чем мы забыли?

Майер свел брови, не понимая, к чему клонит шеф.

– Мы, Вилли, вы и я, – законченные эгоисты. Нас обоих повысили в звании, а мы самодовольно забыли о заботах фрейлейн.

Хейниш захохотал, издавая какие-то утробные звуки.

– Вы хотите напомнить мне о цели, с которой приехала фрейлейн Бергер? – серьезно спросил Майер.

– Именно об этом! – Хейниша не оставляло игривое настроение. – Наша обязанность повысить фрейлейн в звании. «Фрау» – это солиднее по сравнению с «фрейлейн»!

– А не слишком ли мы торопимся? – беспокоился Майер.

– К чему нам медлить? Какой в этом смысл?

– Дело деликатное. Неплохо было бы заранее подготовить фрау Патрицию Шеер к мысли…

– А, – небрежно махнул рукой Хейниш, – подготовить или не подготовить – результат будет тот же. Такой, какой мы захотим. Вопрос решен – сейчас же отправляетесь вместе с фрейлейн.

– Без вас? – нахмурился Вилли: хороший замысел оборачивался авантюрной выходкой.

– Гауптштурмфюрер Майер! – перешел Хейниш на официальный тон. – Неужели вы забыли? Меня в любой момент может вызвать обергруппенфюрер. По его приказу я уже завтра начинаю исполнять свои прямые служебные обязанности. Со следующего дня времени на личные дела у нас не будет. Сейчас приедет штурмбаннфюрер Шенк с багажом. Я и так беру на самого себя обязанности квартирмейстера. Вам ясно?

– Яволь!

– Так вот сразу и ехать? – растерялась фрейлейн Кристина. – Даже не предупредив…

– А это мы сделаем сейчас. Немедленно! – Хейниш вытащил из внутреннего кармана мундира блокнот: – У меня сохранился номер домашнего телефона Шееров.

– И все-таки для меня было бы нежелательно…

– Бросьте! В конце концов, я должен обеспечить персонал жильем. Разве вы не заметили? Здесь нет помещений для женщин. Вещи ваши упакованы! Зачем тормозить ход событий? Ага, вот и телефон… Надеюсь, номер не изменился.

– Ну что ж, если вы настаиваете…

– Не настаиваю, а действую с максимальной целесообразностью. И учтите, фрейлейн, что, к сожалению, в рейхе до сих пор есть нелояльные элементы, которых от нашей черной формы коробит. Им, видите ли, делается плохо от одного взгляда на мундир СС. Фрау Шеер именно из таких! Но она молчит, и это ее спасает.

– Вы советуете мне переодеться?

– Неужели вы не поняли? Наоборот! Форма ее напугает…